Саги Орлиных Гор. Сердце Варвара

***

В замке Артагона все пребывали в напряжении. Король издал указ, чтобы знать поголовно и срочно обучалась изысканным манерам сильфов. Чтобы на каждом углу играли хрустальные арфы, девушки красили волосы в золотистый цвет, а городскую сточную канаву переоборудовали в систему фонтанов и залили туда сотню бочек с благовонными маслами. На улицах стало нечем дышать от ароматов роз и лилий, выедающих глаза.

Сильфы прекрасно понимали, что происходит, и это подзадоривало их гордость. Конечно, для людей они были запредельным народом. Каждый второй ребёнок в Армаланте слышал сказки про волшебный край всемогущих духов воздуха. И эти сказки они проносили с собой через всю жизнь. Но вот теперь могли воочию увидеть чудесных героев. Правда, герои, проходя по улице мимо них, прикрывали носы платками. Голубоглазые сильфы помимо гордости были ещё и крайне брезгливы.

На пиру, что Артагон закатил в их честь, они сидели прямо и величественно, не прикасаясь к грубой пище людей, и лишь изредка пригубливая самое дорогое вино из Казейских долин, где солнце не заходит.

Мэла упиралась, и только когда сам король начал умолять её именем покойной матери, и даже верная фрейлина Вита пустила слезу, упрямица согласилась. Но при одном условии – что её платье будет из лучшего шёлка, а украшения – из знаменитого зелёного золота горных гномов. Всё это было ей предоставлено. Три капли духов из яда летучей змеи, лотосовая пудра, высокие котурны на ноги – и она вышла в зал.

Разговоры смолкли, глаза всех знатных мужей королевства приклеились к ней, а их жёны искусали себе губы в кровь.

Но сильфы остались невозмутимы.

– Погляди, это твоя будущая жена, – иронически шепнула своему сыну королева Унфиль.

Юмиль встряхнул головой, откинув серебристую прядь, и взвёл бровь.

– Ничего страшного. Она могла бы оказаться более уродливой. Эта вполне подойдёт. К тому же… долго ли мне терпеть её? Сколько живут люди?

– Нет-нет, сынок, – торопливо вмешался король Софиль, – не долго. Лет пятьдесят.

– Так мало! – усмехнулся Юмиль, – Чем эти существа провинились перед Мастером, что он дал им так мало времени?

– Не стоит недооценивать разум Мастера. Люди опасны – если бы они жили сотни лет, не умирая, они бы использовали данную мудрость во зло самому Мастеру. А живя свои жалкие сто лет, им некогда строить коварные планы. Некогда мечтать о господстве над всем миром. Вот он вырос, женился, нарожал детей и уже еле ходит… какое уж тут господство!

– Теперь я смотрю на неё, – сказал Юмиль, – и мне её жалко. Да. Я женюсь на ней из жалости.

Мэла с другого конца стола встретила взгляд Юмиля и еле сдержалась, чтобы не показать ему язык. «Они бы ещё заставили меня выйти замуж за Виту… разницы никакой. Тоже мне, муж. Одно название».

Садясь, она заметила у своего бокала на столе цветок ландыша. Из таких же был букет, недавно полученный ей. Она улыбнулась и зарумянилась от радости, но за пудрой этого не было видно. Мэла пробежалась глазами по рядам собравшихся на пир. Но напрасно – его она не увидела. Ещё бы – король не стал бы звать сюда простого солдата. Да ещё и не славного мечника, а строевого флейтиста.

Слуги обнесли столы, пятый раз разлив по кубкам вино. После пятого тоста по этикету Армаланта следовали парные танцы. Считалось, что общие выходы на пляс хороши после третьего кубка, когда робкие гости ещё не так смелы, а вот танец более интимный, во время которого юноша может прошептать деве тайные слова любви, лучше идёт под хмельную кровь.

