Парадоксальная Золушка

– Это инновационная модель! И никого он сам не тыкает! – Фея, почти потеряв самообладание, говорила грозно, будто общалась с давним врагом. – Это ручной инструмент! И сколько раз ты ещё произнесёшь это премерзкое название? Есть же столько подходящих: дилдо, искуственный член, фалоимитатор, писькопротез, свечка удовольствия, цилиндр наслаждений, херозаменитель. Фунтик, в конце концов!

– Милая крёстная, – девушка начала тоном, способным остудить пыл раненого тигра, – ты прости язык мой неосторожный. Я в глуши живу и херофунтики встречаются здесь редко, а зовутся по-простому.

Мифет от такого отношения слегка успокоилась, сделав вид, что не заметила противоречий в феноменальной эрудированности крестницы в одних областях и невежестве в других. Девушка же, позлив фею, испытав к текущему моменту силу двух стихий и не желая испытывать третью с четвертой, глазами искала зацепку для отвлекающего вопроса, но всё время через лобовое стекло натыкалась на зады впереди стоящих коней.

– А когда мыши становятся лошадьми, разве закон сохранения массы не нарушается? – Злобушка пыталась показать любопытство на столько естественным, на сколько позволяло её актёрское мастерство.

– Мы же живем не в мире классической механики. Она лишь модельное упрощение реальности.

– Это общая фраза – к ответу на вопрос она не приближает.

– Хорошо! Во-первых, часть массы приходит извне, во-вторых, магическая энергия тоже преобразуется в массу и, в итоге, закон сохранения массоэнергии выполняется. Вот формула. – Фея волшебной палочкой начертила светящиеся каракули прямо в воздухе и развернула к крестнице. – Но эта трансформация не стабильна.

– Не стабильна? – На этот раз девушка спросила медленно и без фальшивого интереса. – И на сколько?

– Примерно в двенадцать часов произойдет обратное превращение.

– Уже в двенадцать? Я разрешаю долг на три с половиной миллиона, а получаю экипаж на шесть часов. Ты не думаешь, что где-то здесь кроется несправедливость?

– Элементарная плата за риск и срочность. К тому же это не первая несправедливость в твоей жизни. – Крёстная подняла голову вверх, чтоб посмотреть на темное окно спальни мачехи. – С остальными же ты как-то смирилась.

– Да. У этих несправедливостей есть даже имена, прописка и самомнение.

– Если тебе будет легче, то на последние шестьдесят секунд скорость увеличится в сто раз из-за энергетического контрперехода. Можешь развлекаться до последнего и доехать успеть. Правда, потрясёт.

Мифет забралась в карету и присела рядом с девушкой. Поправив непослушный локон в районе виска, она неожиданно обняла крестницу. У Злобушки этот жест ощущения вызвал весьма смешанные: с одной стороны, фею пришлось заманивать настойчиво, с обещаниями в финансовой области, терпеть безразличие и даже наказания, с другой, такой заботы она не ощущала уже несколько лет. Мифет отпустила объятья и тотчас волшебной палочкой очертила в воздухе окружность, открывшую портал, в неизвестную область пространства, из которой прибыл аккуратно сложенный кусочек белой ткани. Фея всё ещё молча и с улыбкой протянула шерстяную шаль.

– Знаешь, Золушка, черт с этими миллионами. Ты главное повеселись там. Кучер тебе не нужен, а вожжи выведены в салон и только для аварийной остановки. У этих скакунов фрагмент единорожьего ДНК присутствует – интеллект сильней чем у высших приматов, ориентируются лучше либералов в канализации. Карта столицы уже прошита. Лишь пальцами щелкни и скомандуй голосом куда.

Злобушка, привыкшая, что её оригиналом все только пользуются, не находила слов благодарности за такой альтруизм. Только сейчас после спешных сборов с телепортациями и световыми эффектами она заметила теплый почти материнский взгляд Мифет. Ещё больше о матери напомнил вдруг проявившийся возраст крёстной. С момента встречи на крыльце прошло около полутора часов, но, хорошенько потратив силы, фея выглядела старше уже лет на тридцать, хотя и привлекательно.

– Спасибо, тётушка Мифет, за помощь. Я не забуду. Поверь. – Речь Злобушки была скупой на эмоции, но уверенной.

– Знаю, на балу ты затмишь всех и даже луну. – Усталость феи сказывала даже на голосе, который звучал тихо с нехарактерным хрипением.

– Ты совсем из сил выбилась. – Девушка взяла крёстную за руки и с заботой посмотрела в глаза. – Прилечь бы тебе.

