Небо и море

Продолжение борьбы с невидимым врагом требовало немедленной модернизации оборудования!

Новинкой заинтересовалась мама. Решили делать двухзеркальный перископ. Таким за угол не заглянешь, но можно безопасно и скрытно вести наблюдение из канав и сухих арыков.

Новый картонный перископ с зеркалами от пудрениц получился на славу! Вот только игра в шпионов уже закончилась, и весь двор переключился на постройку квартир из кирпича, который доверчивые строители оставили без присмотра на пустыре за домом.

Почему строители бывают доверчивые и как дети могут строить квартиры из кирпича? Все сложное с первого взгляда оказывается простым при детальном рассмотрении.

За нашим домом на пустыре наметили стройку нового корпуса городской больницы. Грейдеры расчистили площадку, экскаваторы вырыли первые траншеи, грузовики привезли, а грузчики выгрузили и аккуратно сложили «елочкой» штабеля красного кирпича. Потом наступило воскресенье. Погода была замечательная! Тепло и сухо. Детей во дворе, окруженном пятью четырех-подъездными домами, было не менее сотни. Кому-то из них пришла идея построить на пустыре неподалеку от настоящей стройплощадки свои «домики».

В итоге количество кирпичных затейливых квартир, которые просто выкладывались на земле в один, два или три кирпича в высоту, начало расти в геометрической прогрессии. Когда новые каменные джунгли были готовы, в них поселились девочки с куклами и посудкой, новые семьи стали общаться, ходить друг к другу в гости и покупать в магазинах за листики, изображавшие бумажные деньги, камешки и палочки, изображавшие продовольственные и промтовары.

С заходом солнца и игра угасла.

Утром по пустырю среди кирпичных руин бегал безутешный прораб. Орал и изрыгал проклятия в сторону жителей-родителей, не остановивших своих чад. Потом пришли рабочие с носилками и за целый день работы собрали и сложили в разоренные ёлочки так быстро растащенные маленькими ручонками кирпичи.

В июне кусок территории завода ЖБИ, где в конторе работала моя мама, из просто пустыря превратился в васильковое поле. Васильки расцвели все сразу и так густо, словно их кто-то специально здесь посеял, не жалея сил и семян. Если присесть пониже, так, чтобы глаза оказались на уровне цветов, то казалось, что в пустыре как в зеркале отразилось васильковое небо, только гораздо синее и веселее настоящего.

Я нарвал букет и принес кусочек василькового неба маме в отдел.

– Спасибо, сынуля, – сказала мама, – А то что-то давно никто из мужчин мне цветов не дарил.

«Вырасту, стану мужчиной, буду все время дарить маме цветы», – решил я тогда. Но потом вырос, и даже стал мужчиной, но цветы маме дарил только по праздникам, и только одновременно со страной и всем прогрессивным человечеством.

Я учился в первом классе, и иногда в хорошую погоду, учительница первая моя Нина Вениаминовна (Витаминовна) выводила класс на прогулку. Мы шли попарно, держась за руки с теми, с кем сидели за одной партой. Иногда ходили к Обелиску, иногда в сквер с памятником горняку Чекрызову. А иногда за город, благо граница города и предгорий была всего метрах в трехстах от школы. По правде сказать, без Нины Витаминовны мы бегали самостоятельно куда дальше, причем за руки друг друга не держали, так как руки, как правило, были заняты прутами-саблями, лопатами или поджигами.

В конце сентября 1968-го года, незадолго до того, как зарядят бесконечные нудные осенние дожди, наша молодая учительница вывела своих новых первоклашек за город в недостроенный парк.

Тихо в парке. Воздух свеж и прозрачен. Невысокие молодые деревья пока еще одеты в желтеющую листву. И только джуда, как будто противясь очевидному приходу осени, по-прежнему зелена.

Матовые светло-зеленые с голубизной листья и ягоды нежно ласкает сентябрьское совсем нежаркое солнце. Джуда в парке повсюду. Из всех плодовых деревьев это самое неприхотливое, не требующее совершенно никакого ухода.

Вкус небольших продолговатых плодов необычен. Внутри, под почти бумажной сухой оранжевой кожицей, косточка и сладкий белый порошок. Он сильно вяжет. Считается, что джуда отличное средство от сердечных болезней и очень полезна старикам. Старикам и сердечникам полезна тишина и свежий воздух, но и в необычных ягодах вероятно тоже что-то есть.

