Меня уже не существует

Воспоминание, набегавшее волнами на сухой пляж сознания, замерло в прошлом. Оно уже не вторгалось с треском в мое теперешнее, прошел первоначальный эффект, но осталось сильное послевкусие чудесных ощущений, что я испытал во сне. Само по себе удивительно – вспомнить сон из далекого детства. Данный факт уже повергает в трепет, который пускается в круговой пляс с ностальгией. Неизбежной была следующая мысль:

«Как этот сон связан со всем, что сейчас происходит? Почему я вообще его вспомнил?»

Я задумался и что-то начало складываться, но тут же рассыпалось. Ничего не получалось. Я призывал логику, но в итоге при каждой мыслительной попытке все больше погружался в ощущения из сна. Ощущения без ответа.

9

Я решил позвонить своему другу Владу и попросить его принести мне сигареты. Я все думал, как мне избежать похода в магазин, и вдруг ко мне пришла эта идея. Я понимаю, что здесь есть риски – первый и самый главный это то, что он мог меня забыть. Такое страшно представить, ведь Влад мой лучший друг, но с нынешней тенденцией у всех меня забывать… К тому же он ни разу не позвонил за все время, что я сижу дома. Второй риск заключался в его реакции, когда он зайдет в квартиру и увидит меня. Какой она будет – неизвестно. И какой бы она не была, для меня это все равно станет стрессом, мукой и стыдом. Но снова идти в магазин грозит мне еще большим стыдом, а тут хотя бы появится шанс рассказать кому-то о том, что со мной происходит.

Я решил больше не терять время на сомнения, взял телефон и набрал его номер. Подумал – хорошо, что есть мобильные, ведь я там у него в любом случае записан по имени (или фамилии, как он часто ко мне обращается) и даже, если он меня забыл, это простимулирует его память.

После долгих гудков, на протяжении которых на меня постоянно накатывало желание нажать «сброс», Влад взял наконец трубку.

– Алло.

– Привет, дружище. Как поживаешь? – спросил я неуверенно.

– Э-э, я – хорошо.

В его кратком ответе слышалось смятение. Он не понимал с кем говорит.

– Ты что не узнаешь меня? – спросил я и мой голос дрогнул.

А в голове пронеслось:

«Даже зная, что будет, нельзя к такому полностью быть готовым»

Последовала пауза.

– Да как-то не узнал пока. – А потом: – Так с кем я говорю?

Во рту у меня пересохло. Одно дело представлять и совсем другое – в действительности слышать неподдельно смущенный голос друга, который вдруг не знает – кто ты такой.

– Это же я – Дима Селерин. Влад, мы с тобой еще со школы дружим. Ходили в один класс в 10-м и 11-м. Я же по любому у тебя в телефоне подписан. – Я запнулся.

В трубке послышалось шуршание. Похоже, Влад отвел мобильный от уха, чтобы сверить услышанное с именем на экране. Там наверняка подписано «Селерин». Но сейчас для него это просто слово. Пустое слово, не скрывающее за собой никаких воспоминаний. Просто фамилия среди многих давно забытых фамилий, имен и прозвищ в телефонной книге. Возможно, он сразу, как только брал трубку, задался вопросом: «Кто же этот Селерин?», но, вместо образов, ответом была черная пропасть в сознании.

Влад молчал, а я отчаянно думал, что бы еще такое назвать. Что-то очень меткое, поскольку раз он не возмущается и не бросает трубку, значит есть шанс.

– Мы с тобой часто видимся, по сути почти каждую пятницу или субботу, – продолжал я. – Часто сидим у меня, потому что я живу один. Вспомни, сколько раз мы сидели на кухне и общались… Могли часами трындеть…

Я пытался вспомнить наши разговоры в поисках четкой детали, но вдруг все стало размытым.

– А наша последняя встреча… Мы сидели возле моего дома на лавочке, 45-й дом, рядом с бюветом с синей крышей. Я пил сидр и ты сказал, что я как-то уж очень похудел и кажется даже стал ниже ростом… Еще мы говорили про человеческое восприятие и я рассказывал…

– Ох блин!.. Дима! – раздался возглас из трубки. – Офигеть, я действительно на секунду забыл!.. Или на больше… Слушай, надо сходить к врачу, это не нормально. – Влад хохотнул. – Со мной такого раньше не бывало.

Чувствовалось, что он не на шутку перепугался из-за этой аномалии, но я ощутил облегчение.

– Все нормально. Это не в первый раз.

Последовала тяжелая пауза.

– То есть?.. Со мной не в первый раз? – спросил он осипшим голосом.

