Бугорландские Хроники

– Есть ли жизнь после смерти, спросил тут царь Горох, опередев тем самым незадачливуого короля.

– Во-во, встрепенулся король, – и я это собирался спросить… Прошу Вас, – отвечайте…

– Опять Вы не о том думаете, искренне огорчился Епископ. – Есть ли жизнь после смерти, нет ли жизни после смерти, нат –то сейчас какое до этого дело? – Придет время- и мы все и так всё узнаем. А сейчас нужно думать не о том что будет, а о том что есть!

И для начала я предлагаю вам всем временно перемириться, с тем, чтобы спокойно и не спеша познать истину. После чего вы сможете преспокойно продолжить убивать друг друга. Но уже не просто так, а сознавая, что это большой грех. Может быть не всех и убьете… – Так, что подходите ближе, не стесняйтесь.

Глава 9. Всемирное примирение.

3.9.1.

Царственные особы удивленно переглянулись, ища в словах хитрого монаха скрытый подвох. Уж не хочет ли этот паршивец их тюрьму прибрать к рукам? Но после некоторых раздумий и размышлений, они пришли к выводу, что на захват тюрьмы у этого наглеца сил не хватит. Даже со всей его огромной черепахой. А вот небольшое перемирие им всем явно не повредит. Хотя бы для того, что бы разобраться с этим наглым пришельцем. Поэтому правители, заключили временное военное перемирие, о чем и было тут же объявлено в войсках. После чего ворота тюрьмы гостеприимно распахнулись, выпуская на свободу изможденных долгой осадой горе – завоевателей.

Выпущенные из тюрьмы клоуны первым делом растянулись тут же на траве, наслаждаясь долгожданной свободой.

Епископ же не стал дожидаться покуда заключенные (то бишь завоеватели) и их противники придут в себя, и предложил всем немножко расслабиться, и изведать его дивного бальзама. В противном случае, пояснил хитрый монах, среди них не будет должного взаимопонимания. В бочке, которую с таким трудом выкатили монахи из черепахи, оказался чудодейственный бальзам собственного монашеского приготовления. Чудодействие этого бальзама заключалось в том, что чем больше его пьешь, тем жизнь для пьющего становилась все лучше и чудесней.

Одними проповедями новой религии сыт не будешь, поэтому монахи зарабатывали себе на жизнь тем, что в свободное от основной работы время, гнали из любых имевшихся у них подручных (а также и подножных) материалов самогон, и благополучно его продавали.

Эксклюзивность этого самогона была в том, что монахи очень хорошо его очищали и настаивали на сорока пяти известных только им травах, от чего напиток получался божественной крепости и вкуса. Ходили слухи, что помимо прочего монахи добавляли в бальзам для крепости черепаший помет, но, скорее всего, это были только слухи, распускаемые конкурирующими организациями.

Перегонный аппарат, посредством которого монахи гнали свой самогон, был установлен прямо на черепахе, что было очень удобно. Самогон можно было гнать прямо на ходу, не тратя попусту драгоценное время и не платя при этом ни кому ни каких налогов и акцизных сборов. Таким образом, монахи могли бы безбедно жить с одних лишь доходов от продажи своего бальзама, но просто богатство Епископа не прельщало, ему нужно было еще и мировое признание. Поэтому львиная доля монашеского бальзама уходила на всевозможные религиозные нужды, в основном в виде рекламных акций, направленных на привлечение новых прихожан.

Вот и сейчас, наполнив бальзамом священный кубок, выполненный в виде рога заморского животного, Епископ протянул этот рог Виргеуму.

– Ну, за встречу!

– Изведай ты вначале из этого кубка, приказал Виргеум.

– Да, что Вы, Ваше Величество, изумился Епископ, несколько оскорбленный таким предложением. – В наше время закуской отравиться намного легче, чем вином…

– Изведай, настаивал недоверчивый Виргеум. У короля был слабый желудок, поэтому Виргеум всегда с некоторым недоверием относился к любым кулинарным новшествам. Епископу ни чего не оставалось, как испить сию чашу до дна. Видя такое дело, тогда и Виргеум пригубил кубок, вслед за ним испробовал бальзам и царь Горох, который решил не в чем ни уступать своему высокородному оппоненту. После чего немного поартачившись ради приличия, он разрешил своим клоунам тоже выпить – халява, как-никак. Виргеумские же солдаты в этом отношении были менее дисциплинированными и набежали к бочке без всякого на то разрешения.

