Элизиум. Рассвет

Синклер грубо, как уличной проститутке, зажал ей рот.

– Простите, милорд!

– Ничего, – благосклонно вздохнул Рейнеке. – Ей просто нужно время. Дорогие друзья, мне действительно жаль, что все так обернулось! Насытиться за раз потоками чужих жизней, дано не каждому. Закажите портрет Портера и повесьте… где-нибудь. Он прожил достойную жизнь!

– Все это, конечно, великолепно, – забормотал Берни. – Но… мы в отличие от вас, уязвимые, живые люди! И нам бы не хотелось…

Рейнеке сделал резкий, повелевающий заткнуться жест и, пожелав всем добрых снов, растворился во мраке.

– Мерде! – с нотками фатализма повторила мадам Бонно.

Воцарилось долгое, гнетущее молчание.

О судьбе игрушки по имени Евгений никто уже не вспоминал.

Казнь

Инквестмейстер главного управления РЭТ с усмешкой смотрел в опущенные, обреченные глаза Теи.

– И, все-таки, я думаю, ты прекрасно знаешь, куда он направился.

– Я не знаю! – с ненавистью выдохнула Тея сквозь разбитые губы.

– Неужели тебе плевать, будешь ты жить или умрешь? – игриво спросил инквестмейстер. – Подумай, хотя бы, о своем отце – старик сойдет с ума от горя. Хотя… это на него не похоже. Ну так ты ответишь мне, где находится этот Джек Саммер?

– Я не знаю, где он! – честно ответила Тея.

– То есть, он просто ушел от тебя, ничего не сказав и даже не намекнув.

– Да.

– А-я-яй, что за скотина с рыбьей кровью! Ну что ж…

Он нажал кнопку вызова.

– Отвезите барышню к ее друзьям!

Через час Тею высадили из машины на опушке леса и по тропинке провели к установленной на небольшой поляне виселице, на которой уже покачивались рядком ее недавние товарищи: аристократ, бородач, индус и девушка, чья прическа все еще напоминала шлем.

– Слава бескровной революции! – ухмыльнулся лощеный мерзавец в лейтенантском мундире.

Бойцы РЭТ возвели ее на помост и накинули на шею петлю.

– Ты станешь нашей сто одиннадцатой казненной за эту ночь. Надо загадать желание!

Послышались смешки.

Это было последнее, что Тея услышала в своей жизни.

Моржовец

Евгений мало что помнил. Его разум проникся голубой пустыней и уже не воспринимал отдельные фрагменты бессмысленного пейзажа-миража.

Он не видел ни черного дыма, ни парохода. Он даже не услышал окриков, подплывающих в шлюпке людей.

Только, когда его вытащили и положили на дно лодки, Евгений разглядел тех, кого сперва принял за тени из мира мертвых, пришедшие сопроводить его в Аид.

Тельняшка, худое загорелое лицо, с облупленным носом, матросский блин на голове – так выглядел первый. О втором, кроме того, что он был по пояс гол, Евгений толком ничего не узнал.

Потом на него лили из ведра воду, поили, растирали грудь и хлопали по щекам…

Евгений очнулся в крохотной полутемной каюте.

В первый миг ему с испугу почудилось, что он вернулся на «Бехайм», который вот-вот снова начнет тонуть. Правда, подобных каморок там не было. Да и вряд ли мертвый лайнер поднялся со дна лишь за тем, чтобы пойти туда снова.

Чувствуя невыносимую слабость, Евгений повернул голову. Увидел закопченный иллюминатор и синюю даль, от которой его чуть не стошнило.

Болезненное жжение лица и, особенно, шеи дали о себе знать при первых телодвижениях. Он застонал.

Увидел стоящий рядом на ящике граненый стакан с водой и жадно припал к нему. Чуть не порезался: стакан был обкусан с краю.

Пресная влага пьянила, как райский нектар.

Его пробрала дрожь. Выскользнувший из пальцев стакан жалобно треснул, расплескав по полу остатки воды.

Евгений вытер покрывшую лоб испарину, попробовал встать, но понял, что доверять ногам нельзя.

Заглянул под одеяло, чтобы узнать, есть ли на нем одежда. Кое-что, к счастью, имелось.

Он с неожиданным равнодушием осознал, что его спасли. Это было странно: ни малейшего проблеска эйфории, никакой благодарности всевышнему (который, видимо, все же существовал) или, на худой конец, судьбе.

Он страшно одурел, хоть и помнил о себе практически все. Голова гудела и пульсировала, как перегретый паровой котел. Доверять ей так же не стоило.

«Надо лежать…» – бессильно подумал Евгений, глядя на свои босые ноги, на железную спинку койки и серую стену за нею. – «Буду лежать».

Минут через тридцать или сорок снаружи донеслись шаги.

Дверь открылась, и перед Евгением возник некто в светлых штанах и в полосатой майке, с выгоревшим ежиком на голове.

– О-о! Хе-хе! – выдал он, радостно ощерясь.

Евгений почуял недоброе, видя у него во рту ряд железных зубов.

«Преступники?»

– Вот так та-ак, едрить твою налево!

– Где я? – спросил Евгений.