Криминология

А. А. Пионтковский призвал либерально-социологическому плюралистическому объяснению причин преступного поведения с точки зрения марксизма противопоставить монистическую концепцию этиологии преступности капиталистического общества. Не отрицая многообразия факторов преступлений, он требовал поставить их в «функционально-причинную» связь с производственными отношениями капиталистического общества.[178 - Пионтковский А. Уголовное право РСФСР: Общая часть. М., 1924. С. 35.] Этот автор безоговорочно принял ленинский тезис о перспективе преступности, назвав ее отмирание имманентной тенденцией поступательного развития социалистического общества.[179 - Там же. С. 47.]

Криминология стала уделять все меньше внимания реальным причинам массового преступного поведения и конкретным мерам противоборства ему, но все больше занималась самовосхвалением, противопоставлением себя «буржуазной» науке, а также подтасовкой фактов с целью представить преступность в нашей стране затухающим явлением. Процесс политизации советской криминологии, подавление плюрализма привели к фактическому прекращению научных исследований.

§ 18. Советский период: после 1956 г.

1. Возрождение отечественной криминологии (или второй ее этап) началось в 60-е годы после разоблачения «культа личности» Сталина в 1956 г. и отхода коммунистической верхушки от политики массового террора. Но возвращение криминологии к жизни и последующее ее развитие шло противоречиво, отражая достаточно «крутые виражи» в развитии советского общества. Основным тормозом, безусловно, оставалась партийность, зависимость криминологической мысли от коммунистической идеологии. Ритуальным было славословие в адрес марксизма-ленинизма как единственной подлинно научной основы понимания преступности и обоснования закономерностей ее ликвидации. Декларировался принципиально разный характер природы причин преступлений в капиталистической и социалистической формациях. Важной задачей считалось «разоблачение методологических пороков и реакционности псевдонаучных буржуазных криминологических теорий».

Надо, однако, понимать, что ряд наивных утверждений в сочинениях по криминологии был продиктован достаточно жесткими условиями, в которых находились их авторы. Без идеологических заклинаний было просто невозможно заниматься исследовательской деятельностью, а тем более публиковать ее результаты. Специалисты, стремящиеся хоть немного продвинуть науку, вынуждены были обставлять свои рассуждения идеологическими оговорками. Вплоть до 1986 г. криминология в нашей стране существовала в условиях отсутствия гласности, ибо статистика преступлений оставалась закрытой. И все же, несмотря на эти немалые трудности, ей удалось достигнуть некоторых результатов.

В 1963 г. в стране появилась организационная база для исследований – Всесоюзный институт по изучению причин преступности и разработке мер предупреждения преступлений (впоследствии переименован во Всесоюзный научно-исследовательский институт проблем укрепления законности и правопорядка). Кроме того, активизировалась исследовательская деятельность других научных учреждений, а также высших учебных заведений. С 1964 г. в юридических вузах начали преподавать курс криминологии. Систематически проводятся конференции и симпозиумы по вопросам преступности в разных городах страны.

При Ленинградском (ныне Санкт-Петербургском) государственном университете и при Всесоюзном институте возникли постоянно действующие теоретические семинары по криминологии. Стали вновь проводиться эмпирические исследования преступности и теоретическая разработка связанных с ней проблем. В 1961 г. вышла книга А. Б. Сахарова «О личности преступника и причинах преступности в СССР», в 1965 г. – работа А. А. Герцензона «Введение в советскую криминологию», за которыми последовало в 60–80-е годы большое количество монографий по важнейшим проблемам общей части криминологии.

2. Разработка теории феномена преступности, начатая в монографиях Н. Ф. Кузнецовой «Преступление и преступность» (М., 1969) и И. И. Карпеца «Проблема преступности» (М., 1969), постоянно находилась в центре внимания. Причем представления о преступности как о социальном явлении претерпели изменения в результате работы над этой проблемой ряда специалистов (С. В. Вицин, Я. И. Гилинский, И. И. Карпец, Э. Э. Раска, В. В. Орехов, Л. И. Спиридонов, А. В. Шахматов, Д. А. Шестаков и др.). Преодолевая механистический подход, криминология как будто склоняется к дюркгеймовской трактовке преступности как функции общества, понимает ее не как совокупность, а как систему взаимодействующих элементов. Проводится временной и пространственный анализ массы совершаемых в мире преступлений – преступного множества (М. М. Бабаев, С. С. Остроумов, В. В. Лунеев).