Когда поешь джуды, приходится потом долго вылизывать из закоулков рта остатки порошка. Язык не слушается, и щеки изнутри ощущаются какими-то фанерными.

Конечно, первым делом мои одноклассники в парке нарвали и наелись джуды. Очень скоро веселые крики стихли. Народ занят собственными ртами. Значит, экскурсия достигла своей цели, сердечная мышца учащихся укрепилась, и пора возвращаться в школу.

Учась в начальных классах, я самостоятельно ходил в школу и самостоятельно приходил домой. Родителям некогда было меня провожать, да и не принято было это. Мальчиков и девочек никто на улице не воровал, а машин по дороге в школу встречалось настолько мало, что их влиянием на безопасность можно было пренебречь. Например, у меня до школы было примерно с километр пути, а кто-то жил еще дальше. И ничего. Считалось нормой – взрослые идут на работу, дети идут в школу. Все ответственные и никого не надо ни подгонять, ни окружать избыточной заботой. Повесили тебе на шею ключ от квартиры на трусяной резинке, вот ты и полноценный член общества со своими работой и домом.

По возвращении из школы, обычно, я отыскивал в холодильнике кастрюльку с супом или кашей, иногда с охотой, иногда без, поглощал свой обед, по возможности быстро старался сделать уроки и до прихода родителей играл во дворе или катался на велике. Любое отступление от этого алгоритма влекло за собой сокращение времени игр или катания. Вечером приходили родители, мама печально смотрела на результаты моих трудов, мы переписывали, переклеивали, пересчитывали. Потом мы ужинали, и я ложился спать.

Однажды, погода для гуляния не годилась. Было серо, дождливо, ветрено. Зайдя в дом, я снял мокрое пальто и прошлепал на кухню узнать, что сегодня в кастрюльке? В холодильнике оказались щи. Разогревать, а тем более есть щи не хотелось. Конечно, если бы в кастрюльке был грибной суп, тогда – да! А то, щи какие-то… Вот бы пирожков с вишней или бабушкиных блинчиков сейчас!

Впрочем, времени до родителей было навалом, на гулянии можно было сэкономить часа два. На что бы их потратить? А если попробовать самому нажарить блинов? Все есть, масло есть, яйца есть, мука – пожалуйста!

Я намешал тесто, нажарил блинов и наелся. Блины получились немного жестковатые, но все равно вкусные. Бабушкиного мастерства достичь не удалось, но что можно ожидать от семилетнего повара?

Вечером мама огорчилась тому, что суп остался нетронутым, и очень удивилась тому, что сын наделал блинов.

– У нас ведь муки дома нет, ты где взял?

– Как же нет? Вот, в кульке стоит, – я показал муку.

Мама заулыбалась: – Блины-то вкусные получились?

– Да! – с гордостью за себя ответил я.

– Так ведь это и не мука вовсе, а крахмал. Ты крахмальных блинов нажарил.

Я не расстроился из-за своей оплошности. Блины не главное. Главное – технология!

Поговорим о школьных любовях в младших классах. Так уж сложилось среди взрослых, что кого-то влюбленность их малолетних чад умиляет, других возмущает. По крайней мере, никто не остается равнодушным. А всё потому, что взрослые уже имеют опыт проб и ошибок и, в соответствии со знаком своего опыта, хотят либо порадоваться за своего ребенка, либо предостеречь его от рокового шага.

И все советуют, предупреждают, рекомендуют. И никто не думает, что ребенку в его первой любви всего-то и надо, чтобы его оставили в покое наедине со своими мечтами, переживаниями, а возможно и обидами. Это его, и ничей еще, бесценный жизненный опыт. Ненужные советы и рекомендации только разрушают способность сделать из опыта правильные выводы. Неумные родители прививают своему опекаемому чаду мысль, что сам он – ничто, пустое место. И только мама или папа (что, кстати, намного реже) может разобраться в жизненных хитросплетениях и выдать правильную и точную инструкцию, ведущую к счастливой жизни.

Не помню, вмешивались ли мои родители в мою малолетнюю личную жизнь. Вероятно, я углубленный в свои переживания просто не воспринимал их обидных подтруниваний и советов. Но в мою взрослую жизнь пытались влезть постоянно и очень настойчиво. Приходилось отбиваться… К этому я вернусь много позже.