– Тебе следует пригласить её, – заметила королева Умфиль. – Ну-ка не дуйся. Сделай это хотя бы ради меня.

Юмиль с тягостным вздохом встал из-за стола, махнув залпом чашу мерзкого человечьего вина для спокойствия. Человечье вино было крепче сильфийского, и непривыкший к попойкам утончённый Юмиль почувствовал, как погорячела его голубая кровь. А человеческие девушки вроде бы стали даже красивей. Проходя к дальнему концу стола, где сидела Мэла, он схватил с подноса и махнул ещё один кубок.

Довольная улыбка поплыла по лицу, ноги налились приятной тяжестью. Касаться земли теперь было не так противно, а то, что эта самая земля уходила из-под ног, забавила его необычностью ощущений.

Он задел угол стола, но не почувствовал боли. В конец осмелев, сильф подошёл к Мэле и низко ей поклонился. От его длинных серебряных волос пахнуло грозовым облаком, зазвенели крохотные бубенчики. Вита, сидевшая рядом, залюбовалась на статного благородного королевича. Но Мэла глядела исподлобья и на его поклон только бухнула:

– Угу.

Сильф сначала растерялся, потом вспомнил, зачем пришёл и пригласил Мэлу на танец. Музыканты с балконов уже завели медленную песнь на арфах и флейтах.

– «Элегия осеннего ручья» – лучшая композиция для нашего танца, – заметил Юмиль, подавая ей руку.

Музыка и впрямь была волнительно грустной и одновременно весьма романтичной.

Под умоляющим взглядом отца, короля Артагона, Мэла пошла в зал для танцев.

– Не часто встретишь сильфов в наших краях, – заявила она.

Юмиль опешил от такой наглости – он считал, что дева должна молчать, как рыба, когда находится в обществе. Но вино снова пришло на помощь. Он попытался легонько усмехнуться, но пьяно хрюкнул, от чего сильфы, танцующие вокруг в ужасе поглядели на своего господина.

– Сейчас непростые времена, принцесса, – он горделиво вскинул острый нос, – нашим монархиям нужны союзы.

– Разве союзы заключаются танцами? – она ловко закружилась вокруг его руки, и он еле устоял.

– Смотря, какие союзы, – голова его тоже закружилась, и он уже не владел собой. Ему вдруг захотелось, чтобы она его поцеловала.

– А вы тут не только за военной помощью?

– Понимаете ли, – он приблизил своё лицо к ней, облизнув губы, – у вас, принцесса, есть шанс стать королевой. Причём сразу двух королевств

Мэла чуть отстранилась от него и посмотрела вопросительно.

– Мне известно, – продолжил сильф, – что у вашего отца нет наследника сына. И я здесь, чтобы избавить вас от этого недоразумения. Когда вы выйдете за меня замуж и родите мне сына, он и станет следующим королём Армаланта.

– Да, вы явно слишком много общаетесь с матерью и совсем не умеете говорить с дамами, – выпалила она и сделала такой выпад, что Юмиль не успел шагнуть синхронно с ней, потерял опору и упал.

Музыка нестройно затихла, а все собравшиеся ахнули. Сильф неуклюже поднялся, виновато улыбаясь на все стороны. Он пьяно шатался и что-то бормотал. Мэла вышла из залы.

***

Переплёт книги был сделан из шкуры василиска, а на лицевой стороне горели два глаза. Там было лицо, вшитое в обложку. И этому лицу не нравилось, что чьи-то чужие глаза впитывают мудрость со страниц трактата о бездне Эом.

Эта книга называлась Мортаменон, её добыли в сражении. И не просто в бою меча с мечом, а в магической битве светлого с тёмным, мягкого с твёрдым, воздуха с землёй. Лицо на обложке пыталось заболтать чтеца, чтобы тот сразу после закрытия книги забыл всё прочитанное. Но чтец провёл пальцем по губам с обложки, и маска замерла.

