Лиза, любовь и поэзия

Она ответила на его нежный поцелуй и обвила руками его шею. Потом отпрянула и, внимательно посмотрев в его голубые глаза, постаралась запечатлеть их в памяти. Глаза – зеркало души, отражающие сущность человека, и в них она замечала все самое светлое и лучшее, что может быть в человеке.

Он тоже долго смотрел на нее, любуясь ее золотисто-каштановыми кудрями, ее преданными карими глазами. Ее зеленым платьем, напоминающим лето, которое они так и не проведут вместе.

Лиза полезла в карман рюкзака и достала оттуда фотографию, на которой месяц назад их запечатлела Алинка с помощью фотоаппарата, который на время стащила у отца. Они сидели у реки, обнявшись, в их счастливых глазах еще не было предчувствия беды и разлуки. Потом Алинка распечатала это фото на принтере отца и подарила Лизе. Несмотря на юный возраст, она неплохо разбиралась в технике и однажды объявила Лизе и Сереже, что в будущем станет знаменитым фотографом.

Сережа забрал фото у Лизы и неотрывно смотрел на него, вспоминая то счастливое время, когда они строили планы на лето. Но Лиза вдруг выхватила фотоснимок у него из рук и разорвала его пополам. Сережа с изумлением вытаращился на нее. Кусочек, на котором была запечатлена она, Лиза отдала Сереже, кусочек, на котором остался он, – оставила себе.

– Когда-нибудь мы встретимся и соединим эти фрагменты… – пояснила она свой символический поступок.

Сережа бережно спрятал свой кусочек в нагрудный карман, а потом произнес:

– Соединим фотографии и наши жизни. Затем облачим это фото в рамочку и поставим на камин в нашем общем доме! – мечтал он.

Лиза улыбнулась. Мысли об их совместном будущем радовали ее.

Но разлука не дремлет. Лиза смотрит на время – пора домой. Завтра – в Москву, а чуть позже и в Париж. Если бы муж ее тети не обладал столь внушительным положением в обществе, вся эта бюрократическая волокита с опекунством и документами заняла бы гораздо больше времени.

Они поднимаются с лужайки и нехотя бредут прочь от реки, от старого моста, от леса, от всего того, что было свидетелями их искренности и любви. Они сцепили крепко руки – а солнце освещало их силуэты и грело их души. Над ними летали птицы и пели прощальную песнь их планам и мечтам. Ветер все еще будоражил цветы на полянах и разносил их аромат повсюду, в том числе и к этим двоим, чтобы они лучше запомнили этот чудесный летний вечер, их последний вечер.

Часть II

Разлука, как коварный враг,

пустила нас по разным тропам

и в жаркий пляс, где мы одни,

хотя и средь толпы безликой.

Никто из них не в силах нам помочь

и заменить огонь любимых глаз,

и потому мы бой ведем

за право встречи.

Глава I. Я вернусь

Она сидела в ресторане Tour d'Argent на берегу Сены и ждала свой заказ, а так же свою подругу, которая должна была отметить вместе с ней публикацию ее пятой книги. Вскоре на ее столике оказались тортеллини с начинкой из вареных каштанов и белых трюфелей, мусс из молочного шоколада с карамелью и кофе. Из трапезного зала виднелся Собор Парижской Богоматери, и она снова любовалась им, будто никогда не видела, хотя прошло уже пятнадцать лет с тех пор, как она приехала сюда вместе с тетей. С панорамных окон этого ресторана, которому было больше четырехсот лет, открывался вид на 270 градусов – обзор начинался с ангела на Бастильской колонне и заканчивался Пантеоном. Отсюда казалось, будто Париж лежит у ее ног.

«Серебряная башня» – один из самых старых ресторанов Франции, открылся он в далеком 1582 году, как постоялый двор. На его открытии присутствовал сам Генрих IV. Постоялый двор располагался возле монастыря бенедиктинцев, примыкавший к одной из башен городской стены. Башня называлась – Серебряная, как и постоялый двор. В ночные часы, когда лунное сияние пускалось в пляс на прожилках слюды в каменной кладке башни, она действительно казалась серебряной.

Это место полюбилось мушкетерам и королевским особам. Монархи устраивали здесь приемы в свою честь, а спустя много лет члены русской царской семьи оставляли свои автографы в книге почетных гостей.

