Перекрёстки, духи и руны

А она, обняв мать плачет, что она опять такая маленькая, что папы больше нет, и она ничем не может помочь. Шум и крики людей усиливаются и их разлучают, разрывают, настолько резко, что она не успевает ничего понять. Давка люди бегут, затаптывая друг друга, её мать тянется к ней снова оборачивается, снова тянется, что-то кричит сквозь кошмар и ужас происходящего и безудержно тянет ей свою ладонь, тёплую и ласковую, словно нить тропу, ведущую её обратно к дому, быту семье. Но дотянуться нельзя, давка, люди сминают их, не давая возможности сомкнуть руки и воссоединиться.

Темно, автобус, вдруг ставший бесконечным вагоном, продолжает ехать по туннелю. Толпа людей уносит мать все дальше к светящемуся белым светом выходу из туннеля и автобуса, словно они едины, снова слышатся выстрелы, моргают лампы жёлтые и грязные они не дают достаточного света, на них нельзя опереться, и она теряет мать, только на мгновенье, но уже не находит её и мать затаптывают, с широко раскрытыми от ужаса глазами она тянет сквозь тела и ноги людей ей руку и хватает её. Она снова взрослая, снова сильная она защит, но по телу матери тоже расплываются пятна крови.

–Но тебя же затаптывали, – говорит она, будто упрекая мать в неискренности. В тебя не стреляли! Но мать уже мертва, а её рука, ещё не давно тянущаяся к ней, теперь холодная и вялая.

– Вот ты и осталась одна! – говорит ей дедушка, стоя перед ней и телом матери.

–Да, – соглашается она, и плачет, вспоминая о том, что дедушку она тоже похоронила. И тут фигура деда начинает трескаться и разлагаться у неё на глазах, тлеет одежда, лопается кожа, открываются мясо и кости. -Дедушки, теперь тоже нет, – говорит она сама себе, утопая в сумбурности, путаности мыслей словно в болоте, в которое превратилось её сознание.

И только голос: – Вот ты и осталась одна! – звучит в её голове. Проснувшись, она начинает плакать, от повторного осознания потери, и от той боли, которая последовала, когда из её жизни вырезали этот кусок души, связанный с ними. Содрогаясь всем телом, она ревела и кричала, пока приступ удушья, тошноты и боли в сердце не сковал её, сгибая тело в кольцо. И вот она пытается вздохнуть, первый раз, второй, третий, получилось, – она дышит.

Вытягивая руку, она упирается её в пол сползая с кровати, и то на четвереньках, то полуприсяду добирается до ванной. Холодная вода от развинченного вентиля вырывается из крана на её голову и красное от слез лицо. Нестерпимо болит сердце. Пройдя на кухню, она достала купленный зачем-то на днях корвалол, щедро плеснув его себе, не отмеряя никакие капли, долила воды и залпом выпила, даже не поморщившись от мерзости вкуса. Затем она, достав из шкафа свечу, поставила её и совместную фотографию мамы, папы, дедушки и маленькой девочки, которой она была когда-то, возле своей кровати. Пламя свечи горячее и живое, словно ожившая память из другой жизни бросало тени на фотографию, где все ещё были живы, она не плакала, глядя на неё, слишком устала, устала плакать, ей казалось, что она выплакала все слезы на годы вперёд. Сухие глаза, наполненные болью, смотрели на свечу, пока вторично пришедший сон не закрыл их.

Ей снился ослепительно белый свет, пронизывающий все.

–Неужели это пламя свечи? – подумала она. Или мои так меня оберегают? – последняя мысль принесла ей радость и уверенность, в этом сне как спасительном чертоге, покоя и забвения. Сделав несколько шагов, она заметила, как спадает яркость света, обволакивающего её, открывая очертания дороги, она пошла по ней с лёгкостью лебяжьей поступи, рядом проступили очертания лебедя, медленно летящего рядом с ней, появление одинокого лебедя вопреки здравому мышлению, подарило ей умиротворение, шагающей по облакам души.

–Неужели все плохое позади? – не верилось ей.

Дорога стала темнеть, на ней стали проступать пятна, чернильных клякс из которых витиеватыми рывками появлялись деревья, кусты, затем превращающиеся в очертания стен, потолка, инвалидной коляски. Так это больница? – с ужасом подумала она, оборачиваясь к белоснежным облакам, оставшимся позади и покинувшей её умиротворённости.

–Я больна! – пришло к ней осознание её ситуации. Больна одиночеством! Она посмотрела на свои руки, которыми она черпала небесное молоко облачного покоя, они оказались покрыты белыми пятнами. – Это что грибок? – испугалась она, расчёсывая пятна света, которые плавали по её рукам, став частью её плоти. Подняв ночную рубашку, она увидела, как те же пятна плавают на её животе, пропадая в одном месте и всплывая в другом. Поняв, что заразна, – она не испугалась, белый свет закопошился на ней роем блёклых насекомых, но совершенно не пугал. Она потрогала лицо, и тут же отдёрнула руку от неожиданности. -Я страшная и уродливая, – закричал голос внутри неё. Она снова потрогала лицо, наросты, шишки, грубой каменной кожи словно маска на Хэллоуин покрывали его. Ощупав себя, она окончательно поняла, что на неё никто никогда не взглянет, ни один мужчина. Похолодало. Белый свет сомкнулся вокруг неё. Вдруг она оказалась в каком-то замшелом подвале, куда сквозь потемневшие окна, расположенные над самым тротуаром, кусками врывался свет, шедшей там на улице счастливой жизни, радостного солнечного дня.