Бальзам полился рекой, и если поначалу между бывшими противниками чувствовалась какая-то скованность и недоверие, то с каждой выпитой чашей, настроение у всех и впрямь заметно улучшилось. Таким вот образом, показательный сеанс религиозного просвещения плавно и незаметно перерос сначала в словесный диспут, потом в маленькую потасовку, потом в драку побольше, и закончилось все это мероприятие большим отчетно-выборным собранием. На котором, в перерывах между всевозможными тостами, танцами и песнями, были приняты следующие судьбоносные решения:

1) Епископская вера имеет право на существование. («За» – большинство голосов, «против» – один Кварк. После небольшой дискуссии, – «за» – единогласно, Кварку выделить два золотых на лечение.)

2) Епископская вера имеет право на существование на территории Бугорландского королевства. («За» – большинство голосов, «против» – один Кварк. После небольшой дискуссии, – «за» – единогласно, Кварку выделить один золотой на лечение.)

3) Главой церкви избрать Епископа. («За» – большинство голосов, «против» – один Кварк. После небольшой дискуссии, – «за» – единогласно, Кварку ни чего не выделять.)

4) Епископу помирить Гороха и Виргеума и решить спорный вопрос о замках и прилегающих к ним землях. («За» – большинство голосов, «против» один – Епископ. После небольшой дискуссии, – «за» – единогласно, Епископу выделить пять золотых на починку посоха.)

5) Разрешить всем желающим каждое четвертое воскресение каждого четвертого месяца глушить рыбу динамитом. (Единогласно.) Последний пункт возник как-то само собой. Ни кто впоследствии не мог припомнить, с какой это стати на религиозном собрании речь зашла о рыбалке. Но, как бы там ни было, из протокола этот пункт вычеркивать не стали, поскольку Бугорландцы очень ответственно относились к любым документам, какими бы дурацкими они не были. Таким вот, насколько необычным, образом в стране впервые за много лет восстановилась древняя традиция глушить рыбу динамитом. И хотя запас динамита в Бугорландии был весьма ограничен, и воспользоваться этим правом мог далеко не каждый, все были довольны. Не важно, что динамита на всех не хватит, главное, что разрешили.

Глава 10. Особая миссия – чрезвычайная комиссия.

3.10.1.

На следующее утро, не успел Епископ, как следует порадоваться тому, как ловко он обтяпал это дело, как к нему в гости нагрянули сразу оба правителя, для поправки здоровья с похмелья. Заодно они поинтересовались у него, как бы между прочим, как там продвигается дело по их вопросу? Лицо у Епископа вытянулось, челюсть отвисла, он тупо смотрел на правителей, не зная, что им ответить.

– В общем, так, решили тогда правители, разливая остатки вчерашнего бальзама по кубкам, и чокаясь друг с другом. – Или ты сейчас же решаешь наш вопрос, или мы тут же лишаем тебя твоего сана, как не оправдавшего доверия, с последующим выдворением вон из страны. В ответ на это, Епископ, побагровев от гнева, попросил царственных особ (причем в самых нелицеприятных выражениях) немедленно покинуть помещение епископства.

Правители же, быстро просчитав в уме, во сколько обойдется им ссора с Епископом, отбор у него черепахи, а главное ее раздел (а как ее делить, если она пополам не делится) вынуждены были признать, что они несколько погорячились. После чего налили себе еще по чарке, не забыв на этот раз налить и Епископу. Епископ, осушив бокал, тоже, в свою очередь, признал, что и он немного погорячился.

– Ваше дело, господа, весьма непростое… Я бы даже сказал – весьма запутанное дело, заметил при этом монах. – Его просто так, одним наскоком, не решишь. Мне нужно время, чтобы ознакомиться со всеми материалами, документами и вещественными доказательствами по данному делу, опросить свидетелей, пострадавших как с той, так и с другой стороны. В общем, работа предстоит трудная и ответственная. Помимо прочего, добавил хитрых монах, – еще мне потребуются и накладные расходы.

