Лучший мир. Хельг

– Так это ты, значит, надоумил Радко виру за порушенную честь Росицы взять?!

– Я, это обычная практика у многих племен Ньясы. Вот только виру платит не родня девушки, а родня того, кто с ней прелюбодействовал.

– Ишь ты, – вновь удивился дед Филипп. – Ищи теперь ветра в поле.

– Догадаться-то не сложно, – не согласился с Филиппом его приятель, такой же согбенный временем дед. – Всяко она миловалась с тем, кто ей по сердцу, а не с тем, кто не люб.

– Так у Росицы спросите, – Крон пожал плечами. – Пусть только вначале перед богами поклянется говорить правду, а затем уже спрашивайте.

– Какими еще богами? – одновременно возмутились светочи. – Есть лишь один бог – Амнаш. Тебе ли этого не знать, на тебе его знак!

– Какой еще знак? – Крон с удивлением осмотрел себя.

– Амулет! – крикнул один из светочей. – Щит! Братья милосердия во время битв были вооружены только щитами, на которых выносили раненых с поле боя и оказывали им помощь.

– Виту знаю, Мордука знаю, – Крон принялся загибать пальцы. – Белфора знаю, Даналыка знаю, великого Грац Корга знаю, а вот Амнаша не знаю. Нет такого бога. И амулет этот, ничто иное, как щит Грац Корга, который закрывает своих последователей от бед и невзгод. Даруя им наслаждения и мучения!

– Что? – к возмущению стариков присоединились голоса из толпы. – Уберегает от невзгод, а затем дарует мучения?!

– Вы не понимаете, глупцы, – Крон развел руки в стороны и смиренно улыбнулся. – Без мучений не бывает наслаждения. Если бы не было ночи, вы бы не знали, что такое день. Грац Корг мудр и великодушен. Он наполняет людскую жизнь полнотой разнообразных ощущений. А ваш Амнаш лишь скукой бытия! Где справедливость?

– Как ты посмел! – светоч с силой ударил палкой по земле. – Как ты посмел, чужак, хулить милосердного Амнаша. Его справедливость проявляется во всем, слышишь, во всем!

– Да я вижу, – крон криво улыбнулся. – Всю жизнь прожить с нелюбимым, всю жизнь махать киркой в забое, всю жизнь не видеть ничего, кроме этой долины и всю жизнь слушать сказки выживших из ума стариков о боге, которого нет! Я готов засунуть руку в «Прореху правды» и сказать, что среди великих богов нет Амнаша!

– Святотатство! – на губах светоча выступила пена. – Прогоните этого еретика прочь из нашей деревни.

– У меня нога еще до конца не зажила!

– Выгнать! – не слушая Крона, закричали другие светочи. – Скверне не место в нашем поселке.

– Вот оно, ваше хваленое милосердие, – Крон вновь хмуро улыбнулся, краем глаза подмечая, что собравшаяся на площади толпа поделилась на тех, кто поддерживает светочей и на тех, кому их решение не по душе. – Пожилая женщина, – рука Реднекса показала на худую женщину, стоящую поблизости. – Ходит за водой с конца деревни и тратит на то, чтобы принести пару ведер, более часа. Это, по-вашему, справедливость и милосердие.

– Нет, – худая женщина покачала головой. – Это несправедливо.

– Сын старосты в двадцать лет возглавляет бригаду опытных рудокопов и зарабатывает больше тех, кто держит кайло в руках дольше, чем лет их бригадиру. Это справедливость?

– Закройте ему рот! – рявкнул староста и показал на Крона паре рослых молодцев. – Гоните его в шею, как велели светочи!

– Ну уж нет, пусть всё говорит, – пара совсем молодых, но рослых парней вышла вперед, закрывая спинами Крона. – Почему мы должны жениться на тех, кого не любим и видеть, как наши возлюбленные живут с другими и рожают детей, зачатых не в любви?

– Уйдите с дороги, щенки, – один из дюжих помощников старосты с силой оттолкнул юношу. Тот не удержался и упал на землю, при этом сильно ударившись головой.

– Напрасно ты моего сына тронул, нет в тебе милосердия! – из толпы выбрался звероподобный мужик и с размаху ударил обидчика сына кулаком в ухо…

Толпа загудела, заволновалась, задвигалась, а затем взорвалась криками и бранью. Кулаки мелькали то тут, то там. Редкие капли крови, окропившие сухую землю площади, набрали силу и превратились в ливень. Крепкие мужики, всю жизнь не знающие ничего, кроме тяжелого физического труда, перестали сдерживать огонек неудовольствия, и он полыхнул пламенем, вырвавшись наружу огненной стеной ярости и агрессии. Те, кто послабее физически или морально, принялись выламывать из заборов штакетины, чтобы тут же пусть их в дело. Все чаще на землю стали падать бесчувственные тела, а брань разошедшихся мужиков перекрывала даже испуганные, истеричные вопли женщин.