«Всё так, – решил чтец, оглядывая небо, – всё именно так, как полагали жрецы Мастера. Эом поглощает наш мир». И тут же прочитал заклинание имени – он даже мыслить не хотел слово «Эом». Оно уже в мыслях обладало разрушительной силой. И он знал – пока мощь бездны не будет побеждена, слово останется таким же сильным. И он чувствовал, что где-то там, в небесах, в чёрном провале, что растёт с каждым часом, сидит некто по имени Хорнозабул, дитя и жрец бездны, и повторяет имя своего родителя. Он не ест и не пьёт, не спит и не охотится. Только читает короткую мантру с огненного свитка: «Эом-эом-эом». Бездна его пожирает мир Сущего именно с таким звуком. Чтец даже зажал уши – этот голодный звук вдруг напал на него.

Чтецом книги был маг из Казейских пустынь, и звали его Сараней. За десятки лет практики он стал знатоком писаний и древних языков, демонологом, чародеем и заклинателем волшебных камней. Капюшон белого плаща из верблюжьей шерсти скрывал его лицо, и только седая борода и острый орлиный нос – нос уверенного в себе и своих силах человека, – были видны. И ещё блестящий взгляд карих глаз, направленный в страшные глубины мирозданья. От этого взгляда собеседнику Саранея становилось не по себе. Ему казалось, что маг, говоря с ним и глядя на него, проникает в самые потаённые уголки души, и уходит глубже, туда, где уже нет ни людей, ни душ. Сараней видел бездну, и носил в глазах отпечаток Эом.

Теперь Сараней Казейский шёл через лес Эльмарии в королевство Армалант, где правил его старинный, хотя и не самый приятный знакомец Артагон.

Могучий и древний лес Эльмарии простирался от Армаланта на юг, занимая многие дни пути. Он начинался мелкой кучерявой порослью в Песчаных Горах, раскидывался по речным землям, частью заселённым сильфами, далее через срединные холмы и так от жарких широт доходил до прохладной долины озёр. Из башни Армаланта он был хорошо виден, как изумрудный ковёр, что тонет в дымке горизонта.

Сараней Казейский не разговаривал с духами леса, как прежде, не брал в спутники весёлых ундин, сидящих по берегам ручьёв, даже не зашёл в гости к знакомому магу, что жил в дупле гигантского дуба, своему другу ещё со времён обучения в академии.

Он шёл быстро и молча, все силы духа тратя на ускорение шага и лёгкость поступи. Ему нужно было прибыть в Армалант как можно скорее – и стопы его почти не сбивали росы с утренних трав. Тайным зрением он видел черневший в небе след бездны.

Одним из признаков приближения Эом было заселение окраин больших королевств невиданными ранее враждебными существами. Об этом гласили пророчества. И Саранею довелось встретиться с некоторыми. Уже виднелся с холма шпиль Армаланта, и маг уже расслабился, умерив ход, как из чащобы навстречу ему вывалилось несколько змееподобных многоглавых чудищ. Они не могли подойти к нему – их не пускала пуповина земли, словно сама земля, породившая их, испытывала ужас от своих детей и не выпускала их в мир.

Змеи визжали и кипели чёрной ядовитой пеной. Они были массивны и огромны, но двигались быстро и от того особенно жутко. Сараней отошёл на несколько шагов, поняв, что чудища не смогут достать его. Он выудил из мешка белый камень и вставил в свой посох взамен зелёного. Зелёный камень помогал быстро проходить через леса. Белый был оружием против магического зверья.

Он произнёс первое заклинание, что сумел вспомнить, камень полыхнул светом, но сила не вышла из него.

«Да, – подумал Сараней, – эти твари не просто нечисть. Это чада Эом, материя куда более сложная…». Маг принялся плести вязь заклинания, соединяя строки из разных трактатов, что надо удлиняя, некоторые укорачивая. В конце концов, взмахнул посохом и послал удар силы. Но сила не вышла…