Легенды Сэнгоку. Золотой остров

–Поскольку, этой ночью, звёзд на небе не видно, – Садамицу выдвинул ,из-за своей спины, какую-то светлую, блестящую коробку, покрытую прозрачным лаком и замысловатыми рисунками, напоминающие триграммы.– мы прибегнем к омикудзи.

Усами бережно открыл крышку и начал, поочерёдно, извлекать из коробки, уложенные в стопки, деревянные таблички, с какими-то письменами и рисунками. Он разложил таблички по полу в определённой последовательности, лицевой стороной вниз, той, где были рисунки с кандзи(1). Оборотная сторона была везде одинаковая, с изображением тайного знака « Книги Перемен»(2).

–У каждого из вас есть три попытки!– громко произнёс Усами, закончив раскладывать таблички.– Выбирайте приглянувшуюся вам омикудзи и я расскажу вам вашу судьбу!– Садамицу хитро ухмыльнулся, бегло оглядев всех в зале.– Пожалуй, вы первая Оген-доно!

– О! Это великая честь!– весело хохотнула женщина и сразу же выбрала табличку.

Усами взял указанную омикудзи и перевернул лицом вверх:

– Хорошее начало.– произнёс Садамицу.– Вы выбрали кандзи «счастье»! У вас ещё две попытки.– Оген последовательно указала на, ещё, две таблички и Усами их перевернул.– «Подарок» и «возвращение»!– озвучил он.

–Что это может означать?– как бы, сама у себя спросила Оген.– Мне подарят подарок, который вернёт мне счастье?

– Возможно.– кивнул Усами.

– Значит, это может быть только один подарок,– время повернётся вспять, что бы я начала новую жизнь.– с тревогой и дрожью в голосе, произнесла женщина.

–Что вы имеете в виду?– озабоченно спросила Сэйган.

– Битва при Сэнданно изменила моего мужа до неузнаваемости!– глаза Оген увлажнились.– Все в замке боятся его, и даже я, порой…

– Молчи женщина!– прикрикнул Харуцуна на супругу. На этот раз, на его лице не было кривой ухмылки, но, это мгновенно изменилось. – Ты и так позволяешь сегодня слишком многое! – он обратился к Садамицу.– Продолжайте Усами-сан, не слушайте глупую женщину.

Все недоумённо посмотрели на Каджи, Кагеторе же, стало любопытно, что случилось с ним при Сэнданно. Но он решил узнать об этом после, поскольку, Харуцуна не очень-то хотел об этом распространяться. Князь, жестом, приказал Усами продолжать.

Следующий на очереди был Китадзё. Выбор фехтовальщика оказался неоднозначным. Первые две омикудзи оказались «страхом» и «кораблём», зато последняя,-«рождение». Самураи весело заулюлюкали.

–Неужели Такахиро боится рождения ребёнка?– тут же подхватил Наоэ.– Каков, оказывается, наш храбрый мастер меча!– за эти слова, Китадзё наградил Кагецуну ядовитым взглядом.

–Этого не может быть!– начал оправдываться фехтовальщик.– Я ничего не боюсь, да и жена моя совсем не тяжела!

– А кто сказал, что это твоя жена?– не унимался Наоэ.– Там есть «корабль», что может означать дальнюю дорогу, так ведь Усами?– Садамицу кивнул лукаво улыбаясь.– Приедет к тебе наследничек из далёких земель, то-то жёнушка обрадуется!

–Заткнись Кагецуна!– оскалился Такахиро. Его рука, по привычки, потянулась за рукоятью меча, коего за оби не оказалось,– все, на празднике, были без оружия.

Кагетора не стал долго слушать перепалку вассалов и утихомирил их, предлагая Усами продолжать.

Всех увлекло гадание Садамицу и желающих, узнать судьбу, было великое множество, но не каждому, услышанное, было по нраву. Амакасу Кагемочи выпали таблички с кандзи «поражение» и «учение». Молодой самурай очень расстроился, но Усами успокоил его, напомнив, что это всего лишь праздничная игра. Судьба Ятаро, оказалась схожей с Китадзё, только вместо «рождения» выпало,-«демон».

–Яснее некуда!– подытожил Усами.– Все боятся Демона Ятаро!

На эти слова гигант только гордо рассмеялся.

Когда все узнали, что их ждёт в ближайшем будущем, Садамицу начал было собирать таблички, но его остановили.

–Подожди Усами!– произнёс Кагетора.– Ты забыл про меня!

–Господин.– Садамицу тревожно посмотрел на князя, поглаживая свою бородку. Это не укрылось от молодого Нагао.-Вы религиозный человек, неужели вам нужны эти глупости?

–Ты же сказал, что это развлечение? Я тоже хочу развлечься.– даймё, испытующе, глянул на своего советника и, не глядя, указал на три омикудзи.– Рассказывай.

