Портал домой

Юка расширила ноздри, втянув поглубже воздух.

– Ты знаешь, о чем я!.. Мое волнение – это конец нашему заданию!..

Мая жизнерадостно засмеялась, опустив переживания Юки, которую захлестывали волны одиночества. Юка знала, что без поддержки Маи она все завалит. Чтобы успокоиться, она вытащила из сумки ароматическую палочку, попросив у Маи зажигалку; усевшись на крышку унитаза в позу лотоса, включила негромко звуки природы на айфоне, принявшись выравнивать дыхание.

Мая закашлялась от ароматического облака и, задержав дыхание, просипела, что подождет за столиком. Спустя пять минут Юка вышла под пение птиц на телефоне; позабыв о догорающей палочке в руке, и невозмутимо уселась за столик.

– Как у них тут холодно… Кажется, стало еще холоднее, – заметил Миша.

– Они просто экономят, я уверена, – холодно сказала Юка, пристально посмотрела на Мишу и сухо улыбнулась.

За окном взбушевалась метель; окна у краев незаметно подернулись морозными узорами, которые Юка подметила косым взглядом, нахмурилась и сжала губы. Она лучше других знала причину этому.

– Ох, у Юки на душе сплошная весна, даже птицы распелись в ее присутствии! – благоговейно пропела Мая, сведя возникшее напряжение на нет. Затем она начала мечтать, как в разгар зимы они устроят пикник на природе.

Переключившись, Юка с облегченной улыбкой стала разливать остывший чай по кружкам под пение птиц из кармана. Кальян ударил в головы, отыгравшись на Мае и только восстановившейся Юке.

Оправляясь от удара кальяна, вскружившего голову, Юка оглянулась, пытаясь оценить окружающее и неожиданно заметив видоизмененных людей: они стали полупрозрачными, задвоившись; на ногах отсутствовала обувь. Юка завороженно смотрела в направлении столиков; увидев пропасть в глазах сестры, Мая посмотрела следом. За окном постепенно смеркалось; стены ресторана теряли непроницаемость – просвечиваясь.

Увидев замешательство сестер, Миша проследил за их взглядами. «Он тоже, глянь!» – телепатически сказала Юка, чуть наклонив к нему голову; ее ноздри раздулись. Мая хитро сощурилась на Мишу, кокетливо улыбнувшись, безмолвно отвечая: «Это очень странно, Ю. Что это происходит?..» Миша не выдержал:

– Вы смотрите друг другу в глаза, и я словно вижу отрывки мыслей, падающих звезд, – он положил руки на стол – одну на другую – и со страдальческой улыбкой кротко и печально выдохнул. Вдруг Юке пришло в голову, что его душа выше устремлений этого нескладного тела.

Миша залпом выпил алкогольный коктейль, чему сестры обрадовались в надежде, что теперь он все им выдаст. Сестры окинули взглядом зал, им помахал сидевший за столиком полупрозрачный человек. Они услышали чье-то телепатическое обращение, адресованное им: «Вы на задании?» Сестры округлили глаза, и Миша тотчас принялся считать в них звезды, уютно подперев щеку ладонью, растянув улыбку. «Ты слышала?» – телепатически взывала Юка к Мае. – «Да… Неужели он нам? Не может быть… чтобы незнакомец общался с нами телепатически», – отвечала Мая. – «Я вас прекрасно понимаю. Вы, наверное, новенькие в клубе?» – интересовался человек, не думая подходить. – «Нет, не новенькие», – отвечала Юка, сжав губы. Мая покачала головой из стороны в сторону, наконец воспроизведя вслух: «Не рассказывай ему ничего. Мы не знаем, кто это». Но мужчина больше ничего не спрашивал – он исчез.

Все это время опьяневший Миша оценивал их сощуренным взглядом философа, выставив локоть на стол и подперев вскинутую голову указательным пальцем на губах.

– Поехали в «Дом Синоптиков»?! Угощаю, – вывел он неожиданно решительно.

Мая обрушилась на спинку дивана-кресла, кивая и накручивая на палец локон красноватого оттенка: она была приятно удивлена предложением своего подопечного, – развлечения и танцы были ее любимой частью заданий.

– Конечно, угостишь, – добавила она мурчащим голоском.

– Разве он и утром работает? – сказала Юка.

– О да, только без диджеев, – ответил Миша.

Он тотчас резво встал, оглядываясь в поиске официантов и куртки; увидел одного, крикнул:

– Счет!