В свое время «Серебряную башню» часто посещали Александр Дюма и Оноре де Бальзак. Лиза любила этих писателей и чувствовала их незримое присутствие. Они незаметно подсаживались к ее круглому столику, накрытому белоснежной скатертью и беседовали с ней о книгах, о быстротечности времени, о настоящей любви, которая может пройти сквозь годы нерушимой скалой и воскреснуть, когда меньше всего ждешь этого. Одна из цитат Оноре де Бальзака гласит: «Tout vient ? point ? celui qui sait attendre». Что означает: «Все приходит в своё время для тех, кто умеет ждать». Она не только ждала, но и действовала. Несколько рукописей ее романов на французском языке, который она так превосходно знала, были отосланы в десятки парижских издательств, но отовсюду приходил отказ. Но это не сломало ее, и она продолжала упорно трудиться дальше, и вскоре это принесло первые плоды. Ведь тот же Бальзак говорил в другой знаменитой цитате: «Чтобы дойти до цели, надо прежде всего идти».

Признание – вот что она ожидала и предполагала, а за любовь и не помышляла, ибо поверила, что ее удел – письменный стол, чашка кофе, букет цветов и небрежные пометки в блокноте, которые со временем виртуозно превращались в романы и повести. Вид из окна ее квартиры падал на Эйфелеву башню – тетя с дядей были не последними людьми в этом городе.

Лиза посмотрела на наручные часы – подруга совсем забыла про нее. Она окинула взглядом присутствующих: небольшая компания из нескольких женщин и мужчин отмечала день рождения. Все мужчины были в костюмах и галстуках. Это обязательное условие для посещения «Серебряной башни». Один из мужчин заказал утку и вино, которому перевалило за полвека.

Утка была главным символом этого ресторана. В далеком 1890 году очередной хозяин ресторана Филипп Делер ввел традицию вести счет фаршированным уткам, приготовленным по особому рецепту «в крови». Когда птица зажарена, кости выжимают серебряным прессом прямо перед гостями и на основе этого сока готовят соус. Эта традиция соблюдается до сих пор. В 1948 году английской королеве Елизавете (тогда еще принцессе) и ее мужу была подана утка под номером №185379, а в 2003 году ресторан устроил целое торжество по поводу приготовления миллионной утки. Существует специальная книга, в которой каждой утке присваивается собственный номер. Лиза вместе с тетей и ее мужем ужинали здесь не раз и тоже однажды заказали эту утку.

Позвонила ее подруга Мари и сообщила, что она опоздает, так как она вновь влюбилась… по дороге в метро. Когда она успела? Вот ведь вправду говорят, что французы очень влюбчивы. Другое дело она. Ни один парижанин так и не зацепил ее по-настоящему, ни один из них не оставил яркий след в ее судьбе. Через сотни знакомств прошла она: сколько раз пытались свести ее с очередным неотразимым и успешным мужчиной подруги и тетя с дядей, но она оставалась равнодушной ко всем. Иногда ей казалось, что с ней что-то не так – сильные чувства бушевали лишь в ее книгах, а в жизни – мертвый штиль, где нет и намека на любовь и сильную привязанность. Единственная любовь осталась в прошлом, – она плотно закрыла двери для новых чувств и поставила крест на всякой надежде.

Мари – ее ровесница и верная подруга. Они познакомились много лет назад на парижской вечеринке, устроенной в честь друга Лизы. Он был писателем-романистом, как и Лиза. Высокая стройная брюнетка с большими васильковыми глазами, одетая в черное платье-футляр до колена, сразу бросалась в глаза любому. Непринуждённая речь без фальши, простота и доверчивость, – все это сразу располагало к себе, и Лиза с первой встречи очень подружилась с этой коренной парижанкой. Мари называла Лизу своим счастливым талисманом. Однажды Лиза спросила, почему и Мари дала ей лаконичный ответ: «Ты приносишь счастье всем, кто окружает тебя. Стоит пойти с тобой на собеседование – и долгожданная должность у тебя в руках, а если ты со мной на вечеринке – непременно кто-нибудь признается мне в любви. А ведь раньше такого не было. Поэтому я везде тебя и тягаю – как мне без тебя жить, если ты уедешь на родину?» – такие вопросы Мари задавала еще пять лет назад, будто заранее чувствовала, – Лиза рано или поздно покинет Париж, чтобы наведаться в далекое прошлое. И кто знает, вдруг она решит остаться там?

– Нет, я тебе этого не прощу! – скривив капризно тонкие губы, говорила она Лизе.

Лиза молча улыбалась и раздумывала над тем, стоит ли вообще возвращаться туда, где юность была безрадостной и угрюмой. Лишь одно светлое воспоминание воскресает в ней, но и оно тут же меркнет.

Мари приучила ее держать в своем гардеробе в обязательном порядке черное платье, да не одно. Ибо заветы Коко Шанель остались в душе каждой истинной парижанки, несмотря на то, что она уже давно почила на кладбище Буа-де-Во в Лозанне.