Фундаментально изучается проблема причин преступного поведения. В развитии этой проблемы значительную роль сыграли труды В. Н. Кудрявцева «Причинность в криминологии» (1968), «Причины правонарушений» (1976). Этот автор дал отечественной криминологии интеракционистскую модель, которая объясняла преступления в качестве результата взаимодействия негативных свойств личности и конкретной жизненной ситуации. В. Н. Кудрявцев детально разработал представления о проявлении причин преступлений на разных уровнях: индивидуальном, малых социальных групп и общесоциальном. Он поддержал суждение П. П. Осипова о том, что на уровне общественного порядка сказываются объективные противоречия социалистического общества.[180 - Комплексное изучение систем воздействия на преступность / Под ред. П. П. Осипова. Л., 1978. С. 50.] Мысль о том, что сущность причин массового преступного поведения в любом обществе независимо от его строя составляют социальные противоречия, многими учеными в настоящее время сформулирована вполне определенно (П. С. Дагель, Л. В. Кондратюк, П. П. Лебедев, В. А. Номоконов, Д. А. Шестаков и др.), но часть криминологов ее оспаривают, отодвигают социальные и экономические проблемы на задний план, отводя им второстепенную роль условий, способствующих преступлениям, утверждая, что специфические причины преступлений надо искать в сознании, в «чуждых господствующей в нашем обществе идеологии, мелкобуржуазных традициях, нравах, привычках и т. д.»[181 - Кузнецова Н. Ф. Проблемы криминологической детерминации. М., 1984.] Различные аспекты теории причин преступного поведения разрабатывались Н. А. Беляевым, Я. И. Гилинским, Н. Ф. Кузнецовой, С. Ф. Милюковым, В. Г. Танасевичем, М. Д. Шаргородским и др.).

Начиная с 60-х годов стали появляться отечественные исследования социально-психологических факторов преступного поведения. Были теоретически освещены сложные процессы формирования у человека преступных наклонностей в малой социальной группе, микросреде. Специально рассматривался вопрос о взаимодействии личности и способствующей преступлению жизненной ситуации, в частности, А. М. Яковлевым в книге «Преступность и социальная психология» (1971) и авторами работы «Механизм преступного поведения» (под ред. В. Н. Кудрявцева, 1981).

Вновь криминология вернулась и к проблеме личности преступника, чему многие годы препятствовали трудности идеологического характера. Марксизм всегда с подозрением относился ко всему индивидуальному, предпочитая иметь дело с массами, отношениями классов и т. п. В учебниках по криминологии раздел, посвященный личности, появился только с 1976 г. Этому способствовала прошедшая на страницах специальной и широкой печати надуманная и удивляющая своей эмоциональностью дискуссия о соотношении биологического и социального в преступном поведении. Примечательно, что «ожесточенно спорящие» между собой стороны в главном сходились: целый ряд биологических характеристик (пол, возраст, особенности нервной системы, психические аномалии и др.) играют определенную роль в преступном поведении, но лишь будучи опосредованы социальными факторами.

Учение о личности преступника было развито в книгах H. С. Лейкиной «Личность преступника и уголовная ответственность» (1968), И. С. Ноя «Методологические проблемы советской криминологии» (1975), Н. А. Стручкова «Проблема личности преступника» (1983) и в коллективной работе «Личность преступника» (1975). В 80–90-х годах опубликованы работы, углубляющие научные представления об индивидуальной преступности и психологии преступного поведения, такие, как «Криминальная мотивация» (под ред. В. Н. Кудрявцева, 1986), Ю. М. Антоняна «Психологическое отчуждение личности и преступное поведение» (1987); В. В. Лунеева «Мотивация преступного поведения (1991), В. Н. Бурлакова «Криминогенная личность и индивидуальное предупреждение преступлений: проблемы моделирования» (1998). Ряд исследований был посвящен проблеме предупреждения преступлений: «Теоретические основы предупреждения преступности» (под ред. В. К. Звирбуля, В. В. Клочкова, Г. М. Миньковского, 1977), Г. А. Аванесова «Криминология и социальная профилактика» (М., 1980), Ю. Д. Блувштейна, М. И. Зырина, В. В. Романова «Профилактика преступлений» (1986), Э. Э. Раска «Борьба с преступностью и социальное управление» (1985), В. Н. Когана «Социальный механизм уголовно-правового воздействия». М., 1983, Г. С. Саркисова «Индивидуальная профилактика преступлений» (1986), В. С. Устинова «Методы предупредительного воздействия на преступность» (1989) и др.

