Бугорландские Хроники

Тем временем в отдаленном замке Ойленберг, трое виргеумских солдат – Бука, Бильбо и Корень несли свою нелегкую военную службу, ничего не ведая о происходящих в стране событиях.

Трудность службы в этом отдаленном (по бугорландским, конечно же, меркам), гарнизоне состояла как раз в его отдаленности. Находясь на самом юге страны, Ойленберг издавна использовался как место для отдыха и развлечений сначала местной знати, а впоследствии, и всех желающих. Кто во время охоты завернет сюда погреться, и обсушиться у камина, кто просто забредет на огонек, но в основном сюда приезжали отдохнуть подальше от глаз начальства. Изредка сюда захаживал и сам король, который тоже был не прочь иногда отдохнуть в этой глуши от всех своих королевский забот, да и от королевы тоже. И всех этих непрошенных гостей нужно было принять, накормить и чем-нибудь развлечь.

Много лет назад этот замок построил Гуго 3С (Третий – Справедливый, пра-пра-пра-пра-пра-прадед нынешнего короля) для защиты своих южных границ от набегов диких соседей. Причем построен этот замок был на деньги, добытые как раз в одном из ответных набегов на этих самых диких южных соседей. Таким образом, Гуго 3С защитился от своих врагов за их же деньги. А дома между тем его ждала жена, и ждала она его не просто так, а с деньгами и подарками. Узнав, что Гуго опять вернулся домой пьяный и без денег, жена его совсем потеряла голову. Т.е. сначала она стала орать, визжать и матерно ругаться на короля, и уж только после этого потеряла голову. Такой вот ценой обошлась стране постройка этого замка.

3.11.2.

Но все это было давно и неправда. Ну, или почти – неправда. Сейчас же в Ойленберге все было тихо и спокойно. Если не считать того обстоятельства, что вот уже целую неделю в замке не было ни одного посетителя, и это было очень странно. Местный гарнизон к такому положению дел был непривычен, и все ни как не мог понять, куда же все запропастились? Этот вопрос не давал им покоя ни днем, ни ночью. И вот как-то вечером, воспользовавшись отсутствием в замке большого начальства, солдаты уютно расположились в мягких креслах у жарко натопленного камина. Закурив сигары и, попивая холодное пиво, они травили всякие страшные истории про чудищ и привидения. Благо время для этого было самое благоприятное, что-то около полуночи.

– В старые – добрые времена, начал свой рассказ Бильбо, прикуривая от уголька очередную сигару. – Добропорядочные бугорландцы ночью по улицам, как сейчас, не шастали… – И песни, во все горло, – не орали.

– Это пощему еще? – не понял Корень (он слегка шепелявил, но все к этому давно уже привыкли).

– Потому, что время тогда такое было – жестокое. Только вылезешь из своей норы или какого другого убежища, бац – и все, тебя уже нет – сожрали.

– Кто сожрал?

– Кто первым успел, тот и сожрал. Раньше с этим делом строго было, не то, что сейчас. Нечисти в округе много водилось, и тигры саблезубые, и драконы, тролли там всякие, людоеды. А потом вся эта нечисть на север ушла, подальше от цивилизации.

– Так вот оно шо, воскликнул тут Корень, – выходит, шо ОНИ вернулись. Я где-то слышал, шо иногда ОНИ возвращаются.

– Кто это – они? – не поняли его сослуживцы.

– Как хто? – Монстры, конешно ше, пояснил Корень, радостно при этом потирая руки. – То-то к нам давно уше ни хто не ходит. И кровожадно так засмеялся. Корень был малообразованный солдат, и мог ляпнуть вслух все, что думает, кому угодно, в том числе и королю, или, что еще хуже королеве. Поэтому- то он и служил всю свою жизнь в этом отдаленном замке.

Версия про монстров в тот вечер показалось начальнику Ойленбергского гарнизона Буке весьма правдоподобной, поэтому на следующее утро он первым делом отправил Корня в Трунштейн за дальнейшими разъяснениями.

Корень вышел из замка и пропал, словно в воду канул. Не вернулся он ни к обеду, ни к ужину.

– Бедный, бедный Корешок, пожалел Бильбо своего непутевого товарища, и следующим же утром отправился вслед за ним. Хотя он и не сказал о монстрах ни слова, только подумал о них, но для Буки этого было вполне достаточно. Бильбо ушел и тоже не вернулся. Таким образом, Бука остался в замке один.

Бедный Бука, откуда ему было знать, что и Корень и Бильбо своим присутствием усилили численность Виргеумского войска. Виргеум, как мы уже отмечали ранее, был неопытный военноначальник, и не подумал о том, что в Ойленберге, таким образом, остался всего один защитник.

3.11.3.

