Зверёк и суета вокруг теней

Глава вторая. В которой маленькая Кся осваивает искусство полёта

Обратно Зверёк и Кся возвращались в глубокой задумчивости.

Шкрябл предпочёл остаться в заброшенном саду, утверждая, что тот хранит какую-то тайну, и он должен непременно её разгадать. Он взахлёб стал рассказывать про чудо-юдо, которое живёт в лабиринте, про старого ворона, который руководит театром, но Кся прервала его, сказав, что у них есть важные дела. Томми тоже остался. Зверёк слышал, как тот напевал старинную песенку, срезая перочинным ножиком ивовые прутья. А иногда вдруг начинал завывать, как и полагается приведению, и покатывался со смеху, когда получалось кого-то напугать.

Они зашли к сэру Призраку рассказать про Талисманову тень.

– Это очень серьёзная пропажа, – сказал тот. Двор был почти убран, и теперь сэр Призрак занимался домом, вынося скопившийся за долгие годы мусор. – Пожалуй, захвачу с собой чёрную краску. Может, старого ворчуна пока устроит нарисованная тень. А вы, зверята, держите ушки на макушке. Вдруг представится возможность разгадать эту загадку.

Он вытер о передник руки и подтолкнул к ним смущённого Йена.

– Малыш хотел вам кое-что показать.

Несмотря на всё ещё прохладную погоду Йен был в шортах, в сандалиях и в бейсболке, едва сдерживающей непослушные отросшие вихры. Он держал перед собой вертушку из цветной бумаги.

– Это пропеллер, – сказал Йен. – Мы нашли его в сундуке.

Он крутанул крыльчатку пальцем и важно прибавил:

Я бегал с ней, когда был маленьким. Даже если нет ветра, нужно лишь посильнее разогнаться, чтобы она крутилась. Когда ветер услышит треск лопастей, он непременно придёт на звук.

Зверёк и Кся переглянулись.

– Нам очень-очень нужно, чтобы подул ветер, – сказала Кся, вскарабкавшись по штанине мальчишки и попытавшись повернуть пропеллер, взявшись маленькими ручками за лопасть. – Ох! Пожалуйста, пожалуйста, Йен, ты можешь его позвать?

– Теперь я просто приведение, – сказал Йен. Он вдруг исчез, и Кся, держась за деревянную ножку, спланировала вниз. Лопасти едва-едва завращались и снова замерли, как только ноги Кси коснулись земли. Йен появился на крыльце и как ни в чём не бывало продолжил: – Но вы справитесь, я знаю!

– А если на неё как следует дунуть? – спросил Зверёк.

Сдвинув кепку на затылок, Йен почесал лоб.

– Это тоже можно. Но и тут я вам не помощник.

Зверёк набрал в себя столько воздуха, что шерсть на его загривке встала дыбом, и выдохнул облаком чёрной сажи. Кся в мгновение ока стала чёрной; она чихала и кашляла, но вертушка повернулась всего на два оборота.

– Наверное, мне стоит как следует прочистить дымоход, – подал голос из окна сэр Призрак.

– Ни в коем случае! – сказал Зверёк. Он не на шутку испугался. – Ведь тогда я перестану быть тем самым Зверьком, саламандрой из семейства куньих, и стану кем-то другим.

Сэр Призрак подумал и согласился.

– В таком случае, тебе нужно закрасить то светлое пятнышко на груди.

Зверёк подпрыгнул и бросился через окно в дом, едва не сбросив с подоконника горшок с кустом острого перца. Он нырнул в камин и как следует вывалялся в золе. Сэр Призрак, уперев руки в бока, смотрел, как поднятая Зверьком пыль и сажа, клубясь, оседает на антикварной мебели, впитывается в ковёр, и даже консервированные яблоки на блюдце в центре стола из ярко-жёлтых становятся чёрными.

– Простите, пожалуйста, – сказал Зверёк, выбравшись из камина. Он хотел отряхнуться, как после купания, но сдержался. – Я помогу вам убраться. Воспользуюсь хвостом, как метёлкой!

Призрак махнул рукой.

– У вас есть куда более важные дела. Без ветра будет совсем худо. Не проснутся летучие насекомые, а значит, когда придёт пора цветения, никто не опылит цветы и плодовые деревья. Так что найдите-ка способ его разбудить.

Он покачал головой и пробормотал себе под нос:

– Хотя я и не верю, что детские игрушки способны здесь чем-то помочь.