– Спасибо, Золушка. Помню, у твоего отца кровать удобная была… – Фея запнулась, будто сболтнула что-то очень личное и немножко лишнее.

– Знаешь, в той комнате теперь живёт Эмеральда… – Девушка покосилась на огромное стекло на втором этаже в средней части дома и загадочно обрадовалась. – Там и устраивайся! На постели можешь босоножки не снимать. Советую только запереть дверь на засов да тишину погромче включить.

– Спасибо, моя милая, но это не обязательно. Уверена, в твоём доме я найду подходящую комнату, и теплая постель послужит отличным завершением сегодняшнего вечера.

Злобушка попыталась отвести уставшую Мифет в покои, но села обратно: крёстная настойчивым нажимом на плечо показывала, что помощь ей не нужна.

– Пора! – Фея вышла из кареты и повернулась лицом к Золушке. Тут же последовал хлёсткий как кнут щелчок пальцев. – Во дворец!

Легко, без шума экипаж двинулся и через пару сотен метров, заложив вираж влево, устремился вниз с холма. Мифет глазами провожала белый огонёк, пока он не скрылся за возвышенностью в далеке, и, наконец, переключила внимание на волшебную палочку – столбик индикатора маны опустился почти до самой нижней границы и покраснел. Для феи день практически закончился. Но не все в столице готовились спать.

Злобушка стремительными шагами четвёрки лошадей ехала к заветному празднику. Карета освещала окрестности не хуже луны и девушка имела редкий шанс лицезреть ночные пейзажи в необыкновенных деталях. Серо-голубым отливались бескрайние луга. Ночные бабочки беззаботно порхали между открытых цветков и больше не улетали прочь, как это происходило совсем недавно. Фазаны, лисы, кролики и тушканчики высовывали любопытные головы, чтобы, отразив глазами яркий свет, скрыться в непроглядных зарослях.

Фея немного недорасказала о повадках лошадей. Их крейсерская скорость вполне соотносилась со стремительной внешностью, но манера обгонять оказалась неожиданной: натыкаясь на немногочисленные телеги и всадников скакуны подобно единорогам взмывали вверх вместе с нелёгким прицепом. При приземлении вытянутые в полете рессоры мягко гасили удар, плавно сокращая большую амплитуду. Технические решения работали на столько удачно, что даже после самых высоких прыжков подвеска не пробивала до отбойников. Единственным звеном системы, неприспособленным к двукратным перегрузкам и свободным падениям, оказалась её пассажирка да и то только на первые десять километров пути. После Злобушка поняла предназначение массивных поручней по сторонам от сидений, и как важно отслеживать трафик через лобовое стекло. Во всём остальном путь ко дворцу проходил без сюрпризов.

Торжество выбора

В это же самое время новообращённый натурал Копт откровенно скучал. Охрана, оркестр и даже официанты были представлены либо почтенными старцами, либо подозрительно непримечательными людьми среднего возраста – Попыхан знал, как подбирать персонал, обламывающий вечеринки. Следить за пребывающими красотками, выслушивать представления и удивления по поводу целей праздника, наблюдать за неуклюжими попытками произвести впечатление поначалу принцу понравилось. Но, когда количество знакомств перевалило за две сотни, а гул стал давить на мозжечок, энтузиазм сильно поубавился. На собственном опыте выяснилось, что запредельное количество девушек серьёзно затрудняет выбор: толпа не всегда прекрасных представительниц прекрасного пола сливается в пеструю массу, из которой вычленение отдельных личностей просто невозможно.

Среди всех женщин вечера действительно понравилась лишь зеленоглазая мадам симпатичная и ласковая, но непроходящая как по возрасту, так и по семейному положению, о котором красноречиво говорила пара сопровождавших дочерей. Они отличались вполне земной красотой и даже демонстрировали признаки приятных собеседниц, но простоватые манеры, пустые фразы, перебор с улыбками выдавали пренебрежительное отношение к образованию и глубоко засевшую провинциальность, которая никак не соотносилась с титулом принцессы. Завершилось знакомство на грани скандала, и только, благодаря чуткости Попыхана, его светлости удалось избежать необходимости ссориться лично. Выводы из мимолётного конфликта главный организатор сделал сразу, и виновник торжества переместился с площади в специально подготовленный зал дворца. А потенциальных принцесс построили в очередь и подпускали к наследнику только поодиночке, без сопровождавших. Большинство новоприбывших, завидев длинную цепочку людей и выяснив мотивы, предпочитало перейти к развлечениям на площади, где кроме забойных звуков симфонического оркестра ждали разогретая компания, диковинные закуски и просто неприличное количество выпивки из королевских подвалов.