Считается, что именно в 70–80-е годы в отечественной криминологии сложилась концепция предупреждения преступлений. Помимо названных авторов на ее формирование оказали влияние также Г. А. Аванесов, С. В. Бородин, П. С. Дагель, А. Э. Жалинский, Ф. 3. Измайлова, Н. П. Косоплечев, П. Г. Пономарев, И. П. Портнов, Н. А. Стручков, А. Я. Сухарев, В. Д. Филимонов, О. В. Филимонов, В. Е. Эминов и др.). Согласно этой концепции предупреждение преступлений рассматривается как реально существующая разновидность управленческой деятельности государства, имеющая своих субъектов. С начала 90-х годов наряду с термином «предупреждение преступлений» все чаще употребляется термин «социальный контроль над преступностью» («Социальный контроль над девиантностью в современной России» / Под ред. Я. И. Гилинского. СПб., 1998), весьма распространенный и за рубежом. В развитии научных представлений о противодействии преступности важную роль играет осознание всемирного кризиса уголовного наказания, крайне низкой эффективности применения этого института (Я. И. Гилинский, Г. Ф. Хохряков, Д. А. Шестаков). Положительные сдвиги в теории предупреждения состоят в корректировке конечных целей предупредительной работы: на смену утопической задаче ликвидации преступности и устранения всех причин, порождающих преступления, приходят более реальные задачи стабилизации числа преступлений и приведения системы государственного противодействия преступности в соответствие с международно-правовыми нормами, гарантирующими цивилизованное, гуманное обращение с людьми, совершившими преступление.

В рассматриваемый период сформировался ряд криминологических направлений: преступления молодежи (Н. И. Ветров, Н. П. Грабовская, А. И. Долгова, В. Д. Ермаков, Г. И. Забрянский, К. Е. Игошев, Г. М. Миньковский, С. Л. Сибиряков), женские преступления (Ю. М. Антонян, В. А. Серебрякова, T. М. Явчуновская), насильственные преступления (С. Б. Алимов, Э. Ф. Побегайло), половые преступления (Ю. М. Антонян, А. П. Дьяченко), корыстные преступления (С. Ф. Милюков, М. Г. Миненок), организованные преступления (Я. И. Гилинский, А. И. Гуров, Б. В. Волженкин, В. С. Овчинский и др.), коррупционные преступления (Б. В. Волженкин), прогнозирование преступности и планирование противодействия ей (Г. А. Аванесов, С. В. Бородин, С. Е. Вицин, В. В. Орехов, В. В. Панкратов, М. Д. Шаргородский).

Начиная с середины 70-х годов последовательно появляются новые отрасли российской криминологии: виктимология (П. С. Дагель, Д. В. Ривман, В. Я. Рыбальская, Л. В. Франк), семейная криминология (Д. А. Шестаков и др.), политическая криминология (П. А. Кабанов, В. В. Лунеев, В. А. Шабалин, Д. А. Шестаков), экономическая криминология (Б. В. Волженкин, В. В. Колесников, А. М. Яковлев), криминология средств массовой коммуникации (Г. Н. Горшенков).

§ 19. Школа преступных подсистем

1. Автор настоящей книги представляет основанную им совместно с коллегами (Г. Н. Горшенков, С. У. Дикаев, П. А. Кабанов, Г. Л. Касторский, С. В. Харламов и др.) школу теории преступных подсистем. Иногда школу называют также Невско-Волжской, исходя из географии проживания ее основных представителей. Ее отличают криминологическое понятие преступления как такового (независимого от указания в законе); понятие преступности как свойства общества порождать преступления, воплощенного в единстве преступного множества и причинного комплекса; подразделение преступности общества на преступность его институтов (социальных подсистем): семейная, политическая, экономическая, информационная, религиозная, гендерная и т. д. преступность; идея управления преступностью при неизбежном сосуществовании с нею, положения о минимизации уголовной репрессии, о гуманизации как главном критерии прогресса уголовного права, о криминологии как о теоретической основе наук уголовно-правового цикла; вычленение в рамках криминологии новых отраслей: семейной, политической, массово-коммуникативной, теологической, экономической, законодательной и др. ее отраслей; семантическая методология[182 - См.: Преступность среди социальных подсистем / Под ред. Д. А. Шестакова. СПб.: Юридический центр Пресс, 2003.] (см. схему 1.2).