И, словно бы в подтверждении собственных слов, Епископ, зажмурившись, оглушительно громко чихнул.

После непродолжительного, но весьма продуктивного совещания, на котором было выпито еще немало кубков с чудодейственным бальзамом, заинтересованные стороны, наконец, договорились о том, что Епископ должен будет объехать места основных событий, где снимет показания со всех заинтересованных лиц, допросит свидетелей и пострадавших, ознакомиться с подлинными документами по делу и т.д. И только потом, на основании собранных фактов и документов, он и примет окончательное решение.

А для того, чтобы его решение было полным и объективным, и во избежание всяческих недоразумений или подтасовок, вместе с Епископом поедут по одному представителю от каждой из заинтересованных сторон. Правители тут же решили, что сторону Виргеума будет представлять Али ибн Лура, как самый умный человек в Бугорландии, а со стороны Гороха поедет Гран-Градус, как его самое доверенное лицо.

А т.к. в черепахе было всего только четыре посадочных места, то на этом же совещании было решено, что Федя и Паша останутся в качестве доверенных людей Епископа при дворе Гороха и Виргеума соответственно.

3.10.2.

Таким вот образом Епископ и правители обменялись между собой доверенными лицами. И все это было оформлено, как и положено самым официальным образом. Специальным трехсторонним указом монахи Федя и Паша назначались официальными религиозными представителями при дворе царя Гороха, и короля Виргеума соответственно. Этим же указом Гран-Градус и Али ибн Лура назначались полномочными представителями в Чрезвычайную комиссию по решению особо важных государственных вопросов. Главой этой Чрезвычайной комиссии был назначен Епископ Торский, который наделялся особыми полномочиями в деле решения поставленных перед ним вопросов. Только, что это были за особые полномочия, в указе не говорилось ни слова. Честно говоря, об этом толком не знали ни сами правители, ни Епископ.

Монахи же должны были в своих новых епархиях следить за соблюдением всех религиозных канонов и заповедей, а провинившихся нещадно штрафовать. Причем всех без разбора, в том числе и самих себя. При распределении монахов Горох специально выбрал себе Федю, чтобы его солдаты на наглядном примере видели, к чему приводит безрассудное пьянство. Виргеуму же было все равно кого брать – пьяницу или слегка помешанного. Вова же остался, при своем – т.е. при черепахе. В его обязанности, как и прежде, входило содержать ее в чистоте и полной боевой готовности. Что кстати их обоих (и Вову и черепаху) вполне устраивало.

Приняв такое судьбоносное решение, правители тихо-мирно разошлись по домам. Епископ сразу же завалился спать на своем стареньком диванчике. Виргеум отправился к себе на огород, посмотреть как у него всходит сельдерей на грядках. Горох же, воспользовавшись объявленным перемирием, решил сменить свое последнее пристанище на более комфортное. Проще говоря,– перебрался из тюрьмы в Горохшин. И хотя тюремная камера была намного комфортабельнее любого самого просторного зала в музее, Гороху престижнее было чтобы его резиденция находилась вне тюрьмы. Хотя двусмысленность его положения все же оставалась, да и сама смена тюрьмы на музей ко многому обязывало.

Присматривать за тюрьмой остался барон Шампиньон, который, во-первых, тоже решил отдохнуть немного в тишине и покое. А во-вторых, он давно уже подумывал о том, чтобы взять эту тюрьму себе, в качестве платы за свое участие в завоевании Бугорландии. Непрестижность этого заведения старого барона ничуть не смущала. И он давно бы прибрал тюрьму к своим рукам, если бы не боялся прогадать. А вдруг они возьмут и завоюют еще один, но уже более комфортабельный замок. Теоретически это было вполне возможно, заброшенных замков в этой стране, как видно было немерено. Хотя с другой стороны, нельзя было отбрасывать и такой вариант, что они вообще больше ни чего не завоюют, и тогда заполучить эту тюрьму у Гороха будет намного труднее. Размышляя таким вот образом, практичный Шампиньон всё ни как не мог придти к какому-нибудь определенному решению. Поэтому он хоть и не предъявил, пока, свои права на данное имущество, но все же из виду тюрьму решил не упускать, потихонечку присматриваясь к ней. У старого барона в жизни было две мечты, – сняться в каком- нибудь фильме и заиметь на старости лет свой собственный замок.

