Пленники вечности

– Таких собакам надо скармливать! – Хоббит с каким-то детским обиженным выражением рассматривал правый рукав суконной рубахи, быстро набухающий от крови. – Достал все же, стервец.

– Поставь свечку, что всю руку по плечо не оттяпал. Да заткните вы кто-нибудь эту девицу!

Абордажник выхватил из-за голенища нож и поднес к глазам женщины. Та осеклась на самой верхней ноте своего крика и замолчала.

– Не подняли ли мы тревогу? – спросил ангмарец.

В это время девица вдруг сказала:

– Вы за Магнусом? Московиты? Назгул захлопал глазами. Потом догадался:

– Это ты огонь на башне зажгла?

– Я.

– А чего визг подняла?

– А кто не закричит, когда вокруг убивают, машут алебардами и мечами! ..

Женщина оттолкнула в сторону своего пленителя, поднялась и принялась приводить в порядок платье.

– Как думаешь, в башне услышали шум схватки и крики? – спросил ангмарец, с тревогой глядя на то, как люди Соболевского спешно пытаются привести в чувство своего командира.

– Вряд ли. – Женщина с гадливым выражением отошла в сторону от мертвецов. —Далеко слишком.

– Но риск есть. – Ангмарец потеребил пальцем нижнюю губу. – Надо что-то придумать.

Спустя примерно пятнадцать минут лучник, выглянувший из бойницы, увидел мужчину в одежде датского ратника, с дикими воплями гоняющегося за женщиной.

По беспорядку в одежде, растрепанным волосам и иным признакам караульный безошибочно определил, что у товарища по– оружию гормоны наконец-то взяли верх над воинской дисциплиной.

Лучник оглянулся, поискал глазами начальника охраны Магнуса, но тот как раз отправился почивать. Глаза солдата масляно заблестели. Он отставил в сторону оружие и покинул свой боевой пост. Из самой нижней бойницы он разглядел, что жертву настигли в районе россыпи белых камней, возле начала тропинки, ведущей в деревню.

– Пойду, гляну, что там за шум, – сказал лучник, всовывая голову в караульное помещение, расположенное на первом этаже. – Разомнусь немного.

Трое играющих в кости воинов даже не подняли голову, только одноглазый мечник, вечно занятый вдумчивой правкой своего клинка бросил вслед:

– Проснется Сигвальд – я тебя покрывать не стану.

Лучник приоткрыл дверь и засеменил к белым камням.

– И кто это тут милуется? А как же старый Гюн-тер, стосковавшийся по женской ласке…

Незадачливый дан опешил, нос к носу столкнувшись с ангмарцем и целой толпой людей с оружием. Он даже не пытался бежать.

Дана оглушили, связали и бросили прямо на тропинке. При этом между собой легионеры переговаривались отрывистыми фразами на немецком, как заранее условились с Басмановым.

Когда очи нерадивого часового сомкнулись, ангмарец недовольно закрутил башкой:

— Где этот мохнатоногий? Хоббит, чтоб тебя вол-колаки взяли, иди сюда!

Появился виновник шума. Судя по его виду, притворная погоня не на шутку его распалила, и он не прочь был продолжить спектакль до логического конца. Шпионка, кажется, тоже.

Хмыкнув, ангмарец указал на лежащие в куче вещи данов:

– Надевай шлем и кирасу, сойдешь за офицера. Тот тоже был верстой коломенской.

Вскоре трое человек, одетых в данские обноски, подошли к воротам.

Игра в кости имеет свойства полностью поглощать внимание. С ней, как говорят знатоки, может сравниться только заточка доброго меча…

Никто из находившихся в караульном помещении не поднялся, чтобы закрыть за лучником ворота. Из бойниц если кто и видел приближение Хоббита и его спутников, то особо вглядываться не стал.

Хоббит ввалился в караулку спиной вперед, бормоча какую-то ахинею из немногих известных ему данских и немецких слов.

– Что за дьявол? Напился, Эйрик? – только и успел спросить тот, у кого в руке находился стаканчик с игральными костями.

В следующий миг в воздухе прошелестел кинжал и ударил его в сердце.

Хоббит резко повернулся и пинком ноги опрокинул стол на занятого правкой клинка воина.

– Хальт! – заорал он, выхватывая свой укороченный по руке фальшион. – Доннерветтер, но па-саран!

Смелость города берет, а наглость – второе счастье. Расправиться с караулом удалось очень быстро и бескровно. В дальнейшей схватке Хоббит участия не принимал, ибо нанесенная гизармой травма начала обильно кровоточить, и он только и мог, что бороться с подступающим обмороком.

Ангмарец, легионеры и абордажная команда бегом ринулись ко входу. Наверху успел отреагировать только какой-то шибко бдительный дан. Стрела с сочным хрустом впилась в самодельный неуклюжий щит, который несли гоблины.

Внутри башни началась схватка с выскакивающими из ниш и комнатушек данами. По счастью, им также был не чужд германский педантизм и любовь к порядку. Кольчуги и кирасы, равно как шлемы и алебарды оказались аккуратно сложены в караулке. Посему сражение шло на равных – в основном, кинжалами против кинжалов.

Ангмарца шатало после удара, полученного древком гизармы. Он умудрился дважды пропустить несильные выпады; от тяжелый увечий его спас только кожаный панцирь, надетый под толстой рыбачьей штормовкой. Шаг за шагом назгул продвигался к подвальному помещению, где, по словам шпионки, держали Магнуса.

Прямо перед командиром Аегиона возник начальник охраны с кошкодером в одной руке и мизерикор-дией в другой.

– Стоять! Именем короля!

Назгул обозвал его по-немецки ослом, потом собакой, потом кенгуру.

– Ко мне! – крикнул дан, собираясь поймать ро-левика на старый, как мир, прием и вселить в его душу панику. – Руби негодяев!

– Шнапс и бекон! – провозгласил назгул и ринулся вперед, намотав на левую руку штормовку.

Кинжал милосердия он парировал, удар кошкодера принял на обмотку и латную рукавицу, после чего ударил головой точно в переносицу неприятеля.

У дана оказалась решительно каменная голова. Ан-гмарец едва не нокаутировал сам себя. Но результат оказался налицо – забыв про воинский долг, дан выпустил оружие и осел на пол.

Рукояткой его собственного кинжала ангмарец оглушил главаря гарнизона башни и двинулся вниз по винтовой лестнице. Найдя дверь, закрытую снаружи засовом, он отворил ее.

… Принц датский, брат короля и прочая и прочая представлял собой весьма жалкое зрелище. Вооружившись скамьей, он забился в угол и всем своим видом пытался показать, что дорого продаст свою жизнь воображаемым заговорщикам.