Усами, нехотя, начал переворачивать таблички.

– Это снова «корабль»,– это значит путешествие.– начал пояснять Садамицу.– Далее, « прошлое».

– Я в будущем попаду в прошлое?– усмехнулся Кагетора.

– Не обязательно.– покачал головой Усами.– Это может означать, что вы вскоре встретите кого-то или что-то из вашего прошлого.– Садамицу хотел перевернуть третью табличку, но внезапно, положил её назад.

– Я утомился господин.– Усами наигранно состроил усталую мину.– Слишком много людей, сегодня, хотели узнать свою судьбу. Я ведь не молод уже.

– Перестань.– беззаботно махнул рукой Кагетора.– Ты ещё живее всех живых в свои то годы! Что там, на третьей табличке?

Усами, с великой неохотой, перевернул последнюю омикудзи.

– Это «мир духов» господин.

–Интересно.– задумчиво произнёс князь.– Как ты это истолкуешь?

– Очень редкий знак и очень опасный.– пояснил Садамицу.– Может означать, как смерть, так и просветление, а то и того хуже.

– Что значит хуже?– заинтересовался веселящийся Наоэ. Он не замечал напряжения, повисшее, между Усами и князем. Кагетора понимал, что его советник специально хотел уберечь его от этого гадания, а значит, омикудзи– это не просто игра.

–Это может быть связанно с нечистой силой.– мрачно проговорил Садамицу.

– Пустяки!– небрежно отмахнулся Кагецуна.– Кагетору-сама оберегает Бисямон-тэн и никакая нечисть ему не страшна!

– Я полагаю, на сегодня хватит гаданий.– произнесла Сэйган.– Как и сказал господин Садамицу,– это не всегда весело. Давайте продолжим праздник. Наоэ-сан, у вас хороший голос, может, споёте нам ещё что-нибудь? Только, по приличней, пожалуйста!

–С превеликим удовольствием!– обрадовался Кагецуна и, покачиваясь, встал с места. – Я ещё и танцевать могу!

***

Утром Кагетора поднялся раньше всех. Умывшись и облачившись в чистую одежду, он вышел во двор замка и один, без сопровождения, направился вниз, по склону Касугаямы. Обойдя постройки всех трёх дворов, князь вышел из замка и пошёл по западной дороге, ведущей к монастырю Ринсэн. Здесь он не был уже несколько лет, с тех пор как бежал в Точио. Монастырь оставался всё тем же, не капли не изменившись. На пути, по прежнему, стояли ворота. Первые, небольшие и простоватые; вторые побольше, с двумя стражами-мёо. Под аркой вторых ворот, на потолке,– красовался белый дракон, парящий в облаках. Кагетора ненадолго остановился, подняв свой взор, чтобы полюбоваться на изображение мифического существа.

Преодолев ворота, молодой даймё вступил во внутренний двор монастыря. Вокруг не было ни души. Видимо, монахи были заняты своими делами или молились в главном святилище. Сыновей самураев здесь больше не обучали, по крайней мере,-пока. На время войны, знатные воины предпочитали держать своих детей при себе. Кагетора, наверное, был одним из последних детей, обучающихся здесь. И, тем не менее, всё здесь навивало воспоминание.

Вспомнив, немного, о своём детстве, Нагао прошёлся по двору, мимо старого колокола и замёрзшего пруда, свернул чуть левее и устремился к кладбищу. Он не хотел отвлекать настоятеля от дел и решил пока навестить могилы отца и братьев. Ему, вдруг подумалось, что предсказание Усами были о сегодняшнем дне. Ведь монастырь и его настоятель, несомненно, имеют отношение к прошлому Кагеторы, а могилы предков, вполне, сопоставимы с миром духов. Хотя, возможно, гадания его советника предполагали нечто другое. Не зря же Садамицу был так встревожен.

Недолго помолившись, князь отправился обратно к монастырю. У самого входа в святилища он наткнулся на настоятеля Тэншицу Коику. Кагетора учтиво поклонился и поприветствовал старого наставника.

–Охайо, настоятель Коику! Вы ничуть не изменились!– с добродушной улыбкой произнёс Нагао.

Монах удивлённо посмотрел на молодого князя и неодобрительно покачал головой:

–Что же это ты? Забыл, что врать не хорошо? Я состарился на целых пять лет с последней нашей встречи!– возмущённо заявил Тэншицу.– Смотри!– он оттопырил пальцами нижнее веко.– Видишь, как кожа на лице обвисла? Разве это можно назвать хорошо? Мне уже семьдесят девять, а ты говоришь хорошо!

–Всех нас постигнет смерть, от старости или от меча.– философски заметил Кагетора.– Что уж тут сетовать.