Помимо черного платья, Мари, будто ревизор, выкинула из ее гардероба много, как она заявила – жутких и ненужных вещей. Она привила ей любовь к утонченному вкусу – в основе которого качество и комфорт. Никаких безумных стразов и ярко-кричащих оттенков, чувство меры должно быть во всем: от обуви до макияжа. В шкафу любой парижанки всегда есть элегантное черное платье, тренчи, пуловеры, однотонные рубашки и джинсы без всяких побрякушек в виде стразов и накладных карманов, длинные шарфы, строгие юбки-карандаши или юбки-тюльпаны до колена, свободный пиджак – все то, что легко можно скомбинировать между собой. Обувь – удобная и практичная, на низком ходу – босоножки или балетки, а если туфли – классические, с заостренным или круглым носом с небольшим каблуком. Никаких безумно-высоких шпилек, от которых можно свернуть себе шею и от платформ тоже следует отказаться, если не желаешь прослыть невежественной дурой.

Свою индивидуальность Мари всегда подчеркивала какими-нибудь винтажными украшениями, но без излишеств. Полным преступлением для парижанки считалось нацепить спортивный костюм или треники с топиком за пределами спортзала – о чем она тоже предупредила Лизу. Не меньшим украшением стиля парижанки всегда должна быть улыбка: это то, в чем Лизе было сложнее всего преуспеть. Тревожность и хмурость на ее лице – как следствие непростой юности, отпечаток горя, еще очень долго присутствовали в каждом взгляде и жесте. Непринужденность, женственность, элегантность, легкость, отличное чувство юмора – все это пришло чуть позже, вместе с литературным успехом. Но Мари поспособствовала ускорению этого процесса. К тому же она была ее первым читателем и критиком, да, именно она, а не ее тетя и дядя.

Пообедав, она расплатилась и вышла на улицу. Мари так и не пришла. Новая любовь захлестнула ее с головой и изменила маршрут по Парижу. Она никогда так не поступала, значит на этот раз все серьёзно. Вероятно, через пару месяцев Лизе придется искать подарок на свадьбу.

Погода стояла чудесная. Конец апреля, снова солнце и легкий ветер с Сены, доносящий до прохожих запах реки. Лиза решила пройтись по знакомым улочкам, как тогда, много лет назад, когда она только приехала сюда. Каждый день она изучала новые места и вскоре знала Париж как свои пять пальцев. Но первое, что она посетила здесь – Собор Парижской Богоматери. Являясь большой поклонницей Виктора Гюго и его одноименного романа, посвященного этому собору, она пыталась отыскать ту самую стену, на которой много веков назад было чьей-то заблудшей душой высечено на одной из каменных стен слово 'ANAГKH, что в переводе с греческого означало – рок, судьба. Однажды Виктор Гюго, обследуя собор, заметил в мрачном углу одной из башен это слово. Оно уже почернело от времени, и Гюго, которого так поразила эта готическая надпись, оставленная, скорее всего, рукою средневекового человека, стал задумываться над судьбой этого человека. Он не пожелал покинуть это мир, не оставив потомкам маленького и мрачного послания на стене старинного собора. Спустя пару лет это слово исчезло, – его то ли закрасили, то ли выскоблили, но в памяти писателя оно осталось навсегда. Уже и человека, начертавшего суровое обозначение своей судьбы, давно нет в живых и само слово уничтожено, но Виктор Гюго обессмертил его в своем знаменитом романе. Теперь уже читатель, а не писатель, который тоже давно почил, задаются вопросом, что же такого произошло в судьбе этого человека, что он оставил на стенах знаменитого собора безоговорочный укор своему бытию.