Находясь под воздействием накатившего бешенства и гнева, долгие года сдерживаемого в душе, никто не заметил, как Крон Реднекс извлек из рукава нож и оказавшись возле лавки, где чинно восседали светочи, за несколько секунд перерезал им глотки.

Небо заволокло тучами, громыхнул гром, над поселком засверкали молнии и, под аккомпанемент грозы, на землю принялись падать капли холодного дождя.

– Остановитесь, слышите, остановитесь! – пытаясь перекрыть шум толпы, закричала Меланья, дочь вдовы Амелы. – Светочей убили, это сделал пришелец! – толпа в одночасье замолкла и одномоментно повернулась к девушке. – Это он науськивал Росицу, чтобы она отдала свою невинность Милошу. Это он говорил мне, что я должна всеми правдами и неправдами рассорить Томака с сестрой, это он каждый вечер говорил маме, что мы бедные и это несправедливо и что Амнаша нет, что это выдумка светочей!

– Амнаша нет! – Крон демонстративно вытер лезвие ножа о рукав рубашки. – И светочей больше нет! Отныне никто не сможет вам указывать, на ком жениться можно, а на ком нельзя. Живите в мире наслаждения и мучений, как завещал великий Грац Корг!

– Мы выродимся, чужеземец. По твоей вине наши женщины будут рожать больных детей и поселок вымрет.

– Такова жизнь, наслаждение идет рядом с мучением, а жизнь рядом со смертью. И лишь безумный пройдет отмеренные ему годы по границе добра и зла, радости и горя, удовольствия и боли, так и не поняв, что жизнь многогранна.

– А ты? Ты понял, что такое жизнь? – староста вплотную приблизился к Крону.

– Я понял.

– Тогда твое время пришло! – староста воткнул кинжал в грудь Крону Реднексу, прямо глядя в его глаза.

– Странно, – Крон извлек кинжал из груди и вместе с присутствующими на площади людьми увидел, как зияющая рана затянулась, не оставив и следа. – Очень странно, вроде всех седых стариков, видевших Амнаша, убил, а божья защита до сих пор меня хранит.

– Это демон, – в ужасе крикнула одна из женщин. – Это демон раздора, он вложил в наши души и сердца скверну!

– Демона в пещеру Амнаша, под замок, а, чтобы не убежал, вы знаете, что делать! – отдал приказ староста и, подняв лицо к небу, подставил его под холодные, жалящие капли дождя. Мир, в котором он родился, возмужал и состарился, разбился в одночасье и его мелкие осколки уже не склеить…

***

– Фу-у-у, – Олег с облегчением выдохнул и обессиленный опустился на пол, под любопытным взглядом крысошипа. На душе осталась неприятная, липкая грязь. – Сейчас бы в душ, а потом горячего чаю выпить, – глядя на крысошипа, произнес Олег. – Отказаться бы от этого квеста, но это же неправильно, пасовать перед трудностями. Правильно?

Крысошип что-то пискнул, продолжая глядеть на Олега глазами-бусинками.

– Держи, – Олег извлек из сумки один из флаконов заполненных синей жидкостью. – Это честный обмен. Отраженный свет от этого пузырька будет намного интереснее, чем от ключа. Я пойду добуду немного медных самородков и буду собирать команду для прохождения квеста.

Олег поднялся на ноги и не спеша побрел к шахтам, где добывали серебро и золото, про себя думая, насколько должны быть вывернуты мозги у сценариста, написавшего данный квест. Лично для себя он так и не решил, кто в этой истории прав, а кто виноват.

Глава 10

– Я тебе пузырек отдал, ты чего за мной увязался? – Олег вновь обернулся к преследующему его крысошипу. – Вот получишь киркой по голове от какого-нибудь ретивого рудокопа, пожалеешь. Но уже поздно будет.

Всякий раз, когда Олег останавливался, чтобы объяснить крысошипу, что за ним не следует бежать, крысошип тоже останавливался и внимательно слушал, что ему говорят. Но стоило молодому человеку продолжить путь, как позади вновь раздавалось цоканье коготков по каменному полу.

– У меня кошка есть, Васька, – не оборачиваясь, принялся разговаривать с крысошипом Олег. – Вот она тоже любит сесть напротив двери в мою комнату и мяукать. И, как правило, причины три: сметана, игра, сон на моем кресле. Сметаны у меня нет, кресла тоже и мне сейчас не до игр. Через минуту мы будем у шахт с охраной и злыми рудокопами, так что мой тебе совет, не выходи на освещенные участки, держись подальше от фонарей.

– Хельг, ты вернулся?! – тролль Тругг в изумлении уставился на Олега. – А я думал, что ты вчера погиб от яда крысошипа.

– Ну, как видите, живой. А с чего вы взяли, господин Тругг, что я погиб?

– Так это, – тролль смущенно почесал в затылке. – Хук вчера с друзьями искали твое тело в заброшенных шахтах и туннелях. Что-то про качественную кирку говорили…

– Понятно. Я пойду, – Олег показал рукой на забой, в котором работал Хук. – Успокою Хука, а то он, наверное, волнуется.

– Конечно, ступай!