Бука же, окончательно уверившись, в то, что по округе бродит зажравшийся людоед, заперся в замке и приготовился задорого отдать свою жизнь. Перво – наперво он отыскал в замке единственный исправный мушкет, хотя толку от него было не много, поскольку патронов к нему все равно не было. Бука сам лично на прошлой охоте обменял патроны на сигары, из расчета один патрон – одна сигара. Таким вот образом несчастный Бука на своем личной опыте убедился в правильности старинной Бугорландской пословице, которая гласила – «Курение опасно для вашего здоровья».

Тем временем, события продолжали стремительно развиваться. Лишь только стемнело, в ворота замка кто-то постучал. Стук был настолько сильный и требовательный, что у Буки, не осталось ни какого сомнения в том, кто это именно стучится.

– Давай, проваливай отсюда, пока я не изрешетил тебя всего, закричал в ответ Бука с некоторой, почти незаметной, дрожью в голосе. В глубине души он все же надеялся на то, что людоед не знает про его давнишнюю аферу с патронами.

Но стук не прекращался. Зажав двумя руками уши, Бука ждал, когда же, наконец, людоед успокоится, и уйдет. Наконец, стук прекратился, видно людоеду и впрямь надоело без толку стучать в ворота. Но не успел Бука перевести дух, как откуда-то сзади, со стороны леса, послышалось тяжелое кряхтение и сопение. Сомнений не осталось ни каких, – это коварный людоед, обойдя замок с тылу, карабкался теперь на замковую стену.

Надобно заметить, что стена Ойленбергского замка, обращенная в сторону леса, была весьма и весьма не высока. В свое время у Гуго 3С попросту не хватило денег на ее строительство. Впоследствии же, прижимистые бугорландцы достраивать стену не стали, наивно полагая, что с тыльной стороны замка враги подойти не догадаются. Так, что людоеду не составило особого труда преодолеть эту преграду. После чего он прямиком направился к забившемуся в угол Буке. И вот когда огромная людоедская тень целиком накрыла съежившегося от страха начальника гарнизона, Бука, закрыв глаза, дал себе обет, что если он останется в живых, ни когда в жизни не будет больше курить и … и не пить… и…

– Вот ты где, сказала тень, заметив Буку, – а я уж было решил, что вы тут все повымерли. Закурить не найдется?

– Я больше не буду, никогда больше не буду курить, господин людоед, закричал от страха Бука.

– Да ты, что, совсем обалдел что-ли? – Какой я тебе людоед. Это же я – Борода.

Бывший смотритель музея, все это время, бродил по округе в поисках нового пристанища. Шок, вызванный изгнанием его из музея, у него понемногу прошел, и он уже мог трезво оценивать обстановку. Только лучше ему от этого не стало. Борода так разбаловался на посту хранителя музея, что ни чем другим теперь больше заниматься не хотел. А тут мало того, что его лишили такого теплого местечка, и в тюрьму посадили, так еще и война началась. А умирать на поле боя за такую зарплату Борода совсем не собирался. Он и музей-то вызвался охранять только для того, чтобы не работать. И решил тогда, бывший смотритель музея, отсидеться до поры до времени в каком-нибудь в укромном месте, до тех пор, пока хотя бы не закончится война. Благо, что со всей этой кутерьмой и неразберихой про него все позабыли. Только вот ночевать под открытым небом после мягкого музейного дивана было для Бороды сущим наказанием. Утром он мерз от холодной росы, а ночью спать ему не давали комары. И вот вспомнив про Ойленберг, он сразу же поспешил сюда, в надежде на то, что уж там-то ни чего еще не знают про его постыдное изгнание из музея.

Обнаружив ворота замка закрытыми, чего сроду ни когда не было, Борода ни чуть этому не удивился, он уже смирился с мыслью о том, что все в этой стране ополчились против него. Но прежде чем уйти отсюда, он захотел посмотреть в глаза своим бывшим товарищам. Поэтому-то, Борода и перелез через недостроенную заднюю стену, (о которой знали все без исключения в Бугорландии), и отыскал в кромешной темноте дрожащего от страха Буку.

Убедившись, что это вовсе не людоед, а всего лишь на всего смотритель музея, Бука немного успокоился, и спросил первое, что пришло ему в голову:

– А чего это ты здесь делаешь, а? Вот этого уже бедный Борода вынести ну ни как не смог, и ни слова не говоря, он снова ушел в леса.

Бука же решил, что ни какого Бороды не было и в помине, и все это ему почудилось. Он прекрасно помнил, что Борода работает смотрителем в музее и не шастает ночью по отдаленным замкам. Вернувшись на свой пост, начальник Ойленбергского гарнизона стал вновь дожидаться прихода людоеда.

Только хитрый людоед приходить не спешил. Лишь под самое утро со стороны леса вновь послышался подозрительный шорох, после чего на стену замка взобрался недовольный Пупс, в своих неизменных белоснежных подгузниках и черных солнцезащитных очках. Впрочем, бедного Буку теперь ни чем уже нельзя было удивить. Не сказав младенцу ни слова, он лишь оскалился в страшной улыбке. Этого было достаточно, чтобы Пупс тут же стал слезать обратно. Больше замок в эту ночь ни кто не посетил.