2. Вечная неудача общества в его стремлении взять преступность под контроль во многом объясняется недопониманием ее сущности, соотношением ее с правом и отдельным преступлением.

Право выше человеческих установлений, выше государства и закона. Право связано с достоинством человека. Может быть, в конечном счете оно сводится к неприкосновенному минимуму человеческого достоинства. Закон в лучшем случае лишь ориентируется на право, иногда, но отнюдь не всегда, стремится к нему приблизиться. Закон бывает криминогенным и даже преступным.

Вопреки «конвенциональному» подходу полагаю, что преступление существует как таковое – независимо от «договоренности о запрете», достигнутой властями предержащими, от закрепления запрета в законе и т. п. Все дело в степени вредоносности поступка для человека. Преступление грубо нарушает право. Круг преступлений очерчен мировыми религиями (криминологическое понятие преступления). Подлинному противостоит мнимое, т. е. предусмотренное законом, но не опасное для человека деяние. Именно таким путем обретает криминология независимость от диктата власти и закона.

Ядро школы преступных подсистем образует разработанная автором настоящей книги семантическая концепция преступности. Полное изложение этой концепции помещено нами в параграфе «Понятие преступности» (§ 1 гл. 4).

Преступность – есть свойство общества порождать множество опасных для человека деяний (преступное множество). Говоря так, я не только определяю явление преступности, но и предлагаю семантический метод для ее осмысления. Если преступность отдельного человека – это не совершенное им преступление, а нечто другое, то и преступность общества нельзя сводить к преступлениям.

Применение семантического метода позволяет заглянуть в суть свойства, описать его структуру. Тогда преступность предстает нам как воспроизводство преступлений, как единство системного множества преступлений и других социальных подсистем (семьи, политики, экономики, массовой коммуникации, религиозной деятельности и т. д.). Понятию преступности посвящен одноименный параграф гл. 4 «Массовое преступное поведение» настоящей книги.[183 - О концепции см.: Шестаков Д. А. 1) Криминология. Преступность как свойство общества. Учебник для вузов. СПб., 2001; 2) Мой учебник: Опыт критической криминологии // Криминология: вчера, сегодня, завтра. Труды Санкт-Петербургского криминологического клуба. 2002. № 4 (5). С. 201–204.]

3. Криминологическому осмыслению законодательной подсистемы общества школа преступных подсистем уделяет особое внимание. Логическим завершением формирования школы на пути от семейной криминологии и семантической концепции, по нашему мнению, должно стать появление в ней финального направления криминологии закона, которая уже делает первые шаги (см. схему 2.2).[184 - См.: Шестаков Д. А. Криминология на рубеже двух тысячелетий // Вестник Санкт-Петербургского юридического университета МВД России. 1999. № 2. С. 73–77; Милюков С. Ф. Российское уголовное законодательство: опыт критического анализа. СПб.: Юридический центр Пресс, 2000; Головко Л. В. Альтернативы уголовному преследованию в современном праве. СПб., Юридический центр Пресс, 2002.] При этом изучаются не только предупредительные возможности как уголовных, так и иных законов, но не в меньшей мере их криминогенность и даже преступность. То, что закон бывает криминогенным, общеизвестно. Опираясь же на предложенное выше криминологическое понятие преступления, не столь уж трудно воспринять парадокс «преступный закон», за которым стоит нормативный акт, противоречащий праву, в частности, международно-правовым нормам и принципам. Так, например, преступна принятая Конгрессом США 9 октября 2002 г. резолюция,[185 - О понятии преступного закона см.: Шестаков Д. А. Криминология. Преступность как свойство общества. С. 22. Предложенный в свое время нами этот термин вошел в научный оборот. См.: Кабанов П. А., Мулюков Ш. М., Газимзянов P. Р., Носаненко Г. Ю., Хорьков Ю. А. Политическая криминология. Словарь / Под ред. П. А. Кабанова. Нижнекамск, 2003. С. 42–116.] разрешающая президенту страны развязать агрессию против Ирака без согласия на то Совета Безопасности ООН, т. е. в нарушение норм международного права. Преступны многие положения репрессивного законодательства СССР 30-х годов. Преступны, на наш взгляд, и законы, устанавливающие уголовное наказание в виде смертной казни и тем самым создающие юридическую почву для совершения от имени государства убийств.

