Неополитики

– Да не нагоняй на себя напраслину. – Сын сел. – Не ты один голову ломаешь, и вины твоей тут ни в чём нет. И диссонанс – он не внутриличностный, а как раз между личностью и бытием, то есть страной, с её парадигмой и укладом. И это не та ситуация, в которой, не справляясь, ты должен измениться сам. Наоборот, здесь необходимо изменить страну, окружение. И отдельные личности здесь ни при чём, вопрос, понимаешь, системный.

– Вот смотри, – продолжал он. – Феноменологически на сегодняшний день политический уклад в этой стране мыслители обозначают как президентско-монократическую республику. Прагматически же речь идёт об эволюционирующей форме ордынской сатрапии. В психике человека, как известно, в его подсознании очень чётко укореняются успешные модели поведения, особенно те, которые при встрече производят болевой или устрашающий момент фиксации. При длительном воздействии и собственном положительном опыте они оседают в геноме человека как устоявшиеся программы и выживания, и развития. Ордынская модель сатрапии или самоуправляемой колонии сформировала и задала дальнейшую форму развития российской государственности. И её живучесть и эффективность была доказана столетиями. Она же сформировала отношение государства к человеку как статистической единицедохода и ополчения. Отношение же человека к власти было сформировано как к сакральному престолу, центру, который всё знает, понимает и видит. Судить, размышлять, решать – это удел главы, остальные должны рьяно исполнять приказы и пожелания, соревнуясь в исполнительском мастерстве и холопьем угаре, при этом благоговея от своей причастности.

Подавленное личностное развитие, неразвитая система критичности и ответственности приводит к инфантильности человека, его боязни свободы. Свободы действий, свободы суждения и принятия решений. Последнее – одна из самых энерго-, психо– и интеллектуально затратных функций любого человека, то, чего пытается избежать любой живой организм, если только он не приучен к этому регулярными тренировками и занятиями и эффект от этих затрат для него очевиден и привычен. В отсутствие тренировки работает энергосберегающая функция, и ответственность, с благодарностью от облегчения, перекладывается на того, кому она положена по «статусу». Но внутренняя мораль, которая является проявлением божественного и высшего в человеке, внутренний закон развития, как высшая доминанта, не могут быть подавлены извне или враньём самому себе!

Он всё больше и больше заводился.

– И возникают нарастающие противоречия, для временного подавления которых используются суррогаты о сакральности власти, взятые из религии, и химические инвазии, вроде алкогольных возлияний. Однако это порождает крайнюю неприязнь к тем, кто на это не пошёл, им сразу вменяется в вину покушение на коллективные устои и безопасность. И чем сильнее сам себя уничижает человек, тем рьянее он нападает на того, кто этого не делает или пытается освободиться, и тем самым человек ещё больше себя уничижает и загоняет. Унижается перед вышестоящим и, в свою очередь, упивается властью над нижестоящим и ненавидит живущих по-другому. Это и есть главная проблема тоталитарных систем. Сообщество свободных личностей должно строиться по другим законам.

Тут он закашлялся и налил себе заварки, подождал, пока мать вскипятит чайник, выслушивая её замечания по поводу недоказанности передачи моделей психического поведения через генетический аппарат, и через минуту, глотнув горячего чая, рьяно па?хнувшего ароматом свежей лимонной цедры, продолжил:

– Так вот, наличие этого внутреннего индивидуального противоречия приводило бы к нарастанию напряжения и подрыву системы через бунты, восстания и революции, если бы не наличие врага. Россия всегда воевала, потому что война требует мобилизационного положения, этого необходимого атрибута ордынской модели, при котором все ненужные раздумья и внутренние неурядицы теряют своё значение. «Вот кончится война, тогда и…» Если врага нет, его создают – модель требует. Диктат и беспрекословное подчинение – наиболее рациональная модель при военном положении, и подвергать это сомнению есть противодействие «героической» борьбе или враждебное поведение.

И, наверное, главное! Мы отдаём, сдаём своё важнейшее чувство самости, ответственности перед людьми и богом царю, главе. И поскольку сделка эта ничтожна по совести, мы начинаем оправдывать её, наделяя правителя несуществующими, практически божественными чертами. И чем порочнее наши действия, тем злее мы их защищаем. «Царь непогрешим!» Когда в России произошёл гигантский кровавый большевистский эксперимент по смене режима, всё одно – страна скатилась к выбору мудрого и справедливого царя, пусть и называя его генсеком. Остальные, коих было уже немало, стёрты с лица земли.

Это, повторюсь, было предопределено уже в геноме русского человека, так же, кстати, как и миллиардов азиатов – таких же бывших ордынских колоний. Жажда строгого, но справедливого батюшки-царя – это и есть чаяние практически всего гражданского общества России, если его вообще так можно назвать. Поэтому в противостоянии первого президента и парламента народ поддержал «царя», несмотря на всю беззаконность его действий. И подставил снова шею под хомут и спину под кнут… И повёз… И выстроить ничего не смогли, и перенять у других – мы ж особые, Третий Рим, нам никто не указ! Вот и откатились через века во времена Ивана III. А с учётом пропитавшего всё духа уголовной романтики, вороватости и пьянства, выстроили подобие усовершенствованной зоны. А кто не согласен, ломанулись отсюда при первой возможности. Правда, вместе с ними и насосавшиеся новые хозяева с отпрысками.

