Светлые дни и ночи

Светлые дни и ночи
Дмитрий Сенчаков

Три курортных новеллы с общими персонажами и авансценой, объединённые в курортный роман и переплетённые под общей обложкой. Безмятежное повествование насыщено диалогами и инкрустировано поэзией. Главные герои: фотограф, поэт и музыкант прощупывают механизм творчества, опираясь на любовь, как смысл жизни и источник творческой энергии. Пока пресыщенные интеллектуалы развлекают себя сердечными муками, их супруги предоставлены самим себе и ведут свою игру, а юные друзья мэтров впитывают их трёхгрошовую философию. Тут не про кино, а про реальную жизнь – поэтому эталонный курортный роман так и не состоится. Зато имеется вдоволь вкусной кавказской еды и вина, а также солёное своенравное море. Именно оно и наводит порядок в этой истории, когда сюжету становится тесно в рамках жанра.

Дмитрий Сенчаков

Светлые дни и ночи

(роман в трёх новеллах и нескольких стихотворениях)

Приподнят занавес… Извольте!

За нити взялся рулевой.

«Пляшите куклы! Звонко пойте!

Вам, горемычным, не впервой».

Они живут, пока рисуют

У рампы бытия сюжет.

Где, по сценарию, флиртуя,

Рифмуют слог, чеканят жест.

Картинна жизнь картонной сферы.

Сюда не пустят на порог.

Свята любовь, надежда, вера –

Марионеточный мирок…

1

В следующий раз они натыкаются на неё в той унылой части набережной, куда полуночники забредают только, если они увлеклись прогулкой.

Это удивительно тонкая темноволосая девушка, ростом чуть выше того, который большинство мужчин считают комфортным. У неё мраморная огранка плеч и лопаток, ажурные запястья и волнительные маленькие колени с выразительными чашечками. Лера украдкой косится на Клима, тот опять прокололся. Вынимает руку из его полусогнутого локтя и уверенно направляется к незнакомке. План в общих чертах был у неё готов ещё с обеда.

– Девушка! Извините, пожалуйста. Я хотела бы с вами поговорить…

Вечер. Темень. Неудивительно, что тёмно-золотистые глаза девушки выражают испуг. Но, разглядев улыбающуюся молодую женщину, юная особа хоть и не покидает свою раковину, по крайней мере, с любопытством рассматривает оттуда обратившуюся к ней.

– Меня зовут Лера. Вы не станете возражать, если мы присядем, ну, например, вон на ту скамейку на пирсе?

– Пожалуй… Мне кажется, я вас уже видела раньше.

– Да, городок маленький. Мы несколько раз пересекались то на аллеях, то на пляже, и я подумала…

– Что вы подумали? – блеснули золотом глаза.

– Нет-нет, ничего такого, – неожиданно для себя самой, Лера чувствует себя смущённой. – Наверное, вы уже знаете, что нравитесь мужчинам?

Незнакомка неопределенно поводит длинной узкой ладонью.

– Но вы, Лера, не мужчина. А я ещё ребенок, – ответствует она, почёсывая тронутый редким комариком локоток тонкими пальчиками с коротко подстриженными ногтями, не знающими лака.

Лера пытается подобрать какие-то особые слова, но понимает, что это не так просто.

– Вы рассудительны, – наконец нащупывает она интонацию. – Странно складывается наша беседа… Я совсем не так её себе представляла.

Собеседница пожимает плечиком, мол, не я её затеяла.

Лера оглядывается – Климки нигде не видно. Так оно и лучше. Сумерки сгущаются в свою последнюю стадию, когда вечерний бриз доносит до прогуливающихся на берегу курортников богатые запахи ошпаренного закатным солнцем моря. Минуют пустующую скамейку.

– Присядем? – жестом приглашает Лера. – Как вас зовут?

– Инка.

– Инга?

– Нет, именно Инка. На самом деле – Инна, но меня с детства все зовут Инкой, и я привыкла. Иного уже и не хочу, – сдержанно смеётся новая знакомая.

Несколько секунд Лера неуверенно ковыряет носком босоножки едва заметный камушек, обездвиженный бетоном пирса.

– Понимаете, Инка, вы очень понравились моему мужу.

Лицо молодой девушки обездвиживает замешательство. Она опасливо оглядывается. Слишком весомая фраза, чтобы всё закончилось только коротким разговором. Неизвестно куда ведущим. Надо встать, извиниться и уйти. Но… Инка понимает, что в ногах вата, в ушах – мёд, а внизу живота… совсем некстати… Ох, уж эта затянувшаяся нецелованность. Созревшее обезлюбленное дитя. Ищущее, чёрт возьми, приключений. И, конечно, небанальных. Инка, ты же известна в узких кругах как сама благопристойность, скромность и воспитанность! Ну и хорошо! Значит, твоё приключение обязано быть самым уникальным на свете. Вот что ты шлялась этим вечером одна по заброшенной части набережной у самого порта, где только чайки, да тёмные заросли? И как ты теперь доберёшься до своей комнатёнки? Прощай последний автобус! Опять на частнике?

– Я надеюсь, вы поймёте меня правильно, – настойчиво продолжает натиск Лера, пытаясь считать ответную эмоцию. – Мой муж – фотохудожник, и вы могли бы стать для него идеальной музой.

Инка распахивает глаза. Ей всего лишь предлагают работу. Пусть и творческую. То есть, совсем не то, чего она боялась.

– На время конечно. Ведь мужчины так непостоянны. Художники – ветрены. Ну, а фотохудожники… – Лера артистично вздыхает, продолжая загадочно улыбаться.

Осознав, что её вовсе не собираются похищать, или чего похуже – покупать за деньги, Инка оттаивает. Ей нравится тихий интеллигентный голос новой знакомой. А тема беседы пробирает до селезёнки. Пахнуло не обыкновенным незабываемым приключением, что она тщетно искала все эти долгие дни и вечера, а чем-то профессиональным, где возможен личностный рост. Итак, Инка втягивается в разговор.

– Что я должна делать? – спрашивает она, мгновенно просиявшую Леру.

– Скорее всего, ничего, хотя возможно вы что-то вместе придумаете.

– Как зовут вашего мужа?

– Клим. У него передвижная студия. Сейчас она установлена в доме нашего знакомого. Музыканта. Здесь, в этом городке.

– Мне надо прийти?

– Ну, зачем так буквально? Климка может забрать вас на машине.