Потом были бесчисленные прогулки по Монмартру, где Лиза наслаждалась панорамным видом на Париж. Пантеон, башня Монпарнас, Собор Инвалидов и романская церковь Святого Петра были как на ладони. Лиза посетила дом своей любимой певицы Далиды на Монмартре, в котором она прожила двадцать пять лет. «Je suis malade» была одной из ее самых любимых композиций. Она хорошо знала ее биографию, такую яркую и одновременно трагичную. Когда Иоланде (таково истинное имя певицы) было десять месяцев, она подхватила глазную инфекцию. Местные медики (дело было в Каире, родном городе певицы), прописали ей носить, не снимая, специальную черную повязку в течение сорока дней. Ошибка некомпетентного врача дорого обошлась – девочка приобрела косоглазие. Впоследствии она перенесла несколько операций на глазах, но зрение так и не удалось до конца восстановить. Долгое нахождение во мраке в младенческом возрасте нанесло ей и психологическую травму. До конца жизни певица боялась темноты и спала только при включенном свете. Лиза не зря очень часто вспоминала именно этот клочок ее биографии. Благодаря этой истории она поняла, почему так боится возвращаться в родной город. Боится возвращаться даже ради Сережи. Смерть и отчаяние, скорбь и бессилие – она не могла забыть того, что произошло с ней в ее родном городе, который, казалось, совсем не любил ее. Лиза опасалась, что вернувшись в прошлое, она снова столкнется с очередным несчастьем. Из-за этого она даже прекратила всякое общение с Сережей. Но судьба той же Далиды давала пищу и для иных размышлений. Переехав в Париж, Иоланда примеряет на себя сценический псевдоним «Далила». Позже певица сменила одну букву в своем псевдониме. Далила – героиня библейской притчи, обольстительница, которая лишила Самсона жизненной силы. Многие потом говорили, что псевдоним оказался пророческим: трое мужчин, которые оставили важный след в ее судьбе, впоследствии свели счеты с жизнью. В жизни Далиды не было мужчин, которые любили бы ее так же отчаянно, как Сережа любил Лизу. Ни бесчисленные награды и премии, ни любовь поклонников ее творчества, не могли помочь ей справиться с одиночеством. Рядом не было сильного плеча, и когда депрессия окончательно подкосила ее душевные силы, она приняла огромную дозу снотворного и больше не проснулась. Первая обладательница бриллиантового диска, медаль города Парижа, которую ей вручил сам Шарль де Голль, многочисленные итальянские, бразильские, немецкие и французские награды, успешные гастроли – все титулы перестали быть значимыми для нее. Отсутствие любви омрачило все это. Слава не грела ее одинокими вечерами. Лиза не раз навещала любимую певицу на кладбище Монмартр, где Далиде был установлен памятник из белого мрамора в полный рост, – ее фигуру уже много лет обрамляет триумфальная арка и солнечный нимб из лучей, как напоминание о вечной славе, которая, впрочем, не смогла сделать ее по-настоящему счастливой. Лиза много размышляла о судьбе любимой певицы и пришла к выводу, что она, в отличие от Далиды, без труда сможет прожить жизнь в одиночестве. Книги – ее истинная любовь, а мужчины не так уж важны. Некоторые женщины действительно совершенно спокойно обходятся и без них, – Лиза знала немало живых примеров. Но проходило время, и она меняла свое мнение. Особенно в пасмурные и холодные дни, когда туман, выпорхнувший из Сены, окутывал скверы и дома. Она снова вспоминала о Сереже и задумывалась о конце своего пути. Каким он будет? Вдруг судьба не простит ей слабоволия и отомстит за то, что она так небрежно выкинула любовь всей своей жизни за борт?

Но пока она была молода, пока лучики удачи благоволили ей, она продолжала беспечно гулять по Парижу и любовалась его окрестностями. Не обошла она вниманием Триумфальную арку и Елисейские поля, Лувр и Бурбонский дворец. На Елисейских полях она облюбовала старинный ресторан гастрономической кухни «Павильон Ледуайен», где ей подавали бресскую курицу с трюфелями и ежевикой, залитую сливками и запечённую в горшочке. К хорошему привыкаешь быстро. Она полюбила в этом городе каждую улицу, каждый дом, каждый мост – по всему этому можно было изучать историю, в одно мгновение переносясь в прошлое. Многие парижские кафе были настолько старыми, что их посетителями были еще Вольтер, Жан-Жак Руссо, Ги де Мопассан, Петр Чайковский, Оскар Уальд, Жорж Санд, а так же члены королевских семей.

Что касается ее подруги Мари, то она всегда тащила ее в свой излюбленный ресторан «Le Jules Verne», который приютился на втором этаже Эйфелевой башни. Расположенный на высоте сто двадцать пять метров, он дает возможность не только полакомиться супом из салата-латука с золотой икрой, жареными лягушачьими лапками с нежным пюре из зеленого горошка, но и полюбоваться панорамным видом Парижа.

Лиза подошла к набережной Сены, облокотилась об перила и стала неотрывно смотреть на воду. Перед глазами пронеслась ее жизнь в Париже, где она начала все с чистого листа, затем мысли вернулись к юности, – там она оставила того, кто любил ее такой, какая она есть – без славы, без положения в обществе, без денег.