– Нет, с другими, – ответил я. – Просто многие стали меня забывать… в последнее время. В это сложно поверить, но сейчас кое-что происходит. Со мной происходит… Я не могу рассказать все по телефону, слишком это невероятно. Поэтому лучше, если ты просто зайдешь ко мне и сам все увидишь.

– Но… я сейчас в Виннице у бабушки, буду поздно вечером. Могу зайти сегодня, если надо, но это будет часов 11-12… ночи.

Влад говорил очень настороженно. Нужно, чтобы он хоть немного успокоился, ведь впереди его ждет еще больший шок.

– Нет, не надо, зайдешь завтра после работы, – сказал я. – Единственное – еще попрошу тебя взять мне два блока сигарет. «Bond» синий. Деньги при встрече отдам.

Я надеялся избежать этого пояснения, но…

– Просто я не могу выйти из дома, – сказал я и прикрыл глаза.

– Э-э, ясно. – Все тот же настороженный тон. – Точно не скажешь в чем дело?

Я покачал головой с закрытыми глазами.

– Не могу, – еле выдавил я.

На меня неожиданно нахлынула всепоглощающая безысходность, я готов был заплакать. Я помассировал веки пальцами, чтобы не пустить слезы и сказал:

– Зайди завтра, пожалуйста, и перед тем, как идти – набери меня. Хорошо?

– Да, конечно. Я приду, – искренне ответил Влад. – Ну а ты там держись… Не знаю, что еще сказать.

– Спасибо. – Я усмехнулся. – За день ничего особо не поменяется. Так что до встречи.

– До встречи.

– И Влад… – Я замялся, он молча ждал. – Постарайся не забыть меня до завтра.

10

Я не ложился спать до поздней ночи, поскольку выспался днем. Похмелье к вечеру отпустило, но после разговора с Владом, несмотря на успех, я погрузился в безнадежное отчаяние. Вязкая трясина поглотила меня с головой, и я захлебывался гадкими настроями, раздражающе хрустящими на зубах.

Я с ужасом представлял, как пройдет завтрашняя встреча, какие эмоции будут на лице моего друга, как он в шоке попросит меня объяснить, а мне нечего будет ответить. И проблема не только в том, что мне нечего ответить другу, я сам себе не могу пояснить данные события. Как это остановить? Что со мной будет? Я на самом деле не знаю! Но неужели мне плевать? Неужели я не буду пытаться искать выход?

Но я ведь пытался. Звонил своему товарищу-врачу, искал информацию в интернете. Прописывал разные запросы: «я уменьшаюсь», «я исчезаю» и получал всевозможные ответы – от компьютерных игр до женских историй о похудении, но только не то, что мне нужно. Лишь при одном запросе среди психологических статей и исповедей в блогах, мне попалась одна любопытная запись в очередном блоге – «меня уже не существует». Запись была свежей, но под ней не было никаких комментариев, только это и все.

Я понимаю, что она может ничего не значить, никак не перекликаться с моей ситуацией, но вдруг с этим человеком происходит то же самое? Даже если так – я нисколько не продвинулся в данном вопросе. Пару раз заходил снова в этот блог, но ничего не менялось.

Также я не раз планировал предпринять что-то в социальных сетях. Например, разослать всем «друзьям» одинаковые сообщения, вроде: «Привет! Помнишь меня? У меня возникла проблема – я уменьшаюсь с каждым днем». Но я заведомо знал, что это ничего не даст. Большинство просто не ответит, другие отпишутся: «Привет! Прости, что-то не припоминаю» и еще добавят смайликов в знак того, что оценили мою шутку. Даже если бы я придумал хороший текст или написал у себя «на стене» нечто подобное, никто бы не воспринял меня всерьез, потому что для них это лишь странный пост в новостной ленте или письмо незнакомого парня, который почему-то у них «в друзьях».

Вдруг я подумал о своих документах. Не пропали ли они, когда вокруг меня исчезали предметы? Я пошел в комнату и стал рыться в синей папке, в которой лежали паспорт, идентификационный код, военный билет, загран-паспорт и еще куча всякого бюрократического хлама. Все было на месте. А значит и сохранилась информация обо мне во всех инстанциях, где я зарегистрирован. Хоть люди и стали меня забывать и никому не будет дела, если я умру, я не исчезну полностью. На бумаге, в компьютерах, как и в социальных сетях, останется мое имя и свидетельство о том, что я жил на этом свете. Но что мне это дает? Это всего лишь регистрационные формы с сухими данными, заключенными в пустые однотипные слова, они не олицетворяют меня, в них не сохранится моя душа. И то, что они будут тесниться в архивах рядом с такими же, полноценно живущими, в нынешний момент мне никак не поможет.