Свидетели БРТН

По своему долгому правоохранительном опыту полковник знал, что каждое более или менее резонансное убийство какого-либо известного человека всегда соответствовало бессознательному общественному настроению. Это для конкретного человека, семьи или узкой группы людей преступление было трагедией. Для массы же служило неким красным флажком, обозначавшим новые границы возможного действия или бездействия. Его задача, – так он себе постановлял в начале каждого расследования, – найти преступника, посадить за решетку и тем самым показать обществу, что желание расширить плоскость поступков за счет уничтожения неких значимых субъектов ошибочно. Правда, возникал, и не раз, парадокс, когда раздвижения своих возможностей через нивелирование мешающих этому хотело коллективное сознание непосредственно власть имущих, в этом случае полковник примерялся сам с собою через понимание нормы, а не закона. Юридическая установка – теоретическая суть возможных действий разносторонне направленных сил, которая может меняться со временем или режимом. Норма – незыблема и присуща всякому сознательно разумному, ограничивающему себя самостоятельно ради свободы всех. Но, конечно, Волобуев-Блинов всякий раз путался в этих рефлексиях только при начале сложного дознания, но потом постепенно втягивался непосредственно в действие и переставал размышлять на абстрактные темы, а в конце особо не заморачивался, кто прав, а кто виноват, лишь бы факты однозначно свидетельствовали о виновности именно того, кого он поймал.

Сзади загудела машина, он обернулся – подъехало такси, подсвечивая опустевшую площадь ближним ксеноновым светом и сияя желтым нимбом с шахматными клеточками.

Блинов удобно устроился на заднем сиденье, хотя водитель предупредительно открыл переднюю дверь. Он не любил сидеть рядом с руководителями, пусть и обычной железки, любая мало-мальски серьезная авария, несмотря на ремни безопасности, в первую очередь убивала или травмировала именно пассажира на переднем кресле, поскольку в силу инстинкта водитель старался отвести опасность от себя любимого.

«Тойота» двинулась, таксист спросил адрес, Волобуев подробно объяснил, и они замолчали, посматривая через закрытые стекла на скупо освещенные тротуары и редких прохожих. На лобовом стекле перемигивались огни домов и бирки яркой бело-желто-красной рекламы, которые совпадали с редкими крупными частицами дождя, не стекавшими почему-то, как обычно, вниз, а собиравшими в себя более мелкие точки влаги. Округлившись до размера небольшого зеркальца, капли, дробя и искажая, ретранслировали реальность, под напором движения удлиняясь и становясь похожими на нос водителя, а потом укорачиваясь, превращаясь почти в кубик, начиная быть похожими на мимо проплывающие здания.

Мягко тормознули на перекрестке, пережидая красный свет, водитель смачно зевнул, не прикрывая рот, полковник поморщился, водитель быстро глянул на него через зеркало:

– Извините.

– Ничего, ничего, – досадуя, что не сдержался, как можно простонароднее ответил Блинов.

– Просто уже долго на работе, – продолжал оправдываться таксист.

– Я понимаю, – закивал Волобуев, – сам частенько зависаю.

– А вы слышали, – обрадовался начавшемуся разговору водитель, – сына-то Иванова убили.

– Да, – односложно согласился Блинов.

Зажегся зеленый, машина тронулась, но мужчина за рулем продолжал болтать, стараясь громким разговором разогнать усталость и дремоту:

– А не знаете, за что?

– Ну, – подумал вслух полковник, – может быть, деньги, женщины…

– Я считаю – власть, – уверенно воскликнул таксист, – дети таких родителей ничего слаще власти не знают, перед глазами же постоянно мелькает, как за папочкой ухаживают и подобострастничают.

Дождик заморосил меленькой пеленой, сбиваемый движением «тойоты» и, наверное, ветром, в сторону, вниз, к узкой и глубокой реке. Волобуев-Блинов огорчился: утром хотел сам поехать на место преступления и захватить кинолога с собакой, а теперь кому-то повезло, затрутся запахи, смоются движения, расплывутся вмятины…

– Что-что? – неожиданно резко переспросил он таксиста, уловив краем уха нечто странное в его монологе.