Кроме Шампиньона в тюрьме остались еще и Грифусс согласно своей должности, а также Батон, не пожелавший расстаться со своим отцом. Да еще в тюрьме поселился Федя, которому было все равно где пить. С собой в тюрьму он прихватил самогонный аппарат, переделанный им в свое время из старой стиральной машины. Епископ согласился отдать Феде этот самогонный аппарат при условии, что тот будет взамен ежемесячно поставлять на черепаху бочку чудодейственного бальзама.

3.10.3.

Парамоний же, боясь, как бы и его не засунули, как Федю, в какую-нибудь местную тюрьму поспешил поскорее в Трунштейн, надеясь хоть там немного отдохнуть от мирской суеты.

Подойдя к воротам замка, он, не останавливаясь, проследовал мимо дремавшего на своем посту Дюбеля. На стражника при этом он не только не посмотрел – но даже не поздоровался. Дюбель ошарашено посмотрел вслед удаляющемуся священнику. Бедняга оказался не готов к такому повороту дел. Он намеревался долго и обстоятельно (как минимум до обеда) подискутировать с монахом о новых веяниях и тенденциях в вероисповедании, обсудить некоторые щекотливые вопросы теософии, и т.д., и т.п., в общем, поразвлечься на славу. А тут такой облом получился. Но делать было нечего, и бессменный страж ворот вновь задремал, опершись на древко своей алебарды в ожидании новой жертвы, т.е. нового посетителя.

Парамоний же, войдя в Трунштейн, прошел мимо вышедшей ему на встречу королевы, и всех ее придворных, поспешив уединиться в отведенных ему апартаментах. Ни поздоровавшись, ни сказав ни слова, даже не кивнув.

Королева же так и осталась стоять, в недоумении, посреди зала. Это был первый случай в ее жизни, (по крайне мере с момента ее замужества), чтобы ее так явно проигнорировали.

Между тем, монах заперся у себя в кельи (так отныне он велел называть весь верхний этаж угловой башенки, в которой поселился) и целыми днями не выходил оттуда, спускаясь вниз лишь для приема пищи или в туалет. Если же кто-то из бугорландцев хотел исповедоваться, либо получить отпущение грехов, либо просто покаяться, он мог сделать это только возле этих двух вышеназванных помещений. И то, только после того, как Парамоний закончит все свои дела.

К чести монаха, надобно заметить, что Парамоний не был привередлив в быту, он не требовал для себя отдельного питания из всяческих заморских яств и изысков, а ел все, что ему предложат с королевского стола, лишь бы пища была свежая и хорошо приготовленная. Ел, правда, монах долго и помногу, растягивая, таким образом, одно из немногих удовольствий в своей жизни. Соответственно так же подолгу он просиживал и в туалете, а бедные его прихожане, вынуждены были терпеливо дожидаться своей очереди. На аудиенцию, естественно.

Королева же все не теряла надежды принять священнослужителя у себя в тронном зале, как того требовал королевский этикет и ее уязвленное самолюбие. Ради такого случая она даже несколько дней подряд надевала лучшие свои наряды, но Паша на аудиенциею к ней так и не явился. Однажды, желая сократить свой путь на кухню, он по ошибке все же попал ненароком в тронный зал, где в это время королева играла в крикет со своими придворными. Обрадовавшись неожиданному появлению строптивого монаха, Киса де Мура совсем уж было собралась бежать переодеваться в свое самое красивое праздничное платье, (розовое, с бриллиантовыми блестками), но не тут-то было. Тяжело вздохнув, Паша развернулся и вышел вон из тронного зала.

Поначалу королева очень злилась на такое возмутительное, с ее точки зрения, поведение монаха, но ничего поделать с этим не могла. Поскольку он был не ее подданный, и не попадал, таким образом, под ее юрисдикцию. Впрочем, со временем все понемногу привыкли к такому странному поведению Парамония и стали меньше обращать на него внимания.

Глава 11. Последний защитник Ойленберга.

3.11.1.