Нежный человек

– Пойдем на улицу, хочу курить, твой "Манхеттен" заебал. Я ненавижу его.

Неохотно возвращаюсь в реалность, мы с Кирой на кровати едва касаясь лбами, она рисует пальцем у меня на губах сердечко.

Я ищу деньги, их все меньше и меньше, надо искать работу, надо завязывать хотя бы с водкой. Телефон ее внезапно, она убегает говорить на улицу. Пропадает на неделю.

Между нами ничего не было, то есть я хотел сказать отношений, любовь там, или как эта хуйня называется. Часто видел ее с какими-то упырями у "Пятерочки", по их лицам всегда заметно – денег нет. И не будет никогда. Стоят, ждут чего-то. Мне было совершенно безразлично с кем она, кто все эти черти.

Лишь однажды, что-то с ней случилось ранним утром. Я проснулся за полчаса до будильника, разбудил ее. Она сказала:

– Кончи в меня…

На мгновение представил, какие у нас получатся дети, у меня сразу обмяк. Иди ты в жопу, дура. Мне надо было ехать в город, зачем не помню. Когда оделся и собрал сумку, она все сидела на кровати, я подошел, положил руку ей на плечо.

– Все. Пошли. А то я опоздаю.

Кира вдруг схватила меня за ногу, обняла, как это делают непослушные дети в садике по утрам, когда уходят папа или мама.

Однажды позвонила жена, нет, официально мы не расписаны, просто долго вместе, и тоже относительно. Вместе никогда не жили, встречались у нее дома, там были еще мама, бабушка и собака тоже сука. Лена сказала – я приеду, мне интересно, как ты живешь. Я быстренько посчитал, когда у нас последний раз было с Кирой, десять дней назад, ладно, если я подцеплю какой-нибудь кибертрипер, но заражать старых друзей неприлично. И я сказал – приезжай.

Мы ходили купаться на водопады, Лена загорала, я в тени ракиты пил теплое пиво. Вечером Лена спросила:

– Что за умственно отсталая девочка во дворе?

– Соседи. На втором этаже живут.

– Так посмотрела на меня…

Рано утром ей на работу, понедельник. Я поплелся провожать.

– Ну, когда в город возвращаешься?

– Не знаю, – говорю, – еще лето, а там видно будет.

Я подождал пока последний вагон электрички, вильнув крупом, исчезнет за поворотом, и пошел домой. Я уже знал, что никуда отсюда не уеду, Лена тоже все поняла и очень скоро перестала звонить. Может, просто пора разбегаться, десять лет все-таки очень много, особенно, если нет никакой любви.

А Кира почему-то обиделась, исчезла на полмесяца, я даже заскучал. Вернулась с рюкзаком набитым яблоками, принесла мне немного в подоле.

– Я у бабушки жила, что бы тебя не видеть…

Кончилось лето, кончились деньги, надо было искать работу. У метро "Обухово" купил свежий номер "Вакансии", работы навалом, выбирай любую. Рекламный модуль на полстраницы – газета "Деловой Петербург" приглашает пеших курьеров, работа с девяти утра до четырнадцати часов. Я сразу позвонил, у них был для меня маршрут у Московского вокзала.

И вот сентябрь и я уже опытный курьер.

Понедельник, утро, первые мгновения новой недели, я начинаю отсчитывать порции времени до полудня пятницы.

Электричка вонючая, люди едут на работы с Чудово, Любани, Малой Вишеры это очень далеко. В вагоне тихо, все спят, храпят, попукивают. Дружно вылезают в Металлстрое и Обухово, на Московский вокзал поезд приходит почти пустой.

Все как обычно – "логан", пакет с доставкой, тяжелый в понедельник – куча рекламы и письма.

Малек водки и пол-литра "швепса", половина лимонада выплескивается на асфальт, в бутылочку заливается водка, мой знаменитый микс. Во дворе на улице Жуковского, прячусь за водосточную трубу, смотрю в форточку, окно очень низко.

Сегодня штора сдвинута, как-то месяц назад я вот так же стоял на этом самом месте, переливал из посуды в посуду, и услышал как там, на кухне, женщина получила по ебальнику. Сначала она взвизгнула – "не смей на меня арать!", щелчок, посуда посыпалась, колыхнулась занавеска, кто-то зарычал.

Потом, через несколько дней, я ее увидел, окно было неожиданно без драпировки, это оказалось не кухня, а жилая комната. Чемодан на шкафу, пустой сервант, кровать дыбом, холодильник, если холодильник в комнате – коммуналка. И вошла она, та, что получила. Очень красивая женщина, пьяница с забинтованной рукой…

Как люди живут на первых этажах? Я могу спокойно пульнуть им в комнату, например, вот пустой бутылек, или хабарик. В соседнем окне едва светит лампочка под потолком, вместо занавесок одеяло. Почему вы еще здесь? Вам давно пора в Окуловку или Малую Вишеру на свежий воздух и дешевый героин. А за этими окнами будут радовать глаз уютные офисы и бутики.