Из дальнего угла послышался шорох и щёлканье, как от работы старой швейной машинки. Воспоминания из прежних снов о неведомом и незримом зле, парализовали её. С трудом сделав два маленьких шага назад, она услышала нарастающий шум цоканья и щёлканья, подняв голову она увидела, как большое чёрное существо, напоминающее паука, но с телом и головой Леонида Аркадьевича, приближается к ней крадясь по потолку.

Остолбенев от ужаса, не в силах кричать, она даже не успела понять, что происходит, как паук тут же оказался возле неё.

–Идём ко мне! – прошипел паук с телом Леонида Аркадьевича.

С отвращением глядя на стекающую с лапок паука грязь и жир как от съеденного беляша, она попятилась, паук не растерялся и подняв свои многочисленные лапки, стал трогать её, мять грудь, засовывать свои грязные щупальца-лапки в её нижнее белье, везде оставляя полоски грязи и жира, как будто паутину, он жаждал покрыть её всю этим благостным раствором собственных выделений как коконом. -Хе-хе, – довольно смеялось лицо, Леонида Аркадьевича невзирая на выражения ужаса в глазах своей жертвы, он залезал в самые интимные её уголки.

Вспомнив, что больна она снова посмотрела на свои руки и белый свет тут же вспыхнув появился на ней. Паук, продолжавший все это время трогать её, визгливо запищал, сбивая пятна белого света со своих лапок, словно огонь. Но свет действовал по-другому, он стирал, незримым ластиком тело паука, словно того не существовало, оставляя за место плоти пустое белое пространство, закончив с пауком он стал смывать окружающее её пространство подвала, слизывая весь этот незатейливый интерьер он в конечном итоге оставил только себя. Радость от осознания своего одиночества, взбудоражило её сомнительной иллюзией свободы и крыльев за спиной. Свет померк, и она, будто выйдя из собственного тела, увидела себя со стороны. Старуха с обвисшей кожей, грудью, пожёвывающей свой рот, смотрела на неё белыми пустыми глазницами.

–Удивительно! –прошептала она, ведь глядя на свои морщинистые руки, она испытывала облегчение.

Услышав сквозь занавесь сна, звонок телефона она на ощупь протянула руку.

–Привет подруга!

–Привет Ириш, – узнала она голос своей подруги.

–Спишь?

–Пыталась.

–Прости, что разбудила, – деликатно извинилась Ирина, чей даже не рабочий день начинался с шести утра. Ты сегодня занята?

–Не особо, – ответила Юля, с сонной ломотой в теле приподнявшись на кровати. А что?

–Сходишь со мной к одному рунологу?

–Кому?

–Рунологу, человеку, который изучает руны.

–Конечно, – согласилась Юля, уже понимая предмет интереса своей подруги.

–Тогда часа в три я к тебе заеду.

–О, Кей.

Ирина одна из не многочисленных подруг Юли, всегда отличалась ответственностью, чуткостью к бедам окружающих и жаждой справедливости, собственно, поэтому она и стала юристом. Но не это делало её особенной и возможно даже странной, а то что Ирина с детства страдала от кошмаров, в которых она видела, как пытают и убивают людей, не в силах справиться с ними она росла очень болезненной и впечатлительной девочкой, всегда заступаясь за слабых, отчего её не редко записывали в число неудачниц, последнее, впрочем, её мало заботило, она словно инстинктивно чувствовала дорогу, по которой ей нужно идти. Пытаясь разгадать тайны своих снов, она стала интересоваться мистикой, магией и прочими явлениями, и событиями мира не познанного. Пройдя небольшой тернистый путь познания азов, Ирина, как и многие другие шедшие тем же путём, начала пытаться улучшить свою жизнь, посредством открывшихся ей знаний. И прежде всего, как это бывает у женщин она решила начать с личной жизни.

Ирина высокая, стройная брюнетка с умными зелёными глазами и выражением лёгкой, искренней грусти на лице, была совершена лишена лукавства и тяготы за спинным камнем. Тем не менее, она по непонятной причине была обделена мужским вниманием, именно мужским, так как мужичков низменного разлива, чьи интересы лежат в плоскости облитых пивом трусов к первой категории отнести можно лишь условно.

К Ирине липли все никчёмные особи мужского пола, даже там, где их никогда не было, стоило появиться Ирине, как тут же появлялись и они, тюфяки с пивными животами и топорным юмором ближайшей подворотни, и, хотя они находили в лице Ирины понимание их не лёгкой судьбы, подставить взамен этого понимания своё крепкое мужское плечо, они не были способны по определению.

