Светлые дни и ночи

– Как вы сказали?

– Ну, это я его так зову.

– Вы тоже поедете с нами?

– Зачем? – теперь, когда победа за ней, незабываемая Лерина улыбка не покидает её открытого лица. – Я предпочитаю проводить дни на пляже. А вечера – в ресторане.

– Но ведь это ваш муж. Разве вы не будете ревновать?

– Как вы сказали? Ревновать? – Лера заливается задорным смехом. – Конечно же, нет! Кстати, – Лера берет Инку за локоть и придвигается к ней вплотную, – мой муж – идеальный любовник. Лучше всех, кого я когда-либо знала. За это я его и выбрала.

Да. Лера торопится и умышленно шокирует девчонку. Ей важно расставить точки над «ё» именно в их первую встречу, чтобы потом не было никаких сюрпризов. А встреча эта может в любой завершиться в связи с поздним часом. Инка сбита с толку, по-детски краснеет и отодвигается.

– Зачем вы мне это сказали?

– Вы мне нравитесь.

– Вы мне тоже симпатичны, но я бы не стала навязывать вам в любовники своего супруга.

– Кстати! – прерывает Инку Лера, – Он у вас есть?

– Пока нет, но у меня… есть жених, – на всякий случай лукавит Инка.

– Ну вот и приобретайте бесценный опыт, пока выпадает возможность.

– Не думаю, что меня интересует тот откровенный опыт, на который вы намекаете…

– Ох, извините за нескромность, сколько вам лет?

– Восемнадцать.

– А мне тридцать девять и я очень хорошо разбираюсь во всём том, о чём мы с вами говорим.

Инка пожимает плечами. Ей не хочется спорить. Лениво. Да и непонятно – до конца ли серьёзна с ней эта женщина, которая годится ей в матери, или всё это какой-то дурацкий розыгрыш. Недолго поразмыслив, Инка решает отказаться. Всё-таки здравый смысл никто не отменял, а пристойность и прагматизм – основа её естества.

– Боюсь, вы меня всё-таки неправильно поняли, – невозмутимо продолжает окончательно освоившаяся и осмелевшая Лера. – Я не предлагаю вам, я прошу и убеждаю вас поработать в студии моего мужа. Дело в том, что он впал в своего рода депрессию, ему обязательно нужна острая встряска в виде мощного творческого порыва. Я заметила, он с первой же нашей случайной встречи заинтересовался вами. Стоит вам мелькнуть среди курортниц – его глаза оживают. И вы способны мне помочь. Нет ничего ужасней того, когда Клим – бука.

– Так это он сам попросил вас поговорить со мной?

– Не будьте наивны, Инка! Клим никогда бы не заговорил об этом со мной. Сам он мог бы конечно пофлиртовать с вами. Но… не сейчас. Когда он такой – он с девушками не знакомится. Он попросту поедает себя изнутри. Мне не остаётся ничего иного – только принимать в нём по мере сил участие. Он мастер! К счастью или к несчастью, но я люблю его и сделаю для него всё, что в моих силах. Ну, может… чуточку больше.

– Я думаю, что сейчас вы сказали нечто действительно важное… – неуверенно начинает Инка. – Хорошо. Только я хочу, чтобы вы поехали с нами.

– Это невозможно. Третий лишний.

– Но, скажем так, это моё непременное условие. Иначе я откажусь.

– Инка, вы выкручиваете мне руки… Что мне делать? Тогда мы поедем вместе.

– Я остановилась в пансионате «Горный приют». Комната сто девятнадцать. Это в хозяйственном флигеле.

– Мы заедем за вами в десять утра. Вам удобно?

– Вполне.

– Я рада, что мы с вами познакомились, – договорившись, Лера мгновенно отпружинивает от скамейки.

Её новая знакомая погружена в размышления по поводу происходящего и не торопится никуда идти. Но Лера уже вся на иголках, ей не терпится разыскать Климку и всё ему рассказать.

– До завтра, Инка.

– До свидания, Лера.

Почти в тот самый момент раздаётся протяжный басовитый гудок рейдового, в ответ суетятся разбуженные крикливые чайки. Окончательно стемнело, и утробно бухающая под основанием пирса волна слилась с цветом ночи. Инкины мысли несутся галопом, ритмованные учащённым пульсом. Неторопливое течение её кристально прозрачной жизни самым непредсказуемым, а оттого непостижимым, образом нарушено. Инка глубоко вдыхает ночной воздух и, вместо того, чтобы задуматься о том, как поскорее попасть в «Горный приют», попросту закрывает глаза.

Климка обнаруживает свое присутствие на пустынной скамейке, спрятанной внутри каре из немолодых туй. Услышав шорох сбоку, Лера инстинктивно вертит головой. Узнаёт облик мужа и показывает ему в темноту оба больших пальца. Пристраивается рядом на прохладные доски. Клим берет Лерины ладошки, разглядывает отражение дальнего малахольного фонаря в её глазах и, так ничего и не сказав, целует в лоб. Но Лере этого мало. Она запрокидывает голову и прижимается к тёплым губам супруга своими, открывая их для поцелуя.

– Эту девушку зовут Инка, – говорит она спустя некоторое время. – Завтра она посетит твою студию.

– Я…

– Не надо ничего говорить.

Липкая ночь скрепляет обездвиженные туи, образуя из них нечто вроде надёжного убежища для двух влюбленных. Клим увлечённо целует Леру, прижимая к себе каждую частичку её совершенного тела. Лера страстно отвечает, заполучившая долгожданного мужа обратно из лап его чёрной меланхолии. Пробуждённый, он рвётся к продолжению, стремится освободить её от липкого, ставшего ненужным теперь, сарафана.

– Нет, не надо. Не здесь… Комары.

Голос Леры срывается на шепот, она свёртывается калачиком на Климкиных коленях и, запрокинув голову, любуется звездами.

– Пойдем домой, милый. Я хочу тебя.

– Нет, не домой. К Геворку!

– Но ты же завтра будешь работать.

– Ты же знаешь, Леруа, я всегда избегал той работы, из-за которой необходимо в чём-то отказывать себе накануне.

– Но тут совсем другой случай! – Лера вскакивает на ноги ещё проворнее, чем проделала это накануне на пирсе. – Ты так преображался, когда мы встречали её в городе!

– И всё равно это не стоит того, чтобы сейчас отказаться от бессонной ночи и бутылки старинного грузинского вина.

Лера молча кивает. Она осознаёт, что обманула Инку. Ей казалось, что для Клима это очень важно. Что Инка сыграет в его жизни одну из тех незабываемых ролей, которые так необходимы художникам. А теперь поняла, что взяла на себя смелость обещать девушке больше, чем на самом деле готов был отдать Клим.

Лера тянет супруга за собой. Они выбираются обратно на полуосвещенную аллею. Теперь можно заглянуть в наглые мужские глаза. Климка улыбается как записной проказник и нетерпеливо теребит её за руку, то и дело, показывая интернациональный жест собутыльников. Лера сдаётся.

«Ну что ж, пусть и такой ценой, лжи и обмана, но Климку я оживила. Попробую снять сливки со своей победы. Да, именно моей победы, раз он не сильно интересуется этой девчонкой, – думает Лера. – А, впрочем, только делает вид, что не интересуется. И чёрт с ним! Моя ночь!»

У Геворка много гостей. Сам он, как обычно, лоснящийся и ароматный, снуёт с серебряным подносом, разбрасывая блики, улыбки, рукопожатия, реплики, лично обслуживая любимых друзей. Приметив Леру, он устремляется к ней.