Исторически законодательство развивалось таким образом, что уголовное право слишком многое забрало себе из других правовых отраслей и навязывает гражданам государственное принуждение, зачастую для разрешения тех ситуаций, в которых его применение вовсе не требуется. В криминологии речь идет не только о том, чтобы законодательно расширить возможности для применения реституции вместо наказания, но и о том, что система уголовной юстиции в силу своей природы, в частности, в силу привычного карательного настроя судей не способна воспринять альтернативные карательным меры реагирования на преступление. Высказывается идея об учреждении автономной системы восстановительной юстиции.[186 - Сессар К. Карательное отношение общества: реальность и миф // Правоведение. 1998. № 4. С. 164–165,167.]

Криминологическая критика уголовного права будет развиваться, по всей видимости, не только с позиций оценки его эффективности (неэффективности), но и с точки зрения соответствия его институтов общечеловеческим ценностям, возрастающим стандартам гуманизма. Ныне национальные законодательства о реагировании на преступность нуждаются в подлинной реформе, соизмеримой по глубине с реформами конца XVIII – начала XIX столетия, когда человечество освободилось от членовредительских наказаний и квалифицированных видов смертной казни. Существенную роль в развитии научной мысли будет играть взвешивание аргументов «за» и «против» длительных сроков лишения свободы, а также обоснование необходимости полной и окончательной отмены смертной казни в тех странах, где она еще допускается законом.

Таким образом, на наш взгляд, новизна статуса криминологии и одновременно «отношения» ее к уголовному праву в дальнейшем в известной мере будет состоять в том, что она в какой-то своей части станет наукой 1) не о преступлениях, названных так свыше, а о подлинных преступлениях, значительная доля которых совершается властью, в том числе и на «законных основаниях», 2) наукой, нацеленной на ограничение сферы уголовного наказания.

4. Глубокое исследование представленными здесь криминологическими отраслями факторов и механизмов воспроизводства преступлений должно способствовать развитию нового подхода к противодействию преступности, знаменующего переориентацию с бессмысленного возмездия на конструктивную критику.

Надо признать, что пока никто не знает, как справиться с преступностью. Поэтому начинать перемены в области политики противодействия ей надо с того, что понятно. Государству следует посмотреть на само себя. Единственное, что оно, действительно, может, это значительно очеловечить уголовную юстицию. Отсюда девиз: от бессмысленного возмездия – к вынужденному сосуществованию на цивилизованной основе. На место принципа неотвратимости наказания всегда, когда это только возможно, должно прийти разрешение конфликта.

Полагаю, что уголовному закону в условиях сегодняшнего и завтрашнего дня должны быть присущи функции удержания лица, совершившего преступление, от новых преступлений (функция защиты человека), реституция (восстановление положения потерпевшего), ресоциализация осужденного. Желательно законодательное закрепление этих функций. Думаю, самое лучшее, чего может достичь мировая юстиция, – это ликвидация смертной казни в тех странах, в которых она еще сохраняется, и минимизация сроков, а также жесткости условий лишения свободы. Как правильно полагает профессор Х.-Й. Ешек, желательная перспектива реформы уголовного законодательства состоит в замене лишения свободы системой социально-терапевтического воздействия на лиц, совершивших уголовные правонарушения.[187 - Jescheck Н.-Н., Weigend Т. Lehrbuch des Strafrechts. Allgemeiner Teil. 5 Aufl. Berlin: Duncker und Humboldt, 1996. S. 22–23.]

Социальная, экономическая, религиозная, психологическая поддержка человека в рамках совершенствования основных социальных подсистем играет определяющую роль в стабилизации отношений в обществе и соответственно предотвращении опасных, в том числе преступных, форм человеческого поведения.

§ 20. Криминологические учреждения

1. Преступность как мировая проблема согласно специальной резолюции Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций (ООН) изучается в рамках экономических, социальных, культурных и гуманитарных программ.

При секретариате ООН имеется отдел исследований по уголовному правосудию и предупреждению преступлений. В рамках Экономического и Социального Совета ООН (ЭКОСОС) учреждена Комиссия по предупреждению преступлений и уголовному правосудию (1993). Она руководит созываемыми раз в 5 лет конгрессами ООН по предупреждению преступлений и обращению с преступниками; подготавливает отчеты, отвечает за поддержание ООН стандартов и издание директив, касающихся уголовного правосудия, координирует организацию мировой криминологической статистики.