Без жужжания пчёл и танца мошек в солнечных лучах было по-настоящему тихо и одиноко. Казалось, всё вокруг – картинка на развороте одной из газет из чулана сэра Призрака. Хотя снега больше не было и травка, пробившись сквозь землю, щекотала брюшко, хотя почти на всех деревьях набухли почки и лес наполнился звуками, отличными от хруста снега, всё вокруг казалось каким-то ненастоящим, неполным, как будто художник, начав рисовать шедевр, бросил всё на полдороге, не изобразив самое главное – движение.

Кто по-настоящему старался создать весеннее настроение, так это сэр Солнце. Он посыпал землю своими лучами столь щедро, что трава во многих местах, едва проклюнувшись, уже пожелтела, а звери, не успевшие расстаться с густым подшёрстком, изнывали от жары. Зверёк и Кся перебегали от тени к тени, которых, казалось, становилось всё меньше, и просили каждого встречного подуть на вертушку.

Наибольшего успеха достиг выводок мышей. Сначала у маленьких зверьков ничего не получалось, потому что все они дули в разные стороны, но после того, как Зверёк выступил дирижёром, взяв в лапки какую-то веточку, дело наладилось. Мышки стали дуть все одновременно и в одном направлении, заставив крыльчатку провернуться аж четыре раза. Однако Зверьку и Ксе очень скоро стало ясно, что даже так вертушка крутится едва-едва.

Горихвосточка, которая дремала в тени одной из статуй, сразу принялась жаловаться:

– Ах, я так страдаю! Если не прилетит откуда-нибудь свежий бодрящий ветерок, придётся лезть в воду, а я так не люблю, когда мои пёрышки мокрые!

– Мы можем сами его позвать, – сказала Кся. Она думала, что если уж эта маленькая пичуга поёт такие звонкие песни по утрам, она сможет как следует подуть на вертушку. – Только нужно…

– Ах, детка! – Горихвосточка выбралась из своего укрытия, вспорхнула на голову статуе, где её красый хвост засверкал в лучах заходящего солнца. Она закрыла лоб крылом и откинула голову назад, будто собиралась упасть в обморок. – Я и так зову его своими песнями каждый божий день, начиная с полуночи. Где он, мой милый, мой прекрасный друг с шапочкой цвета мёда?

Кажется, птичка уже забыла, что речь шла о ветре. До самой ночи Зверёк и Кся уговаривали птаху подуть на вертушку, но та так и не поняла, что от неё требуется. В конце концов им пришлось отбыть восвояси.

– Неужели все птицы такие недалёкие? – разозлилась Кся. Схватившись за лопасть вертушки, она помогала Зверьку её нести, но от этой помощи было мало толку, так как её ноги постоянно отрывались от земли.

– Не все, – сказал Зверёк. – Есть одна, и она, вернее, он, очень даже далёкий.

– Фазан? – встрепенулась Кся. Она слышала о прекрасных птицах, которые живут очень далеко, где-то за большой водой, а море принесло с собой большое и красивое перо, которое Кся торжественно вплела в свою несуществующую вещь.

– Далёкий – это значит, что фантазия его блуждает настолько далеко, что даже Шкряблу не угнаться. Он не поёт, но наверняка может изобрести какую-нибудь хитрую штуку, чтобы заставить вертушку крутиться.

– Ух! – обрадовалась Кся. – Конечно, мы должны спросить у Уха! Как я сразу об этом не подумала!

И они отправились филину, который, к общей радости, оказался дома. К изумлению Зверька, он не занимался ничем особенным, просто сидел, немигаючи глядя из своего дупла и изредка почёсывая голову.

– Блохи? – сочувственно сказал Зверёк. – Попробуй изваляться в золе.

На самом же деле Уху передалось всеобщее настроение, и он тоже затеял уборку.

– Уборка должна начинаться в собственной голове, – важно сказал филин. – Всяких выдумок и причуд там скапливается столько, что начинает лезть из ушей. Ух! Видите, сколько я уже выбросил? Развернуться негде.

По мнению Зверька и Кси обитель филина выглядела как обычно – насколько вообще может быть обычным дом такого фантазёра и выдумщика.

– Позаимствую у достопочтенного сэра Призрака несколько коробок и сложу их туда, чтобы потом передать великану или его прекрасной жене, – как ни в чём не бывало, продолжал Ух. – Может, они найдут какие-нибудь из моих старых идей… ух… интересными.

– Нет-нет, – воскликнула Кся. – Нам нужны твои идеи!

Зверёк и Кся, перебивая друг друга, рассказали про волшебную вертушку, и филин пришёл в восторг.

– Ух! Ух! Испокон веков всё большое происходило от маленького. Но я вам здесь не помощник. Мои крылья широки, но даже они не способны заставить этот пропеллер крутиться так, чтобы родился ветер.