Таёжная повесть

Мишка сделал удивлённое лицо.

– Чему болеть-то? Она же чугунная у тебя.

– Кто сказал?

– Так звенит же.

– Это пустая, потому что. – Толька постучал костяшками по затылку и расхохотался.

– А куда мозги делись?

– Пропил же. Надюха так говорит.

– Чо, японцев больше не присылают? – спросил Мишка после того, как прошёл смех.

– Да ну их. Жизни не стало, по деревне не пройдёшь, дядя Толя самурай. Ты дашь мне чая? Сушняк замучил.

–Тебе надо, встань да налей.

– А сахар у тебя где?

– Мед жри!

– Сам жри эту дрянь. Гречишный, небось, Артомоновский? Ну-ка, дай понюхать.

– Привередливый ты, дядя Толя.

– А как же! Ты же вечно гадость подсунешь. Племянничек…

Мишка грохнул кружкой по столу.

– Да ты чо!

– Шучу. Коли яблочек нету, так и морковку съешь. Давай, что ли, кружку.

Он тут же полез большой ложкой в литровую банку с осенним цветочным медом, еще не успевшим закристаллизоваться.

Мишку передернуло то, как Толька заглотил несколько ложек мёда даже не запивая.

– Как ты его жрешь?

– Мишшка! Сахар нужен, килограмм пять или шесть. —

Толька облизал ложку и бросил на стол.

У Мишки отвисла челюсть.

– Тока не ври, что у тебя нету! Насыпь хоть с ведерко, —напирал Тыква, – а я тебе, хошь, пуль дам для твоего дробосрала. Как раз под шестнадцатый. Полевки.

– Сколь? – перебил его Мишка.

– Пять хотя бы, – неуверенно промямлил Толька. – Бражку не на чем поставить. Ягода-то скиснет.

– Пуль сколько дашь? Чугунная твоя голова!

– А давай бороться, – предложил Толька, уже протягивая лапу с толстыми пальцами.

– Уди! С тобой только быкам бодаться.

Толька расплылся от удовольствия.

– Тота же! Ну, пошли в машаник.

– Какой тебе машаник? Пули гони!

– Каки ишо пули? – Толька сразу поглупел, но, увидев, что купить хозяина обещанием не удастся, опять с грохотом сел на табурет и отхлебнул из Мишкиной кружки.

– Ну чшо. Кака нынче охота?

«Все, – подумал Мишка, – прицепился, теперь точно не отстанет».

– Какая охота? Такая! Видишь, снег лежит.

– И хорошо. Где снег, там и след. Самое время зверя тропить. Чернотроп же. Зверь сейчас дурной, очумелый. На месте не сидит.

– Вот и тропи!

– Нашел дурака, – засмеялся Толька, – башмаки последние бить по этой кислятине.

– Пули гони! Чего сидишь!

– А хошь, я тебе колып дам. Под шестнадчатый. И под двенадчатый есть.

– На хрен мне под двенадцатый. Можешь себе забрать.

– Как же я тебе его разъединю? – не понял юмора Тыква.

– Ну-ка, покаж, – смягчил голос Мишка, – отнял, небось, у кого?

–Ага. Шёл, да нашёл. Тыква, словно фокусник, вытащил из штанин завернутый в белую тряпку колып – приспособление для литья пуль, вещь очень простую, но незаменимую в охотничьем деле.

– А ну, дай гляну.

– Охал дядя, на чужое глядя. Руки сначала помой, – завоображал Тыква и стал снова заворачивать штуковину в лоскут, но уже не так быстро.

– Сколь тебе сахара надо? – спросил Мишка. Сахар у него был. Осталось после осенней кормежки, а колыпом обзавестись не мешало.

– Ну с ведро, хотя бы.