Государства – участники ООН ежегодно направляют Генеральному секретарю ООН доклады о состоянии преступности и противодействии ей. Начиная с 1965 г. ООН раз в пять лет созывает конгрессы по предупреждению преступлений и обращению с правонарушителями.

Под эгидой Организации Объединенных Наций действует ряд научно-исследовательских институтов криминологической направленности. Исследовательский институт ООН по межрегиональным преступлениям и правосудию (UNICRI – расположенный в Риме, Италия).

Институт ООН Азии и Дальнего Востока по предупреждению преступлений и обращению с преступниками (UNAFEI – Токио, Япония) проводит в регионе исследования, организует учебу, оказывает техническую помощь местным исследованиям и публикациям.

Институт ООН Латинской Америки по предупреждению преступлений и обращению с преступниками (ILANUD – Сан-Хосе, Коста-Рика) организует в регионе обучение по вопросам противодействия преступности, оказывает техническую помощь криминологическим исследованиям и публикациям.

Институт ООН Африканских регионов по предупреждению преступлений и обращению с преступниками (UNAFRI – Кампала, Уганда) организует криминологическое обучение в регионе, оказывает техническую помощь в исследованиях.

Европейский Институт ООН по предупреждению и контролю за преступлениями. (HEUNI – Хельсинки, Финляндия) обеспечивает обширные исследования, осуществляет публикации и оказывает техническую помощь в организации исследований, а также проводит криминологическое обучение в развитых и развивающихся странах.

Австралийский институт криминологии (AIC – Канберра, Австралия) по согласованию с ООН проводит исследования, осуществляет публикации и криминологическое обучение в Океании, включая Австралию и Новую Зеландию.

Арабский центр обучения безопасности и тренинга (Эр-Рияд, Саудовская Аравия) в тесном сотрудничестве с ООН обеспечивает обширные образовательные и учебные услуги, исследования, публикации, развитие и техническую помощь арабским странам в противодействии преступности.

Международный центр реформирования уголовного права и политики уголовного правосудия (Ванкувер, Канада) согласно соглашению с ООН обеспечивает научное содействие развитию уголовного законодательства и системы правосудия.

Международный научный и профессиональный совещательный орган ООН по предупреждению преступлений и программам уголовного правосудия (ISPAC – Милан, Италия) по соглашению с ООН обеспечивает совещательную помощь ООН в рамках его компетенции с учетом информации, поступающей от стран – участниц ООН.

Информативная сеть ООН по преступлениям и правосудию (UNCJIN – Олбани, Нью-Йорк) в тесном сотрудничестве с Мировой сетью библиотек по уголовному правосудию (WCJLN – Нью-Йорк, Нью-Джерси) собирает, обобщает и распространяет информацию об уголовном правосудии в масштабах планеты.

С различными аспектами предупреждения преступлений и развития правосудия связана деятельность таких агентств ООН, как Центр прав человека (Женева, Швейцария) и Детский фонд ООН (Нью-Йорк).

Региональные правительственные организации: Совет Европы, Европейское Экономическое Сообщество, Организация Африканского Единства, Организация Северо-Атлантического Договора и др. имеют организационные подразделения и программы, направленные на предупреждение преступлений и совершенствование уголовного правосудия.

Изучением некоторых форм преступности занимается межправительственная организация Интерпол — международная организация уголовной полиции (Лион, Франция). С 1990 г. СССР, а затем Российская Федерация как его правопреемница является членом Интерпола. Основная работа этой организации связана с конкретными уголовными делами о преступлениях, ответственность за которые предусмотрена международными конвенциями.

2. Консультативным статусом ООН обладают Международная ассоциация уголовного права, Международное криминологическое общество, Международное общество социальной защиты, Международный уголовно-правовой и пенитенциарный фонд и другие неправительственные организации.

Международная ассоциация уголовного права (МАУП) образована в 1924 г. главным образом французскими и американскими специалистами. Ассоциация занимается исследованием преступности, ее причин, методов борьбы с ней. Кроме того, Ассоциацию интересуют проблемы совершенствования уголовного права, уголовного процесса, карательной системы в целом. Многое делается для развития теории международного уголовного права с целью выработки единого понятийного аппарата, а также процессуальных норм.