– Там вешалка на входе. Мы же вешали куртки, – подсказала Юка, но Миша оказался достаточно горяч, чтобы продолжить поиски чего-то еще. Высыпав на стол купюры и мелочь, он принялся их пересчитывать, фасуя по стопкам, руководствуясь непонятно чем. Юка подхватила его затею, рассуждая про себя: «Судя по всему, ты – социофоб с творческими наклонностями… а, может, даже гениальными».

Было около одиннадцати часов.

Доехав, они вышли прямо у клуба, стоявшего особняком среди других зданий, выделявшегося как лотос на кувшинке. Потеплело; снег прекратился, и все поплыло грязью.

Увидев нелюдимое здание, они решили немного повременить, усевшись на остановке на лавочку.

– Чуть подождем и пойдем, – сказала Юка неуверенно.

– На трамвай? – отвечала Мая.

– Да уж, не хватает нашего трамвая, – сказала Юка понуро-мечтательно.

– Юка жить без них не может, – объяснила Мая Мише.

– Я тоже люблю, особенно задние сидения, – сказал Миша, незаметно придвинувшись к Юке.

«Вот и шел бы кататься!» – вскинулась Юка про себя. Когда она знала, что растрачивает время впустую, ее настроение падало; внутренняя энергия провоцировала ее беспокойство.

Юка встала, сказав телепатически: «Мая, пошли», направляясь в сторону клуба. Миша поднялся следом. Мая помедлила.

– Ах, как же хорошо! Еще два месяца – и весна! – протянула Мая на вздохе, поднимая голову вверх.

Миша помог Юке снять пуховик, а Мая, улыбнувшись им, самостоятельно повесила свой, – ей нравилось, что между ними налаживалась связь, и она теперь могла в удовольствие оторваться по-своему.

Они прошли в основной зал в виде амфитеатра с отходящей от центра потолка – над танцплощадкой – подсвеченной тканевой драпировкой; обогнули округлое пространство клуба и примкнули к барной стойке, как котята к молоку.

Вновь втроем – никого вокруг; музыка играла на танцполе позади, создавая интимную обстановку. Все заказали по коктейлю. Позади раздались шаркающие и притопывающие шаги: неизвестно откуда взявшийся мужчина засыпал под энергичный ритм, склонив голову, иногда подсматривая на сестер. Ремиксы на шлягеры сменяли друг друга: Walk, Stole the show, How deep is your love, «Пьяное солнце», «Твои глаза».

Мая отодвинула бокал с остатками коктейля, готовая разорвать танцпол и покорить несколько умножившуюся публику. Она схватила Юкину руку, которая, искусно вывернувшись, указала на уборную. Юка проследовала в уборную под припев: «…мимо нас пьяное солнце, оно уйдет и больше не вернется…»

Выключив свет, Юка уселась на закрытую крышку туалета в позу лотоса; мысли о том, что отец в неведении, где она, не отпускали ее. Туалетная комната стала постепенно охлаждаться, обрастая инеем.

Юка не успела впасть в анабиоз, ее ослепил свет, и повеял отрезвляющий запах сигарет: кто-то закурил, стоя прямо у ее кабинки. Очень скоро туалет разразился кашлем, послышался звук прыжков.

– Капец, совсем уже экономят на людях! Холодрень невыносимая! – нервно воскликнула женщина.

– Видимо, они хотят, чтобы вы больше танцевали, – отозвалась Юка мрачной любезностью, тихо откашлявшись.

Женщина цокнула, вспыхнув:

– А я у тебя вообще не спрашивала! И не надо тут свет выключать! Умная нашлась, советы давать, – и хлопнула дверью.

Юка вернулась к своим делам. Вскоре она перенеслась домой, оставив физическое тело в кабинке.

Так как ее никто не мог увидеть, она спокойно обошла дом в поисках отца; не найдя, она отправилась в летнюю кухню, где увидела его лежащим за столом с пустой чекушкой возле раскинутых рук. У Юки защемило сердце. Отыскав клочок бумаги и старый карандаш, которым отец раньше делал наброски, она написала чистосердечное, аккуратно положив его на стол, задержав на мгновение руку. Сжала губы, расширила ноздри, из ее карего глаза скатилась слеза; светло-небесный глаз, окаймленный черным кольцом, остался сухим. Она исчезла.

– Юка, ты где? Я тут замерзну! – говорила Мая, стуча в кабинку.

Юка оттаивала. Покрутив глазами и подвигав челюстью, она заворочала тяжелым языком:

– Да… тут, – и, с хрустом разогнув конечности, вышла.

Поджав губы, она приобняла Маю, не желая ничего объяснять.

– Вытрешь мне макияж? – спросила Юка.