Два с половиной гектара пространства перед дворцом, обрамлённых высоким забором из зелёных насаждений по периметру, в обычные дни граждане использовали для прогулок и рисования портретов. Особым украшением места являлись огромные памятники погибшему адъютанту Трилаку и легендарному вполне здравствующему королю Виктору, во время праздненства подсвеченные для придания особой атмосферы. В сюжетном монументе самодержца запечатлели разрубающим ствол пушки вдоль, после того как он существенно порезал пару солдат артиллеристского расчёта. Драматичности чугунному изваянию придавали вкрапления красных кристаллов на мече и в разрывах тканей поверженных. С видом на эту скульптурную драму на третьем этаже дворца располагался балкон шириной во всё восточное крыло. А за настеж распахнутыми дверями в комнате, украшенной тысячами цветов и наполненной спокойной романтической музыкой небольшого духового оркестра, с предельно умеренным усердием невесту выбирал принц. Между приветствиями самых удачливых девушек из очереди и созерцанием сольных представлений в формате "пятнадцать секунд славы", его светлость выходили наружу, чтобы понаблюдать за пребывающими экипажами. Обзор с угла балкона позволял неплохо рассмотреть ворота, у которых на некоторое время останавливались кареты, ведомые, как правило, кучерами крепкого вида и сопровождаемые лакеями в эротично обтягивающих штанишках. Последние две категории представляли куда больший интерес, нежели очередь охотниц за монархическими титулами.

Попыхан, как главный организатор, разрывался между гостями на площади, девушками в зале, капризным принцем, кухней, погребом, дорожной жандармерией и ещё докладывал Виктору о положении дел. При этом всё успевал. Более того, не смотря на несоответствие ожидаемого и фактического форматов праздника, гостьи были вполне довольны, в отличии от жениха, который мрачнел с каждым приветствием.

– Ваша светлость, может вам считалочку попробовать? – Попыхан подошёл со спины пока Копт рассматривал очередную карету.

– Вы, случаем, не знаете? На двадцать тысяч слов.

– Знаю одну. Только её долго рассказывать.

– А вы рассказывайте. – Принц указательным пальцем согнутой руки показал на противоположную сторону балкона. – Только вон туда подальше отойдите и рассказывайте.

– Зря вы так, ваша светлость. Я…

Попыхан прервался, услышав подозрительные звуки в вышине. Кинув взгляд на ночное небо и не приметив ничего особенного он подумал, что показалось. Однако похожее поведение демонстрировал принц и многочисленные гостьи внизу, а спустя несколько секунд лошадиное ржание прозвучало совсем отчетливо. Распорядитель повернул голову на звук и не поверил своим глазам: с высоты сотни метров на приличном удалении от дворца над длинной очередью карет по нисходящей параболе шёл вниз светящийся экипаж. Понаблюдав траекторию, Попыхан побежал к дверям комнаты, а после на лестницу. Из дворца на площадь он выпрыгнул секунд через двадцать, когда четвёрка летучих коней заложила вираж над памятником Виктору, проскакав по воздуху на пятьдесят метров выше балкона третьего этажа, и по спиральной дуге ушла за пределы зелёного забора с плавным уменьшением высоты. Распорядитель поколебался совсем недолго и поспешил к началу красной дорожки, однако там выяснилось, что парковочная площадка расчищена достаточно, чтоб принять эксцентричных посетителей, и чуткое руководство не требуется. Главный организатор лишь показал серию загадочных жестов, спровоцировавшую перемещение охранников, и остался на месте.

Спустя секунды, высокие гости достигли поверхности: карета с четверкой красивейших лошадей мягко словно пушинка коснулась земли. К этому моменту любопытством проникся не только Попыхан с традиционно наблюдательными охранниками, но и добрая половина гостей, а точнее гостий. Самые безответственные участницы очереди попытками рассмотреть приземляющийся экипаж дезорганизовались на столько, что нарушили строй, приостановив конвейер желающих поприветствовать принца. Впрочем, Копт ничуть не расстроился, и, воспользовавшись передышкой, тоже переключил внимание на прибывающих.

Повисшее ожидание прервалось открытием дверей кареты. Они распахнулись сами по себе, будто невидимая рука дернула за ручку, что в совокупности с нетипичной для наземного транспорта траекторией и отсутствием кучера добавило ещё больше загадочности. Из света ярких лучей показалась женская фигура. По мере того как гостья отходила дальше от иллюминации экипажа, её очертания всё сильнее начинали волновать окружающих, не смотря преимущественно женскую аудиторию.

