Элизиум. Рассвет

Солнце, в компании налитых алым тучек, печально садилось за горизонт. Водная гладь тускнела, становилась ни то персиковой, ни то сизой, озаряя путь к светилу дорогой из золотистой парчи.

Потом была ночь. Недвижная. Темная. Столь же страшная, сколь и величественная, в той своей хтонической ипостаси, которой нет названия.

Лежа на своем островке, Евгений в полубреду представлял, как прямо под ним, в толще воды проплывают светящиеся медузы, скользят, сверкая живыми узорами, стайки сказочных рыб, черепахи не спеша дрейфуют на ночлег к коралловому рифу… А еще ниже, средь вечного мрака глубин, быстрее скоростного поезда несется на поединок с китом гигантский спрут.

Это было бы нестерпимо жутко. Было бы… Но почему-то больше не было.

А прямо над ним, в другой вечной мгле сияли россыпи живых и давно умерших звезд.

А потом закрапал спасительный дождик. И было то, что не могло ни при каких иных обстоятельствах называться счастьем. Но почему-то оказалось им…

Последствия

Суть произошедшего, неспешной гадюкой добиралась до всех, заползая в помраченные умы.

Графиня Хантингтон машинально продолжала ощупывать себя, точно сомневалась, есть ли на ней одежда.

Синклер и полковник, с лицами оживших мертвецов, хлопали глазами.

Епископ, как коршун, вцепился растопыренными пальцами в резные ручки кресла и в смятении пытался разжать примерзшие друг к другу зубы.

– Это… кошмар! Мерде! – вымолвила мадам Бонно, остервенело держа себя за плечо, будто его пронзила пуля.

Она как будто постарела на десять лет.

– Я не подозревал… – прохрипел биржевик Берни.

– Это б-было похоже на… – с трудом начала Хантингтон.

– Да! – попытался поддержать Синклер. – Это похоже на…

– Фердаммт! – выдохнул фон Кербер, тряся головой.

– На свальный грех! – с неверием и содроганием произнес епископ.

Рейнеке издал ледяной смешок. Все обратили к нему испуганные взоры.

– Это он и был.

Хозяин полулежал в кресле, вывернув шею, и даже не глядел на своих незадачливых партнеров по игре.

– Я предупреждал вас, что будет весело, но страшно. Весело было вначале, а страшно сейчас.

Он говорил каким-то новым скрипучим голосом, слабо шевеля щелью рта.

– Слияние душ воедино – самая восхитительная форма соития, какая только возможна во вселенной. Да и в других мирах. Абсолют, рядом с которым плотские забавы – ничто.

– Я не могу нести ответственность за гибель корабля с людьми! – с негодованием заговорила Хантингтон.

Бриллиантовые капли в ее ушах яростно дрогнули.

– Я… м-мы не знали, что именно будет сделано с-с нашим участием.

– Ответственность… – осклабился Рейнеке. – Какая к черту ответственность, милая? Выпейте что-нибудь и постарайтесь не сожрать себя изнутри. Никакая тюрьма не накажет вас так, как химера совести у вас в мозгу. Страшная, свирепая химера совести…

– Нет! Это… Прежде всего, это потрясающий опыт! – насильно взбодрившись, выпалил Синклер.

– Рейнеке! – Атчерсон моляще уставился на неподвижно-темную, развалившуюся, как осьминог на камнях, фигуру в кресле. – Мы ведь не сыграли определяющей роли? Я имею в виду… То, что мы пробудили, действовало само?

– Мы были им. Все вместе, – спокойно ответил Рейнеке. – Я же предупрежда-ал…

Поджатые губы леди Хантингтон что-то прошептали, но голос побоялся озвучить. Она глядела на Рейнеке с ненавистью.

– Именно так, прекрасная графиня, именно так! И Кордхибран – не даст соврать никому, включая меня.

Он резко встал и все увидели, что зубы у Хозяина остры, как у акулы, а глаза лишись зрачков.

Рейнеке потрепал за ус полковника, который до сих пор не проронил ни слова, сидя в кресле бледной тряпичной куклой.

– Портер! – весело позвал Рейнеке.

Он стер большим пальцем нить черной желчи, свисающую с края рта. Похлопал веками, восстанавливая зрачки (сперва они были как точки, потом по-рептильи сузились, затем расплылись черными кляксами и лишь после этого обрели нормальный вид).

– По-орте-ер! Ну-ну! Надеюсь, мой мальчик, что вам э-э…

Джордж Портер лежал на ковре в темном углу рядом с опрокинутым стулом.

Рейнеке, шатаясь, подошел к нему и взял за подбородок. Поцокал языком.

– Он умер.

Его слова зимним сквозняком пронеслись по комнате.

– Юное сердце не выдержало! А жаль!

Публика тревожно зашепталась. Многие повскакивали с кресел и стульев, но ни одна душа не приблизилась к телу.

– Жа-аль… Он ведь собирался рассказать мне нечто очень важное про Селену… Стюарт!

Он принялся искать глазами Коллингвуда и нашел его, кусающим ногти за портьерой.

– Выйдите сюда!

Стюарт был явно не в себе.

– Прикажите сообщить дорогой вдове… А, впрочем… я поговорю с ней сам. Мир праху!

– В этом не было необходимости! – взвилась вдруг леди Хантингтон. – Вы обманули нас! Вам просто хотелось… Вам хотелось п-предаться этому…