– Да вот же, – несколько удивился мужчина, – я вам уже второй раз повторяю: наши-то мужики треплются, что партизаны в районе объявились, и именно они и прихлопнули сынка-то.

– Какие партизаны? – ментовским голосом переспросил полковник. – Почему партизаны?

Водитель даже обернулся, почуяв специальные органы, поскучнел, но все-таки ответил:

– Так не первого начальника убивают, вон в Раю полицейского забили до смерти, до сих пор никого не нашли, а в Николаевске машину гибэдэдэшников сожгли, по слухам, вроде как с патрульными. – И совсем вяло добавил: – А в Подпольном председателю сельской территории через окно голову разнесли из обреза. Ну, вот теперь и до города добрались.

– Вы же говорили, – переменил и смягчил тон полковник, – что из-за власти убили.

– Одно другому не мешает, – вновь несколько расслабился таксист, – если есть партизаны, значит, за ними какая-то власть тоже стоит.

– Народная, – не удержался Блинов.

– А что вы думаете? – не то согласился, не то продолжал настаивать на своем водитель. – Просто так не убивают.

Машина остановилась в указанном микрорайоне возле дома, где жил полковник. Пятиэтажки были старые, давно пора поменять квартиру, купить новую или даже небольшой коттедж, но Волобуев-Блинов привык к вещам из прошлого времени, которые напоминали ему о молодости, резвости мыслей и поступков, и постоянно откладывал покупку.

Он расплатился с таксистом, поблагодарил и вышел. Дождя не чувствовалось, под белесым неживым светом уличного фонаря скрипела старая коричневая груша, теряя последние сморщенные и сгнившие плоды и листья, на люке канализационного колодца валялась пустая желтая подложка из-под свежемороженой курицы.

Дверь в подъезд, как всегда, была раскрыта. Блинов тяжко поднялся на площадку третьего этажа. На лестнице сидела компания из молодых ребят и девчат. Он постоял, посмотрел, как они небрежно, обливаясь, пьют пиво из горлышка, торопливо, ни о чем переговариваясь, возбужденно перебивая друг друга.

– Итак, – негромко произнес Волобуев, уставившись в глаза того из парней, которого определил главным, – десять минут на сборы, потом вызываю наряд.

Разговор стих, одна из девчонок, живших этажом выше, наклонилась к вожаку и что-то прошептала ему на ухо. Он кивнул, встал – и с негромкими, вызывающе нецензурными ругательствами веселое общество побежало вниз, к выходу. Через минуту оглушительно грохнула гранатометным выстрелом железная входная дверь.

Глава 2

1.

В десять часов утра к «Вегасу» подъехали два обшарпанных «пазика», забитых полицейскими, и две легковушки. Шлагбаум был немедленно поднят, как только охранники увидели сворачивающие на территорию развлекательного комплекса автобусы.

Техника проследовала к краю автостоянки, туда, где лежало тело младшего Иванова. Волобуев-Блинов грузно выбрался из служебной «волги», следом выскочил командир омоновцев и кинолог с рыжим лабрадором Джеком, на грубом ошейнике которого висело несколько бисерных косичек, из другой машины вышли трое криминалистов. Из заржавленных, еле открывающихся дверок «пазика», недовольно бурча, выбирались и, по команде майора, группировались курсанты юридического института, из такого же соседнего угловатого механизма бодро выпрыгивали дюжие омоновцы и самостоятельно строились в две шеренги.

Полковник подозвал патрульных, бывших на месте преступления первыми, кивнул кинологу:

– Александр Иванович, они в вашем распоряжении, знают, где лежало тело, действуйте по вашему усмотрению. – Добавил уже в спину уходящим: – Я на вас надеюсь, имейте в виду, что-то нашедшие получат внеочередное звание.

Блинов чувствовал себя неважно: телефонный звонок Петрова разбудил в пять утра, через полчаса в кабинете начальника УВД прошло короткое совещание. Было решено сплошняком прочесать прилегающий к парковке лесок на предмет нахождения каких—либо вещей, связанных с убийством. Петров позвонил генералу в центр и договорился о курсантах и омоновцах, кинолога и собаку взяли лучших из местного состава.