Чем жизнь не обделила Попыхана, так это благосклонностью противоположного пола. Не смотря на неказистую внешность и отсутствие благородных предков во всём генеалогическом древе вплоть до высших приматов, данный факт не был случайностью, а являлся следствием целого ряда поведенческих особенностей. Первая лежала в плоскости теории вероятностей: месье просто обращал внимание на каждую встречную. В этот богатый на знакомства и события день он имел шанс видеть разных представительниц слабого пола: страшных, просто некрасивых, на любителя, так себе, вроде ничего, ничего, симпатичных, красивых, очень красивых, небесно красивых, нецензурно красивых. Но та, которая эффектно появилась вместе с летучим экипажем, представляла из себя совершенно особое сочетание биологической красоты с идеально подобранной одеждой, косметикой и парфюмерией. За всю свою жизнь, не говоря уже о текущем вечере, распорядитель не встречал никого более прелестного. И это мнение разделяли многие празднующие. Большинство – вынужденно.

Бедра стройных ног и выдающаяся грудь изящно контрастировали с тоненькой талией. Красное платье с рукавами немного ниже локтя и неглубоким декольте заканчивалось юбкой, прикрывавшей тело лишь на ладонь выше колена, с откровенным разрезом на левой стороне. Через идеально подогнанную по фигуре ткань просвечивался рельеф мускулов живота и даже очертания пупка. К низу платье слегка расширялось, что позволяло ему заигрывающе колебаться вместе с движением воздушных масс. Особую пикантность внешнему виду придавала белая коса, спускавшаяся спереди, рядом с разрезом, и заканчивающаяся на одном уровне с подолом юбки. Каблуки и немалый собственный рост возвышали девушку над толпой на целую голову. Длина только ног превышала линейные размеры отдельных претенденток целиком.

Проведя немного времени у начала красной дорожки, рассматривая очарованные глаза Попыхана, Злобушка подталкиваемая теплым восточным ветром, бесстыдно скользящим по неприкрытым местам бархатной кожи, двинулась вглубь площади. Красота как грубая сила раздвигала столпившихся, и девушка могла идти беспрепятственно. Даже богатые и неуступчивые представительницы дворянских семей инстинктивно пятились назад, подобно гиенам, напуганным появлением львицы. Попыхан знакомство начать не смог, поскольку всё ещё приходил в себя. Однако инстинкты, хоть и притупленные отливом крови от мозга, подтолкнули двигаться в фарватере прелестницы, на небольшом расстоянии позади. Оттуда открывался чудесный вид на спину, часть которой можно было созерцать непосредственно через скромный вырез платья глубиной не ниже середины лопаток, но распорядитель его так и не оценил, поскольку это требовало поднять глаза намного выше.

Наконец, то что в мозге осталось от сознания подсказало Попыхану идти справа и ближе, чтоб хоть как-то убрать гипнотический эффект. Результат тактика дала сравнительно быстро, и, поймав взгляд некрасивой мадемуазель в шёлковом платье с вставками меха равнинного горностая, начальник торжества наконец заговорил.

– Мадемуазель, разрешите представиться. Распорядитель дворца его королевского величества.

– Очень приятно, месье.

Злобушка отвечала скупо, где-то на потаённых полках сознания копаясь в шпаргалках по общению с мужчинами, к коим относился и импозантного вида собеседник. Одновременно анализируя обстановку, второе "я" не могло ни отметить критически ничтожное количество представителей сильного пола. Официанты, бармены, охранники выглядели серо и вели себя подобно малодушным евнухам. А единственный человек, претендующий на роль самца, по возрасту годился, если не в отцы, то в дедушки. "Не пугать эрудицией, от смешных шуток сдерживаться и стрелять глазами, смущаться от пошлых, интересоваться оружием, лошадьми, охотой, собаками, про политику молчать…" – рассуждения о неутешительной статистике прервал поток ассоциаций. Дослушав до конца, девушка нарисовала миловидность на лице и располагающе заговорила:

– А могу я узнать ваше имя? А то обращение "распорядитель" слишком официально и не слишком вежливо.

– Это месье Попыхан!

В разговор дерзко вступил не весть откуда взявшийся молодой человек. С большой долей вероятности он вышел из толпы красоток, стоявших в очереди на вход во дворец. Для подобного размаха мероприятия одет парень был достаточно эксцентрично: незаправленная приталенная рубашка с подкатанными рукавами, зауженные штаны коротковатые для его роста, также подкатанные на один раз, и мягкие туфли на босу ногу. Он производил впечатление сбежавшего из оркестра трубадура, который изображает кого-то важного. И следущую фразу "музыкант" кинул, словно в кармане держал компромат на распорядителя вместе с парой старших детей: