Архивы Дрездена: Маленькое одолжение. Продажная шкура

Пять отражающих точек, направивших в дом чудовищный поток энергии, образовали вместе огромный знак.

– Вот это уже пентаграмма, – тихо произнес я.

Мёрфи нахмурилась:

– Что?

Я коснулся пальцем гладкого, оплавленного края отверстия на стене разрушенного здания.

– Луч энергии, ворвавшийся в дом сквозь эту дыру, был одной из пяти сторон пентаграммы. Или пятиконечной звезды.

Мёрфи непонимающе смотрела на меня.

Я порылся в кармане плаща и выудил кусок мела.

– Ладно, смотри. Все учатся рисовать это еще в начальной школе. – Я нарисовал на чистом куске кирпичной стены звезду – не отрывая мела от стены, пятью линиями. – Так?

– Так, – согласилась Мёрфи. – Аккурат в первом классе.

– Вот тебе, кстати, еще один пример символа, имеющего несколько различных значений, – заметил я. – Но посмотри сюда, в середину. – Я заштриховал образованный пересекающимися линиями пятиугольник. – Это форма пятиугольника, видишь? Центр пентаграммы. Здесь помещается то, что ты хочешь сюда заключить.

– Что ты имеешь в виду – «заключить»?

– Пентаграмма вроде этой – символ власти, – объяснил я. – Использовать ее можно самым разным образом. Однако чаще всего ее используют для того, чтобы изолировать кого-то или держать его в заключении.

– Ты хочешь сказать, это как призыв демона, – сказала Мёрфи.

– Точно, – подтвердил я. – Но если пользоваться ею верно, можно ловить в нее и других тварей. Помнишь круг в доме у Харли Макфинна? Пять свечей образовывали там пентаграмму вроде этой.

Мёрфи поежилась:

– Помню. Только она была не такая большая.

– Не такая, – кивнул я. – И чем большего размера ты ее делаешь, тем больше сил требуется для того, чтобы поддерживать ее в действии. Я даже слыхом не слыхал, чтобы кому-либо удавалось активировать такой объем энергии.

Я нарисовал на концах звезды маленькие крестики и обвел линии мелом еще раз, четче обрисовав пентаграмму.

– Видишь? Луч, посланный от одной отражающей фигуры к другой, прожигает по дороге отверстия в стене. Отражатели превратили луч в огромную пентаграмму плюс-минус на уровне земли.

Мёрфи, хмурясь, вглядывалась в нарисованную мной нехитрую схему.

– Центр этой фигуры не покрывает всей площади здания.

– Нет, – согласился я. – Для полной уверенности, конечно, не помешало бы иметь на руках план дома, но мне кажется, что центр пентаграммы расположен футах в двадцати от парадного входа. Этим, возможно, объясняется тот факт, что обрушилась только его передняя часть.

– Получается, что взрыв произошел в этом твоем пятиугольнике? Магический тротил?

Я пожал плечами:

– Взрыв произошел в центре пентаграммы, но не факт, что вызван именно ею. Я хочу сказать, это вполне могло оказаться более-менее традиционное взрывное устройство.

– Помещенное в центр огромной пентаграммы? – усомнилась Мёрфи.

– Возможно, – кивнул я. – Все зависит от того, для чего использовалась эта пентаграмма. А чтобы это понять, мне необходимо знать, где ее север. – Я очертил маленьким кружком верхний конец звезды. – Я имею в виду, откуда изначально исходил луч.

– Разве это имеет значение?

– Да, – ответил я. – Большинство рисуют звезду так, как это сделал я. Снизу слева до самой верхней точки в качестве первой линии. Так делается в случаях, когда тебе необходимо защитить что-то, оградить от воздействия извне или от сторонних сил.

– Значит, это могло использоваться как оберег? – спросила Мёрфи.

– Не исключено. Но пентаграмма может использоваться и для других целей – если рисовать звезду в ином порядке.

– Например, выстроить клетку для кого-то? – предположила Мёрфи.

– Именно. – Я встревоженно нахмурился. – Или отворить дверь для кого-то. Или для чего-то.

– Судя по твоему лицу, это может означать большую пакость.

– Я… – Не договорив, я покачал головой.

Мне даже думать не хотелось, какой ужас мог вырваться в наш мир с помощью пентаграммы такого калибра.

– Я думаю, если через эту пентаграмму проскользнуло что-нибудь, соответствующее ее размеру, в городе сгорит не один дом.

– Ох, – только и сказала Мёрфи.

– Послушай, пока я не знаю, для чего была предназначена эта пентаграмма. Все, что я говорю, это умозрительные предположения. И потом, тут есть еще одна странность.

– Какая?

– Я не обнаружил ни следа остаточной магии, а им полагалось бы сохраниться. Черт возьми, да при том количестве энергии, что здесь использовали, всему кварталу полагалось бы светиться. А он этого не делает.

Мёрфи медленно кивнула:

– Ты хочешь сказать, они стерли свои отпечатки.

Я поморщился:

– Вот именно, а я даже представления не имею, как это сделать. Адские погремушки, да мне и в голову не приходило, что такое вообще возможно.

Я молча отхлебнул остывшего кофе из чашки и попробовал убедить себя в том, что пробиравшая меня дрожь происходит единственно от холода. Потом протянул чашку Мёрфи – она отпила немного с другой стороны и вернула ее мне.

– Выходит, – сказала она, – у нас одни вопросы и никаких ответов. Зачем какому-то сверхъестественному налетчику из высшей лиги помещать пентаграмму в пустующем жилом здании? И вообще, зачем ему потребовалась эта пентаграмма?

– И зачем потом было взрывать это здание? – Я нахмурился, потому что в голову мне пришел еще один, совершенно очевидный вопрос. – А почему именно этот дом? – Я повернулся к Мёрфи. – Кому он вообще принадлежит?

– Венчурной компании «Озеро Мичиган», – ответила Мёрфи. – Подразделению «Митигейшн лимитед», чьим генеральным директором является…