Полицейские выстроились, по мутным форменным ботинкам, влажно шурша, перекатились красные яркие кленовые листья, подгоняемые прижавшимся к земле ветром. Волобуев, заложив руки за спину, прошелся вдоль строя, заставляя умолкнуть смешки и разговорчики, стараясь проникновенно втолковать неопытным учащимся и бывалым бойцам важность момента:

– Обращайте внимание на все, что покажется вам непонятным или подозрительным. Лучше не трогать – вызывайте по рации экспертов. Учтите, вчера здесь произошло убийство, нам нужно хоть что-то, что мог обронить, оставить, потерять преступник. – Передохнул и добавил: – Тот, кто найдет что-либо, относящееся к преступлению, получит премию в десять тысяч рублей и дополнительный двухнедельный оплачиваемый отпуск.

Полицейские заулыбались, подтянулись. Полковник кивнул майору – действуйте. Офицер приказал выстроиться в одну линию на краю автостоянки, через двух курсантов командир омоновцев выставил своего бойца, еще раз предупредил о бдительности и махнул рукой – вперед!

Цепочка служивых нестройно, заглядывая под ноги, почти сразу вооружившись палками, которыми раскидывали кучки листьев и веток, двинулась в лес. Волобуев пошел следом, стараясь держать в поле зрения кинолога, который перемещался логически непонятными кругами за собакой, неторопливо перебегавшей трусцой от дерева к дереву, то возвращаясь назад, то резко ускоряясь по прямой.

Блинов вспомнил, как после утреннего совещания он остался в кабинете начальника и поинтересовался у Петрова убийствами, о которых ему рассказал таксист.

Главный полковник побелел от злости, нажал кнопку громкой связи и ужасным голосом приказал секретарю никого в кабинет не пускать. Дергающимися руками открыл сейф, достал бутылку виски с красной этикеткой – налил в широкий, толстого стекла стакан (ну, просто ковбой из Техаса, внутренне ухмыльнулся Блинов) на три пальца, громко сглотнул и залпом выпил.

Отошел к окну, шипяще выматерился и, не поворачиваясь, скупо ответил на поставленные вопросы.

Участковый полицейский в Раю крышевал лабораторию по выработке наркотиков, размещавшуюся на одном из сельских подворий. Раевцы направили в администрацию и УВД множество жалоб и на работу лаборатории, и на капитана, на которые не получили ответа. Более того, несколько жалобщиков были избиты участковым и неизвестными до полусмерти. Наркотики заполонили дискотеку, на школьных вечерах продавались в туалете, наконец, от передоза умерла старшеклассница. Люди не выдержали и устроили полицейскому темную, поймав подвыпившим после дежурства. Дом с лабораторией сгорел в ту же ночь. Дело ведет управление собственной безопасности.

Машину с гибэдэдэшниками в Николаевске действительно сожгли вместе с пьяными патрульными. Проверка показала, что полицейские регулярно брали взятки с водителей именно этого села по причине неприязненных отношений, сложившихся между одним из сотрудников ДПС и жителем населенного пункта. Подозреваемый задержан, от явки с повинной отказался.

Председатель сельской территории в Подпольном застрелен – мотива нет, никто ничего не видел и не слышал, на месте преступления, кроме каких-то непонятно больших кошачьих следов, ничего не обнаружено. По слухам, покойный торговал землей с заброшенных домовладений и участков, которую переоформлял на себя.

Волобуев-Блинов вежливо поделился с Петровым версией таксиста. Начальник УВД долго и тяжело молчал. Вернулся в кожаное кресло, облокотился подбородком в сцепленные замком ладони, упершись взглядом в массивную, полированную рукавами мундиров предшественников столешницу. Выпрямился, закурил.

– Это не наш вопрос, – наконец глухо сказал, по-прежнему не глядя на следователя.

– А я могу посмотреть дела? – поинтересовался Волобуев.