Пленники вечности

Прошвырнёмся по Европам, и на Русь вернемся. А вы уж постарайтесь тут выжить как-нибудь.

Когда Шон удалился, бормоча проклятья (как водится, по ирландскому обыкновению, в адрес «английских свиней»), появился ангмарец.

Выслушав отчет о проведенных маневрах, хмыкнул:

– Страшнее нас самих зверя нет. Как мы сами себя бьем, никакой германец не сможет.

– Было бы чем гордиться, – фыркнула Дрель.

– Кстати, похвала такого вояки, как Серебряный, чего-то да стоит.

– Мы уже всем, в том числе и самим себе доказали, что чего-то стоим, – заметил Кормак. – Только какой ценой?

– Совсем ты в интеллигенцию подался, – похлопал его по спине назгул. – Скулишь, поди в пацифисты скоро запишешься.

– Просто опостылело биться, зная, что пиррова победа в этой грязной войне все равно окажется перечеркнута Баторием.

– А что делать прикажешь? В Сибирь откочевывать? Или – как индейцы наши, Америку колонизировать? Еще есть идея – пуговицами в разнос торговать, или коммерческий банк открыть…

– Вот кого нам действительно не хватает, – заметила Майя, – так это индейцев. Реальные были мужики. Поначалу, если душой не кривить, только они чего-то и стоили. Мы все, слюнтяи, туго въезжали, куда попали.

– Почему – были? Не те парни, чтобы пропасть просто так.

Назгул, вспоминая свое не слишком доблестное поведение в первые дни переноса, усмехнулся невесело.

– Вот только до Америки они вряд ли добрались. Вся надежда была на английский корабль, что пристанет к месту основания Архангельска. А как не удалось им тот корабль к рукам прибрать?

– Сейчас уже не узнаешь. И чего их туда понесло?

– А может, – протянул Кормак, – они-то самыми правыми из нас оказались? Что мы потеряли на этой войне?

– Опять заладил, – раздраженно выпалил назгул. – Нет, милок, действительно. Собирай манатки и вали с театром куда подальше. И без тебя тошно.

– Я так и намерен сделать, командир. Спасибо за напутствие.

– Мальчики, мальчики! – Дрель по привычке приняла вид сторонней и незаинтересованной слушательницы. – Вы хоть врагами не расставайтесь.

– Ладно, Кормак, – устало произнес ангмарец. – Мы с тобой плечом к плечу бились, действительно, хорош лаяться. Да и потом – с театром вашим еще все темным-темно. Ариосто этого где брать, языки учить, кукол изготовлять надо…

– Я завтра к нашему местному Левше пойду, – сказала Дрель.

– Только как бы он тебя взашей не вытолкал. На

Руси, знаешь ли, не то что в каком-нибудь эльфий-ском Лориэне, бабы в дела кузнецов не суются.

– А я ему жратву отнесу. А сама тихонечко гляну одним глазком…

Глава 20

Вон из Тирзена

Дрель вернулась от мастера довольная и веселая.

– Настоящий лесковский кузнец, – заявила она. – Завтра закончит первую фигуру. Эдакий крестоносец, только морда у него под забралом не удалась, я помогла. А доспех – чуть ли не лучше оригинала.

– А как с механикой? – поинтересовался ангмарец, не разделяющий энтузиазма эльфийки.

– Я политех не заканчивала, но внешне – один к одному.

– Тогда бери Кормака и дуй к итальяшкам. У них сегодня новое представление. Добейся, чтобы они тебя за кулисы пустили. Разбирайтесь в темпе, как там и что. Князь скоро отчета потребует.

Шон продолжал муштровать отряд, справедливо решив, что бивуачная жизнь склонит легионеров к пьянству и иным непотребствам.

Словно заразившись от чернокрылой дружины, Серебряный и сам устроил огненную потеху на ратном поле под Тирзеном. Вывел пять сотен стрельцов и устроил пальбу по конфискованным у немцев горшкам и штурм потешной крепостицы, спешно возведенной там, где была ставка рыцаря Фелькензама.

– Дурость заразительна, – заметила по этому поводу Дрель.

Басманов к вечеру следующего дня появился в лагере с ворохом новостей.

– Рыцари заперлись в крепостях, дороги совершенно свободны. Ертаул наш дошел до самых Ревельских предместий, спалил какие-то усадьбы, перехватил обоз с провиантом. Зато на юге неспокойно. Польские хоругви маршируют по всем дорогам, то и дело вторгаясь в Ливонию, и отходят назад при встрече с казачьими разъездами.

– Нарываются ляхи, – мрачно заметил Серебряный. – Хамят открыто. Надо их на место поставить, пока не поздно. Эх, был бы государь с полками, как под Казанью…

– Государя не обещаю, а Шереметьев уже близок. Спешит, но пушечный наряд замедляет движение. Жди его через седмицу, не раньше.

– Может, пойти на Ревель? После фелькенза-мова посрамления рыцари приуныли, авось слету возьмем.

– А если ляхи в тыл ударят?

– Дан…

Серебряный хищно ухмыльнулся, но, увидев смешинку в глазах Басманова, осекся.

– Ляхи не дураки, чтобы клюнуть на такую уловку. Ударят только тогда, когда соберутся с силами. А Ревель с налета не взять. Жди Шереметьева, следи за дорогами.

– Так совсем в тине погрязнем, – насупился Никита Романович. – Попрошу государя сменить меня. Я воевать умею, а сиднем напротив вражьих городов сидеть не обучен. Все же не Казань перед нами, не Ас-торокань – а какой-то Ревель. Гнилой орех – надави, сам расколется.

– Немцы пушками обзавелись, зелье огненное сушей подвезли. Да и гарнизон немаленький,

– А что у ляхов деется?

– Грызутся меж собой, по обыкновению. Шляхта то к Вишневецкому льнет, то к Радзивиллам, а то и к залетному Баторию. Литвины хотят свою державу. поляки – свою. Но и тем и другим подавай гавани на студеном море.

– Сейчас бы нагнать такую же силу, как в поход на татар собрали при молодом государе, да ударить разом на ляха и на немца. Ревель и Смоленск наши, и нет сильнее державы, чем Русь!

Серебряный размечтался вслух. Басманов развел руками:

– Ну, ты хват, Никита Романович. Спору нет, сильны рати наши, но воевать со всем светом…