Лиза достала из своей сумочки книжку Рабиндраната Тагора – его подарок. Она бережно хранила эту книгу и часто открывала на титульной странице, где он оставил свою подпись ей на долгую память. К тому же в этой книге было спрятано его фото – то самое, которое она разорвала на две половинки, чтобы когда-нибудь соединить с его половинкой. Когда-нибудь…

Ветер гулял над Сеной и без всякой бережливости трепал ее волосы, карамельный шарф, который был небрежно повязан на шее – слетел и улетел в направлении аэропорта Шарль-де-Голль. «Как будто намек!» – усмехнулась горько Лиза. Возможно, судьба ее любимой певицы действительно преподносит ей урок – если истинная любовь – дар божий, соизволила войти в твою жизнь, как смеешь отвергать ты ее?

Откинув волосы назад, она произнесла вслух: «Пора возвращаться». Ветер подхватил ее слова и понес в ту сторону, где далеко за горизонтом простиралась ее родина.

Глава II. Прогулка в прошлое

Река и мост… но совсем не тот, что встречал ее раньше, когда она была еще совсем юной. Лиза не верила своим глазам. Что за чудесное видение? Вместо дряхлого старого моста блестит под лучами солнца изящный однопролетный мост. Деревянная стометровая конструкция с изогнутым верхним ярусом перекинута через реку и обустроена для пешеходного движения. Элементы моста изготовлены из клееной древесины, сам пешеходный переход из стойкого и прочного кедра. Мост опирается лишь на береговые устои, укрепленные массивными стальными сваями.

Нет, этого не может быть! Ее сердце бешено колотилось, будто душу вынимали наружу. Она все еще не могла поверить в то, что он выполнил свое обещание. Ведь столько лет прошло! Но… а вдруг это все же не он? Она приблизилась к мосту и прочла у входа на пешеходный переход надпись, выведенную золотистыми курсивами на табличке: «Я исполнил свое обещание, исполнишь ли ты свое?». Подписи не было, но автор послания больше не вызывал сомнений. Это был он. Тот самый мальчик, который верил в их встречу больше, чем она, как выяснилось.

Чуть ниже был указан год построения моста. В считанные секунды сосчитала она, что прошло пять лет. Пять лет назад он все еще думал о ней, в то самое время как первая слава вела ее за руку по улочкам Парижа, чествуя вместе с ней победу над неудачами. Она на целые годы забыла о нем и вспоминала крайне редко. И поменяв адрес, не удосужилась сообщить ему об этом. Только в первый год она не находила себе места в чужой стране среди незнакомых лиц, но потом смирилась и приноровилась к новым реалиям. А еще позже настолько обвыклась, что уже и не помышляла о том, чтобы вернуться. Город прошлого слишком много горя принес ей и раны, полученные от утрат, продолжали кровоточить. Париж дал ей образование, успех и признание. Но не сразу. Для этого ей пришлось пройти огонь, воду и медные трубы. Изнурительная работа над второй книгой, на сей раз это был роман, а не сборник стихов, вечные споры с издателями. Затем третья, четвертая и пятая книги, творческие вечера, с которыми она исколесила всю Францию. Она смогла понравиться французам – они приняли ее за свою и полюбили ее творчество. А еще позже были деловые переговоры с режиссёром, который решил снять фильм по ее книге. Короткий роман с этим же режиссером, который любил не Лизу, а ее успех, как потом она поняла, поэтому и бросила его. Следующий этап в ее жизни – затяжная болезнь ее тети, которая так много сделала для своей племянницы.

Она перечислила в уме кучу предлогов, но простить себя не могла. Время действительно убивает все. Оно искусно уничтожает дорогие воспоминания, и вот, они уже давно померкли и лежали в груде хлама, где их уже не отмыть и не воскресить в том виде, в котором они были изначально.

И все же она не забыла свои корни. Они тянули ее на родину, к истокам и она подчинилась им и… вернулась. Ее жизнь, как стебель прекрасного растения – сначала тонкий и слабый, потом сильный и ветвистый, он вытянулся прямо к солнцу, узрел лучшие времена, но все же чего-то не хватало. И вот это что-то осталось здесь, но когда она вернулась, то обнаружила, что оно давно ее уже не ждет.

Лиза ступила на мост и неспешно прошла на середину. Обратив внимание на перила, она заметила надписи – клятвы в вечной любви и замочки с сердечками. Теперь этот мост – место паломничества всех влюбленных этого города. Вот и сейчас, посреди моста стояла влюбленная пара и, обнимаясь, любовалась лесом, который все так же бежал до самого горизонта, устилая равнины соснами и дубами. Лиза внимательно посмотрела на этих двух влюбленных. Сердце защемило – ведь на их месте могла быть она с Сережей.