В моем первом классе училась девочка, Оля Маркина, родители которой приехали из Москвы и потом вскоре туда и вернулись. Оля проучилась у нас всего год. Внешне она была похожа на аккуратно одетую куклу. Всегда в выглаженном форменном платье, с чистым фартуком, в подтянутых без складочек чулках и с большими белыми бантами, которые ей завязывали и в будни, и в праздники. Но самое главное в Оле было не это. Оля училась лучше всех. Красивее всех писала в прописях, лучше всех с выражением читала в букваре и быстрее всех решала примеры по арифметике. Почти все мальчики класса были, кто тайно, а кто явно, влюблены в Олю. Я был влюблен тайно. И поэтому страдал от любви куда сильнее, чем те счастливчики, кто выражал свое внимание непосредственно и открыто, то слегка дернув за бант, то поддев ногой ее портфельчик.

Я как Пьеро закатывал печальные глаза и думал свою сладко-горькую думу: «Какая удивительная девочка Оля Маркина! Она красивее и умнее всех в первом классе. Она так красиво пишет в прописях и так здорово с выражением читает стихи!»

На день Красной Армии и Военно-Морского флота 23-го Февраля Оля ничего мне не подарила. Наверно не догадывалась о моих чувствах (хотя и сидела на соседней парте). Смешную книжку про приключения ленивого кота она подарила Сашке Саладьеву. Сашка, похожий на молодого Пушкина, значения книжке не придал. В отличие от того Пушкина Сашка читал не очень и книжками мало интересовался.

Девочка, которая была влюблена в меня, подарила мне шикарную ручку из прозрачного розового оргстекла. Это была реально дорогая ручка, и девочка, наверно, надеялась, что я буду писать этой ручкой и думать о ней. А я, влюбленный балбес, предложил Сашке поменяться подарками, и он с радостью согласился. Еще бы, такая редкая ручка! А вот книжку я поначалу читал с особым пиететом, а потом пришло-таки осознание, что дарено не мне, и это не знак внимания возлюбленной, а просто результат моей изворотливости и пренебрежения чувствами той влюбленной девочки. Когда я это понял, книжка как-то сама собой куда-то делась. Наверно отдал кому-нибудь из своих друзей, да так и забыл забрать.

На 8 Марта почти все мальчики собрались подарить подарки Оле. Но Нина Вениаминовна, сама распределила, кто кому дарит, чтобы остальным девочкам не было обидно. Мне выпало дарить не Оле, но я все равно тайком подложил ей в парту свой подарок – маленького пупсика в ванночке.

Летом Оля уехала.

«А теперь Оля уехала в Москву… Ну почему Москве вечно везет? Там учатся такие удивительные девочки! И вообще, все вечно говорят про Москву. А мне-то что теперь делать? Как жить без Оли? Ведь я же люблю ее?» – Я сидел под кустом живой изгороди возле бабушкиного дома и страдал. От печальных мыслей, на глаза наворачивались слезы. Было очень-очень жаль себя.

Моим родителям и их друзьям в то время было всего-то по тридцать лет плюс-минус. Поэтому, естественным образом периодически организовывались поездки на природу и шумные пикники. В один из дней человек десять взрослых, плюс пяток детей на фургоне-техничке ГАЗ-51 выехали на пикник в тихое место среди таловых кустов возле вечно беспокойной горной речки. Первым делом разложили на застеленную землю закуски и выпивку. Расселись вокруг, и начался пир!

Малолетним детям разрешили брать «со стола» все, что хочешь, только ради всего святого не трогать стаканы и бутылки.

Через час, заглушая шум речки, над предгорьями широко разлетелось не очень стройное многоголосье про славное море и про орла степного.

Песня не осталась безнаказанной. Неожиданно из-за кустов на тощей рыжей лошади выскочил уже весьма немолодой джигит и, вспоминая русские слова, заявил, что он здесь хозяин и по этому праву требует, чтобы и ему налили сто грамм. Просьбу немедленно удовлетворили, и джигит исчез в зелени.

Но, видимо, легкая добыча раззадорила начальника кустов, и он появился снова. Ему налили. Он исчез и приехал снова. Еще налили.

Когда, едва державшийся в седле джигит приехал в очередной раз, из-за стола встали мужчины, тоже не совсем трезвые, и, не стесняясь возможного межнационального конфликта, вежливым матом объяснили, куда пришельцу следует ехать.

Начальник кустов растворился, и пир с песнями продолжался до вечера уже без помех.

Я уже писал про дорогу от дома в школу и про то, что взрослые крайне редко водили детей за ручку и таскали за них портфели.

Теперь немного географии.