Глава 12. Посещение Катцебурга.

3.12.1.

Между тем Чрезвычайная комиссия в составе Епископа, Али ибн Луры и Гран-Градуса, благополучно отправилась в путь.

Факса в эту поездку не взяли, по ряду весьма объективных и субъективных причин. Не последнюю роль при этом сыграли такие факторы, – как мерзкий характер режиссера и отсутствие, как уже было сказано выше, свободных посадочных мест в черепахе. Так, что Факсу ни чего не оставалось, (если он хотел оставаться в курсе всех событий), как последовать за экспедицией тайно, т.е. «зайцем», зацепившись за короткий и скользкий черепаший хвост. Его верная спутница – ворона без лишних слов последовала вслед за своим хозяином. Своим ходом, конечно же, благо летать она еще не разучилась. И теперь издали, при наличии мало-мальски развитого воображения, ее вполне можно было принять за чайку, летящую вслед за кораблем. Такое сравнение особенно пришлось по душе Вове, как бывшему моряку. Каждый раз, завидя птицу в небе, его хмурое лицо светлело, и он частенько подкармливал ее, бросая хлебные крошки и картофельные очистки за борт.

Тут следует сказать немного о самой черепахе, которая была хоть и медлительным транспортным средством, зато вседорожным. Звали ее Тора, (т. е. – тигр) и любые преграды были ей по плечу. Ну, кроме разве, что самых крутых гор и глубоких ущелий. Но больше всего на свете черепаха любила плавать, развивая при этом поразительную для нее скорость. В воде она с легкостью обгоняла скачущую галопом лошадь. А если учесть еще, что и Вова был когда-то моряком, становится понятно, почему всегда, когда это только было возможно, они путешествовали по воде. При этом черепаха старалась залезть в любой, самый мало-мальски незначительный водоем. Не гнушалась она и лужами, отчего и была частенько довольно грязной (в смысле – довольной и грязной).

Первой целью своей ревизии Епископ избрал отдаленный замок Катцебург, решив для начала исследовать материал еще не тронутый завоевателями. Там, где побывали завоеватели, (заметил про себя Епископ), ему делать уже было нечего.

Гран-Градус не возражал, поскольку он там тоже еще не был. Али ибн Лура же вообще крайне пофигистически отнесся к своим новым должностным обязанностям. И для этого у него были все основания.

Мнительный Али ибн Лура решил, что этой поездкой Виргеум отправляет его в ссылку, подальше от королевского двора. Так же, как Киса де Мура, в свое время, избавилась от досаждавших ее фрейлин. А все это из-за того, (так думал мудрец), что он якобы не выполняет своих прямых должностных обязанностей, т.е. не дает королю ни каких ответов на его вопросы. «Но разве я виноват, в том, что король не умеет правильно задавать вопросы? – спрашивал сам себя мудрец. – Если не можешь правильно задавать вопросы, то и не задавай их вовсе». Но так как мудрецу ни каких официальных претензий предъявлено не было, то и напрямую бойкотировать работу в этой Чрезвычайной комиссии он не стал, но все дела делал, как говорится, – «спустя рукава».

Но больше всего возмутило старого мудреца то, что за все эти дополнительные обязанности и мучения жалования ему король ни сколечко не увеличил, резонно полагая, что и так платит слишком много.

3.12.2.

Тем временем, как раз к обеду, делегация добралась к раскрытым настежь воротам замка Катцебург.

Катцебург по Бугорландским меркам был относительно молодым замком, ему от силы было лет – триста – четыреста, не больше. В свое время Бонус Первый получил за свою вторую жену Мармеладочку в приданное – тещу и кучу строительных материалов. Обычно Бугорландские короли на такую уловку не поддавались и брали в приданное только звонкую монету, но уж больно Бонусу понравилась черноглазая принцесса – южанка. Он плюнул на все эти условности и взял ее, как есть – без денег, и с матерью в придачу.

А чтобы добро зря не пропадало, Бонус велел построить из полученных в наследство стройматериалов загородный замок. Охранять который, Бонус Первый специальным указом, назначил свою тещу – Матильду Леопольдовну Кац. «Чтоб не шастала без толку по королевству, а пользу приносила», повелел тогда король.

Сейчас же ворота замка были распахнуты настежь, поскольку пустоголовые фрейлины попросту забыли их закрыть, или не захотели. Вполне возможно, что они вообще не знали, что ворота замка во время войны должны быть закрыты на замок. Сами фрейлины в это время преспокойно качались себе на качелях во внутреннем дворике замка.

– Ну, как тут не занимать пустующие помещения, воскликнул в сердцах Гран-Градус, – когда они сами ими разбрасываются. Вы только взгляните – ворота открыты на распашку, солдат нигде не видно, значит им замки и не нужны вовсе.

– Все солдаты на войне, флегматично ответил на это Али ибн Лура, – даже ворота закрыть не кому.

– А кто это там внутри визжит?

– Это так, поморщился Али ибн Лура, – фрейлины.