У меня еще несколько адресов и все в одном деловом центре. Заказываю пропуск, поднимаюсь на лифте на последний этаж, мой любимый диван у окна под фикусом, никого, рабочий день в разгаре. Сижу, пьянею…

Он все это время думал, я это или не я, мучился, стеснялся. Каждый день я приносил ему в офис свежий номер газеты, ждал пока секретарша отыщет авторучку на столе, что бы расписаться в моем "путевом листе", наконец он решился, догнал меня в коридоре.

– Мирон, ты? Здорова, епта!

– Бок!

– Ты куда сейчас?

– Да я в принципе все уже…

– Пошли, поедим.

Спустились вниз в кафетерий, как мои дела он не спрашивал и так все понятно. Кстати, это признак ума и многих разных добрых человеческих качеств. Вот встретишь, например, дурака старого знакомого, глаза надует: – Ты где сейчас? И лупит бельмами, ответа ждет.

Мы сразу стали вспоминать юность птушную. Сидели час, поели и выпили, он завтра уезжает в Москву, когда вернется не знает, взял у меня номер телефона, сказал обязательно позвонит. Оплатил обед, мы вышли на улицу, покурили, и я поспешил на электричку.

Блин, Андрюха Боков, тридцать лет не виделись, толстый стал, голова круглая, часы, перстень с камушком. Молодец, хули.

И я снова проваливаюсь в прошлое, а больше ничего не осталось, как только вспоминать, впереди вряд ли что произойдет. Тогда казалось – сдохнуть в сорок лет и заебись и хватит. Нас было еще так мало на этой планете…

Я жил тогда в ФРГ – фешенебельный район Гражданки, так называлась земля от станции метро "Академическая" до Муринского ручья. Дальше была территория ГДР – Гражданки дальше ручья.

Хрущевские дома без чердаков и с большими квадратными окнами. Целые города построены из таких пятиэтажек, это я знал из прогноза погоды после программы "Время". В Перми плюс восемнадцать, в Набережных Челнах плюс двадцать пять…

Весна восемьдесят шестого, третий курс ПТУ, в сумке от противогаза одна тетрадь на все предметы, на обложке PUNK, 999, "Кино", "Аквариум". В ПТУ вкусно и плотно кормили завтраками и обедами, на переменах можно было натрясти денег на бутылку.

Я и Бок учились в одной группе, вместе прогуливали практику. Утром покупали две трехлитровые банки разливного пива в ларьке у "Академической" и шли в гости к старому мажору Лехе Марычеву.

Все стены у Марыча были увешены плакатами из вражеских журналов "Браво" и "Попкорн". Пока разливали, я обычно в сотый раз перелистывал старые, январские номера, новые Леха в руки не давал, говорил – покупай, смотри, семь рублей.

Хит парад январь восемьдесят шестого "Модерн токинг" уже на десятом месте, на первом Си Си Кетч со своей "Ва сива янг", следом "Бэд Бойз Блю", дальше не помню. Фото такие яркие, глаза режут, "Френки едет в Голливуд" – солист в широченных клетчатых штанах и кепке, как у Гавроша. "Депеш мод" – Мартин Гор белокурый в кожаной фуражке и огромным крестом на чахлой груди.

Я листал глянцевые страницы. Рисунки типа комиксов, какие-то гопники такие же как мы, только там далеко, где-то в Европе за железной стеной. Готическая улица, вечер, полосатый тент над витриной, тени в магазине, булыжная мостовая, вертикальная надпись желтыми буквами, подворотня, мусорные бачки с крышками. Один гопник говорит что-то смешное другому, оба в драных джинсах, кедах, куртки на молниях. Их диалог в белом облачке, как это рисуют в комиксах, парни смеются, никто не знает о чем. Пытаюсь перевести, ни хрена не получается, мы и русский-то язык не учили, какой уж там английский.

Однажды, мы принесли три бутылки "Агдама", налили по стаканам, нам по половинке, хозяину целый. Леха радовался – счастье принесли, он называл крепленое вино "счастьем". Помню, была открыта форточка, тепло, за окном падал последний в ту зиму снег. Из динамиков над кроватью "Скотч" легендарный кашель – агху, агху, лаптапду – бобмагду! Леха поставил на стол бутерброды – булка, плавленый сыр.

– Ну, давайте.

Выпили, прикурили по сигарете. Кончилась кассета, Леха попросил Бока: