Пленники вечности

Но назгул наметанным глазом определил – принц близок к самой настоящей бабской истерике. Игнорируя скамью, ангмарец подошел к нему, взял за руку и, многозначительно покачав перед носом кинжалом, повел к выходу.

В центральной части башни схватка также подходила к концу. Успевшие приготовиться к отпору даны отступили в верхнее помещение и накрепко забаррикадировали дверь.

– Придется их огнем выкуривать, – шепнул гоблин своему собрату по «породе».

Тот покрутил пальцем у виска:

– Вот это эльфы и называют «тупая солдатня Саурона». Дыма-то сколько будет! Как потом прикажешь отбиваться от конницы?

– Так что же, оставим их?

– Завалим вход и оставим. Пока еще выберутся… Что орки во все века действительно умели хорошо, так это ломать. Используя алебарды из караулки, они споро обрушили одну из стен, подперев дверь камнями кладки. В ход пошли также скамьи, бочонки, сундуки и прочая рухлядь.

– А теперь уходим, – объявил довольный делом своих рук гоблин. – Пора рвать когти.

Напоследок он прокричал какой-то дурацкий стих про смерть Розы Люксембург, выученный в школе на уроках немецкого.

Ангмарец и раненый Хоббит, бледный от потери крови, ждали их внизу. Тут же была и шпионка Басманова, и перепуганный принц.

– Прикройте его щитами, – велел ангмарец. – И ходу отсюда!

Они плотной группой рванулись прочь от башни. Две стрелы ударили в доски, наконечник одной из них оцарапал гоблинское плечо, а третья попала точно между лопаток шпионки.

Назгул остановился было, но по пустым глазам женщины, так и оставшейся для них безымянной, понял, что уже ничем ей не поможет.

– Поднажми, братва!

Скоро они оказались далеко за пределами выстрелов и остановились.

Магнус, начав понимать, что оказался отнюдь не в руках своих кровожадных родственников, принялся задавать вопросы.

– Толмача не взяли… А может, это и к лучшему. Ну что я ему скажу? Пусть Басманов высокую политику разводит.

Ангмарец подошел к месту, где они оставили пришедшего в себя Соболевского. Тот сидел и тряс головой, словно похмельный медведь.

– Идти сможешь, пан? До баркаса?

– Смогу! – Гордый шляхтич резко пбднялся и тут же схватился за плечо ангмарца, чтобы не упасть. – Вина бы хлебнуть…

– После такого нокаута горячительные напитки употреблять не следует, – наставительно сказал Хоббит. – Я точно знаю, у меня с десяток сотрясов в активе имеется…

– Оно и видно, – проворчал назгул. – Идем к лодкам. Гоблиньё, кто-нибудь из вас должен добраться до Шона и Аники. Пусть бросают эту чертову дорогу и отступают. Передай – принц уже у нас.

Тут он уставился на башню и прохрипел:

– Ну и будь после этого гуманистом!

Не сумев нанести урон отступающим, даны развели на самой верхотуре дымный огонь.

– Надо было всех подчистую перебить, – заметил Хоббит.

– Они крепко засели, мы бы до вечера возились. Пусть себе сигналят, – беспечно отмахнулся оставшийся на месте гоблин. – Шон и Аника скоро подтянутся, уйдем в море, и пусть подоспевшая конница гарцует по пляжу…

– Наверняка, у них поблизости есть корабли или лодки. На воде нас тоже догнать можно.

А на дороге между тем также происходило форменное сражение.

Патруль заприметил дым. Один из данов тут же повернул коня, другие ринулись вперед. На полном галопе они завернули за каменную россыпь и увидели свежесрубленные деревья, лежащие поперек тропы крест-накрест.

– Стоять! Спешиться! – успел скомандовать командир разъезда, когда стрела, пущенная Аникой, навылет пробила ему горло. Еще два седла мгновенно опустели, прежде чем даны успели спрятаться от бьющих почти в упор лучников за конскими крупами.

Шон потянул из ножен кинжал, намереваясь отдать своим ирландцам сигнал к атаке.

– Зачем? – спросил у него Аника, указывая рукой на дымные клубы, поднимающиеся с верхушки башни. – Даже если мы их всех положим, конница данов будет здесь очень скоро.

– И что делать? Мы же не остановим несколько сотен панцирников?

– Отводи своих, оставь только лучников.

Шон попытался возразить, но Аника уже отвернулся, выцеливая врага.

Ирландцы двинулись за гряду, поминутно оглядываясь. С Аникой остались двое стрелков. Даны, словно почувствовав слабину, попытались перейти к активным действиям. Прикрываясь щитами, подобрались к завалу, начали растаскивать бревна.

Аника методично опустошал колчан, посылая стрелу за стрелой в малейшие щели между стальными тар-чами, которые служили слабой защитой от его убийственной стрельбы.

Остальные лучники тоже не отставали. Пока один охотился на людей, второй принялся за коней. Взмыло на дыбы и рухнуло на дорогу великолепное боевое животное, которым гордился бы любой кавалерист. Следом забилась и рванулась прочь раненая кобылица, стоптав одного из данов и нарушив строй.

Аника выпустил последнюю стрелу, уложив рослого детину, который уже умудрился прикрутить веревку к дереву, мешающему проходу, и даже приторочил ее к седлу.

– Теперь и вы уходите, – велел атаман. – Бегите к лодкам и отчаливайте. Кавалерия уже идет по дороге.

– А ты как же, Аника?

Ирландцы переглядывались, не решаясь бросить казака в одиночестве против пяти или шести врагов.

– Убивали меня не раз, да как-то до сих пор не прибили, – усмехнулся тот. – Бегом к лодкам, я сказал!

Люди Шона, выпустив по лошадям последние стрелы и побросав колчаны, ринулись между камнями к берегу. Аника вытащил из ножен короткую черкесскую саблю, любовно провел ладонью по зеркальному лезвию.

– Ну, булат, выручай, – молвил он, словно обращался к живому существу.

В следующий миг воин прыгнул вперед с диким криком «гойда»…

Несколькими минутами позже к завалу домчалась первая кавалерийская сотня. Пока кнехты растаскивали бревна, командир оглядывал место побоища.

– Будто дракон пировал, – заметил он изумленно.

Наконец древесные стволы убрали прочь, и даны ринулись к башне. Быстро осмотрев ее, глава данско-го отряда оставил людей вызволять бойцов, забаррикадировавшихся на верхнем этаже, и галопом двинулся к бухте.