Все закончилось тем, что Ирина просто ушла в себя и стала искать выход из такой жизни у различных колдунов и ведьм. Но и у тех ровным счётом ничего не получилось, что, впрочем, не мешало им с большим аппетитом брать с неё деньги за свои услуги.

Усугублялась ситуация ещё и тем, что Ирина не могла иметь детей, это известие едва не убило её, погрузив в глубочайшую депрессию, факт же существования других болезней таких как астма и больные почки с таким контекстом как бесплодие, можно было по умолчанию опустить. С трудом пережив это тяжёлое время, отбросив мысли о суициде, что преследовали её. Ирина взялась сама творить свою судьбу, обложившись литературой она вскоре стала подтягиваться и через не могу выкарабкиваться из той кромешной мглы отчаяния и боли в которой жила, улучшая день ото дня своё финансовое состояние, будучи дипломированным юристом она посвятила себя работе и обрела наконец уверенность в себе и крепкую материальную почву под ногами. Остальные сферы увы Ирину не радовали, все её надежды на здоровье и женское счастье, пусть даже без детей, причём как она с могла смириться с последним большая загадка, летели прахом.

Пока она не вычитала, о необходимости чиститься[8 - Чистками в магии называется снятие негативных программ с поля человека. Негативнее программы можно разделить на два вида: лёгкие (бытовой социальный негатив) и тяжёлые (проклятия, в том числе родовые, порчи, привороты, отвороты, и т.д.)Все люди с течением жизни в социуме, общаясь с другими людьми, цепляют на себя всяческие негативные эмоции и посылы: какие-то бытовые проблемы, зависть, неприязнь и т.д. (лёгкий негатив). Магически направленная конкретная программа (тяжёлый негатив) – это ритуальный и энергетический посыл с тем, чтобы у человека действительно все разладилось, негативно направленные воздействия на человека, на его тонкие структуры (мысли, эмоции, желания и т.д.). Серьёзная направленная магическая программа – порчи, различные проклятия, зомбирования, манипулирования, оморочки, привороты и т.д. Когда это висит на ауре в виде присосок, и находится как бы сверху тонких полей – в этом случае поражение идёт на эмоциональном уровне, появляются депрессии, агрессивное поведение, перепады настроения, утомляемость, упадок сил, работоспособности, появляются негативные мысли. Когда негатив прорастает глубже, захватывая все большие участки поля – к вышеописанному присоединяются симптомы потери энергии, болезни с проявлением на физическом уровне – различные заболевания и нарушения физического тела. И чем глубже пророс негатив в поле человека, тем сильнее проявления на физическом плане.], что она и начала делать, но видимо не возымев в этом успеха снова решила обратиться к профессионалам, собственно поэтому её желание пойти к рунологу Юлю не удивило, удивило лишь вера в его способности после всех этих ведьм и колдунов, так по пользовавшихся ею.

Нельзя сказать, что в жизни Юлии все было хорошо, но Ирина всегда вызывала у неё желание помочь ей не смотря ни на что, позабыть обо всех своих проблемах и помочь, не от жалости, а от веры в человеческий альтруизм, в то что просто нужно помочь, когда видишь как человек не смотря ни на какие препятствие бьётся и сражается на пути к своей мечте, то появляется чувство восхищения его силой и мужеством, хочется встать рядом и засучив рукава кинуться в бой, помочь пусть в таком маленьком пустяке как поход к рунологу, шарлатан он или нет, это не важно, важно разделить с человеком веру в лучшее, укрепить его надежду на счастье и благополучный исход.

Вот и сейчас забыв об обильной на кошмары ночи, о своём одиночестве и слезах в подушке, Юля начала прибираться, проветривая свой дом от безысходности, тоски, дабы избежать не нужных вопросов и когда послышался звонок в дверь она уже была при параде и хоть и с натянутой, но улыбкой на лице.

–Привет подруга, – улыбнулась Ирина, протягивая ей коробочку с пирожными, Ирина давно перестала волноваться о своей фигуре, с её то данными, да и Юля тоже, потому они две любительницы сладкого прошли на кухню.

–Извини, что к тебе так наскоком, – виновато сказала она.

–Ничего, страшного я же понимаю, что у тебя много работы. Ты голодная? – спросила Юля, оценив внешний вид подруги.

–Да не много, – призналась Ирина. Если угостишь своим фирменным чаем, то это будет отлично!

–Конечно. А у меня другого и нет, – улыбнулась Юлька, ставя на стол бутерброды и горячий заварочный чайник.

–Как твои успехи?

–Нормально. Выиграла дело в суде, как раз вчера.

–И это ты называешь нормальным?! Отлично, – похвалила её Юля. Ты молодец!

–Спасибо! Но дело было не особо сложное. Честно.

–Ну тебе виднее. Мне кажется, ты вообще не проиграла ни одного дела.

Ирина, покраснев лишь театрально закатила глаза.