Пленники вечности

Те явились и принялись натягивать полотно на шестах напротив временных княжеских хором.

– Нам не до церемоний, – остановил их опричник. – Показывайте.

Импровизированным представлением он остался доволен, от толмача и слов сицилийца просто отмахнулся.

– Вот вам книжица этого Ариосто, – сказал он. – Поспешите с переводом, ибо отправляю я закор-донников в Москву. А сами толково разберитесь, что станете в Европе показывать. Тут уж я вам не судья и не указ. Когда изготовитесь, дайте знать через дьяка Трифонова, он в Тирзене остается по моим делам главным. Он даст денег и указания особые, куда прежде всего направляться, что выведывать и как о себе давать знать в Ливонию.

С неодобрением оглядел он сияющую физиономию Дрели.

– Баба в таком деле…

– Я и на ладьях ходила, – смело вскинула голову эльфийка.

– Есть у них хитрая, словно хорек лесной, фрау Гретхен, – философски заключил опричник. – Будет и у нас такая же, Бог даст.

Он помедлил, еще раз любуясь творением Левши Тирзенского.

– Ничего не примечаешь, боярин? – спросил он со смехом у задумавшегося ангмарца.

Тот вгляделся и, сжав кулаки, повернулся к Дрели. Под поднятым забралом русской куклы проглядывало его собственное лицо, вылепленное из глины, аляповато раскрашенное. Черты были едва уловимо искажены, что создало совершенно гротескный и почти отталкивающий образ.

– Так это она? ! – подивился князь. – Ну, деваха! Но больше, чур, не насмешничать!

– Я тебе потом кое-что на ушко скажу, – пообещал назгул. – Ласковое такое… От самого сердца…

– Злато уже послано в артель балаганную, на сем все, что в моих силах заканчивается, – подытожил Басманов. – Дальше служить тебе царю и отчизне в далеких землях, среди ворогов и басурман. Крепко подумала?

– Крепче некуда, княже. Разберемся с писаниями Ариосто, и готовы хоть в Австралию… В смысле, хоть к папе Римскому.

– К папе рановато нам соваться. Этот овощ не про нас еще. Ступай и учи вирши латинские.

Ангмарец терпеливо ждал.

Басманов велел насыпать серебра мастеру, велел отписать его в собственную дружину опричную, отпустил с богом. Потом потолковал немного с сицилийцем, как назгул понял, хотел сманить к себе хотя бы одного настоящего комедианта. Сулил многое, но южанин остался непреклонен.

– Профессионал, – вздохнул назгул уважительно. – С гонором. И не робкого десятка. Наслушался, небось, про опричников в Тильзене за эти дни.

Наконец и южанин двинулся прочь. Тут, словно бы что-то вспомнив, Басманов поманил к себе толмача:

– Про тебя я чуть не забыл, мил человек. Начинай сбираться в дорогу.

– Это куда же? Почему – в дорогу? Мне в ратушу надо.

– Больно много ты здесь слышал, – коротко бросил князь. – Иной раз случается по Писанию – «язык твой – враг твой». Да и закордонникам в Москве толмач понадобится.

Опешивший немец попытался было возражать, но быстро прикинул, что в накладе не останется. А альтернатива далекому путешествию – камень на шее и мирное упокоение на дне ближайшего озера…

– Ярослав, пригляди за этим пострелом, как бы не сбежал.

– Это вряд ли, – одними губами улыбнулся Ярослав. – Отправится вместе с балаганом, так, немчура?

– Яволь, – согласился покладисто толмач, смиряясь.

Когда и он удалился, Басманов вновь обратил взор на назгула.

– Забираю я вас у Никиты Романовича. Отправляемся к морю.

– С тобой, княже? Великая честь.

– Если другой надобности во мне не возникнет – со мной. Нет, так Ярослав вас доставит. Разыщи в лагере Анику, он также пойдет.

– Далеко ли?

– Слыхал про страну данов?

– Это про Данию? Конечно, слыхал.

– Есть там принц датский, именем Магнус. Мал летами, но востер умом и хитер, как говорят. Он пока не при власти, но дружен с Русью. От этого много недругов себе нажил в родной стороне. Его нужно будет оборонить и хранить, доведется – помочь взойти на престол. Так получим мы вместо врага разлюбезного друга в данской земле.

«Ого, – подумал ангмарец. – А наши ставки растут. Или нет других дружин, опричных отрядов? .. »

Словно читая его мысли, Басманов заметил:

– Кроме вас нет у меня под боком верных людей. Аника свой отряд отпустил на Дон, моя дружина слободу государеву охраняет.

«Маловато резонов для такого поистине княжеского доверия», – пронеслось в голове назгула, но тут опричник окончательно расставил все точки над «I»:

– Ты и твои люди – судовая рать. А дело с Магнусом данским балтийское, морское. Пока не окрепнет, придется ему на воде бытовать.

– А Карстен Роде? Он же сам датчанин, – спохватился ангмарец.

Басманов погрозил ему пальцем.

– Не настолько из ума выжил опричный воевода князь Басманов-Вельский, чтобы не подумать в первую голову про Роде. Но тут заковыка выходит. Не в ладах он с родом Магнуса-принца; напротив, его собственные родичи дружны были с соперниками и недругами его. Так что, боярин, придется тайну сию даже и от Роде стеречь.

«Это паршиво, – подумал ангмарец, солидно кивая головой на последние слова благодетеля. – Нехорошо старого скандинавского пирата обманывать. Но, видно, ничего не поделаешь… »

– Ступай, сыщи Анику. Отряд свой подготовь к дальноконному походу. И с девахой балаганной простись, не скоро свидитесь.

Ангмарец нашел легендарного казачьего атамана быстро. Обнялись они, обоюдно довольные свиданием.

– Выходит, опять судьбина свела, – сказал Аника. – На благо это, чую.

–т– По воле князя, будем вместе сражаться на воде и на суше. Велено передать тебе, чтобы готовился к выступлению.

– А что мне… – Аника указал на своего коня, смирной статуей застывшего у резного столба. – Волка ноги кормят. Я хоть сей час готов.

– Увидимся, Аника-воин.