Так говорил Ихтиандр

– Мамонтенков Дмитрий Анатольевич, тысяча девятьсот семьдесят первого года рождения. Окончил восемь классов в школе номер пятьдесят шесть на Петроградской стороне, служил в погранвойсках Калевальском отряде, на легендарной заставе номер тринадцать, более известной в народе, как «Вмятина». Демобилизовался в звании старшего ефрейтора…

Пауза, толпа сразу зашевелилась, народу становилось все больше.

– С девяносто первого по девяносто второй год был членом преступного сообщества «Красный квадрат». В девяносто четвертом году женился на Хохмачевой Марине, через год развелся, детей нет. Любимый фильм – «Кортик», любимая улица Большой проспект Петроградской стороны. Ненавидит солнце, лето и «дорожное радио», может прийти в необузданную ярость, когда Джулия Робертс говорит – ам. Это чего за хуйня?!

Полковник обернулся к толстому мужчине в штатском, тот нервно замахал руками:

– Начинайте процедуру!

– Отделение, ран-няйсь!

Хором лязгнули затворы автоматов, толпа ахнула и заткнулась, стало тихо.

– Дима!!!

– Пождите, остановитесь. Кто-то кричит.

Пуговка бежала раздетая, лишь в белой рубашке и юбке, босиком, в одних колготках.

– Дима!!!

С разбегу прыгнула на меня, я припечатался спиной к кирпичам.

– О, только не это. Сержант!

Солдаты схватили ее за локти, оторвали от моей шеи, она плюхнулась в лужу.

– Ну что тебе надо, дура? Встань.

– Господин генерал, вы не имеете права, я беру его замуж…

Толпа опять зашевелилась, кто-то крикнул:

– Э, Уленшпигель гребаный, расстреливайся давай! Я чего тут зря два часа жопу морозил!

Полковник зыркнул в толпу, недовольные сразу заткнулись, он протянул ладонь.

– Подойди ко мне, мой ребенок.

Ей передали резиновые сапоги, она их надела, одной рукой держась за мой ремень на штанах, подошла к «генералу». Пуговка была ему по пояс ушастая, взъерошенная, мокрая и такая красивая.

– И ты действительно этого хочешь?

Полковник с сомнением смотрел ей в глаза, они напоминали крокодила Гену и Чебурашку.

– Та…

– Ну а ты, бродяга?

Я посмотрел на небо, я был уверен, что через несколько минут увижу Серегу, Лепочку и бабушку Веронику…

– Согласен.

– Еще бы. Что ж, по закону я должен вас отпустить.

Солдаты оживились не их это дело расстреливать. И толпа неожиданно взорвалась – ура!!! Полетели вверх шапки, дети, костыли.

– Отделение, напра-о! Шагом-арш!

Надо было улепетывать, пока солдаты еще на площади, цыганки зашумели на своем языке, недовольные почесывались. Лерка крикнула нам из такси:

– Давайте быстрее!

Мы прыгнули на заднее сидение, машина тронулась. Было много военных на улице, но они собирались к себе в казармы, рассаживались в грузовики, смеялись, скоро обед. Ехали молча, потом она положила ладошку на живот.

– Донт лет ми край эгейн.

– Чо?

– Не заставляй меня больше плакать.

Лерка обернулась.

– Она беременна, у тебя идиота будет ребенок.

Таксист засмеялся и сказал:

– Эх, жизнь моя кинематограф черно-белое кино…

В оформлении обложки использована фотография из личного архива автора.