– Про орду, зону и клептократию мы начитались и наслушались всего такого, – прервал затянувшийся монолог отец. – Правда в твоих словах есть, спорить не буду, но по поводу народонаселения и новых устоев ты сильно обобщаешь. Хотя бы мы с матерью тебе прямое опровержение.

– Я говорю о кривой Гаусса, о нормальном распределении, и естественно, есть 32%, которые под него не попадают.

– Не думаю, что поминание Гауссова распределения здесь корректно, но мысль твоя, впрочем, понятна. Только я не об этом вообще хотел сказать. Ты знаешь наше правило – не критиковать, если тебе нечего предложить. Иначе можно долго воду в ступе толочь.

– Ты хочешь услышать от меня программу переустройства громадного, напрочь, патологически аберрированного государства? – Он начал сжимать и уплотнять руками в воздухе воображаемый шар, крепко вдавливая в него пальцы.

– Именно, коротко, тезисами, пунктиром, давай! Только без умных словечек и болтовни, без рассказов о моральных ценностях, свободе или о том, как у них там сделано. Дай физику, механику действия, чтоб здесь заработало. – Старик откинулся на стуле, и в сумраке комнаты с единственной горящей декоративной лампочкой-светильником его черты заострились, а взгляд стал жёстким и холодным.

Сын улыбнулся – да, именно таким отца знали и боялись на учёных советах, защитах диссертаций и дипломов. Хотя со временем он помягчел, подобрел, и это тут же сказалось. На кухню вернулась мать, выносившая мусор, упёрлась на него корящим взглядом, тот затряс понимающе головой и сказал:

– Хотя бы пару идей, ты ведь человек умный, общаешься с такими же, читаешь, думаешь. Куда идтить, с чего начать?

– Я к этому, собственно, и вёл, профессор. – Он продолжал тихо улыбаться. Он любил своего запальчивого отца, а уж смутить себя прямым вопросом давно никому не позволял. У него была хорошая школа. – Наша компания, – продолжал он, напустив на себя масонской загадочности, – совместно с лабораторией Энхауза разработала программу перемагничивания генома человека, исходя из заданных параметров, и его корректировки по методу Брыля.

– Чего?!

– Вот смотри. Всё помещается в портативном устройстве.

Он вынул из внутреннего кармана коробочку и извлёк из неё цилиндр хрустального вида с металлическим орнаментом, поставил на стол и нажал кнопку на крышке. Верхнее металлическое кольцо съехало чуть вниз, колба испустила серию ярких вспышек с загадочным электронным свистом, и вся комната озарилась переливчатым светом, по стенам и мебели побежали цветные звёздочки-огоньки. Кто-то громко бздякнул пустой чашкой о блюдце. Профессор уставился на сына, как на умалишённого, тот в ответ рассмеялся.

– Шучу! Шучу! Сам на это попался. Ты извини. – Он продолжал смеяться. – Просто ты так начал на меня наседать. Кстати, это сувенир. «Лампа счастья» называется. Смотреть каждый день по две минуты. Программирует нейроны головного мозга на счастье. – Он выключил устройство, положил в коробку и пододвинул к отцу. – Заряжается от mini-USB.

– Ага, я понял. Спасибо. Знаю кому показать. – Он тоже заулыбался. – Есть тут один специалист по НАТОвскому климатическому оружию и зомбопрограмматорам.

Он посмотрел на жену, та тоже понимающе кивнула. На минуту все замолчали и сидели, улыбаясь, думая о своём. Видно, лампа всё же сработала…

– Ну а если серьёзно, – сын подался вперёд и облокотился на стол, – у меня есть некая концепция, с чего начать. – Он возвращал аудиторию к прежнему разговору.

– С осознания и принятия нашего азиатского мировоззрения и мироустройства. – Старик явно находился в улучшенном настроении и вертел в руке сувенир. Эффект от лампы, видимо, ещё не прошёл.

– Это само собой. Первое – это понять и правильно сформулировать, то есть определиться, что такое государство. Я как-то поискал определения в интернете. В общем, все сходятся на том, что это организация политической власти и администрирования, обладающая аппаратом и механизмами принуждения общества, бла-бла-бла, с целью его управления, обеспечения функций, бла-бла-бла, отделённое от общественной жизни, бла-бла-бла, определяемое территорией и населением и прочее. То есть это абстрактное устройство, механизм с механизмами, где человек и общество отстранены и являются объектами воздействия, включая принуждение, для их же блага, с указанием во многих определениях, что конечным бенефициаром (простите, выгодоприобретателем) или заказчиком является власть – власть политической партии или господствующего класса. Добавляющие последнее, видимо, пытаются выглядеть честными и проницательными.

Чтобы было проще, я проведу аналогию с фирмой или компанией. Конечно, открытой акционерной, как соответствующей идеологии демократической концепции. О единоличном владении говорить не будем, официальные королевства в наше рассмотрение не входят. Так вот, берём АО со своим аппаратом, структурой, средствами и способами производства. Реальная стоимость определяется по балансу, рыночная – котировкой акций и деривативов или умением представить себя с хорошей стороны. В укрупняющейся компании рабочий персонал всё больше подбирается по клеткам штатной структуры, а не по индивидуальным достоинствам и характеристикам. Управляющий персонал – в силу развития внутренней бюрократии и интриг, по принципу удобства и безопасности действующих членов. Выше стоит правление, совет директоров, независимые директора и собрание акционеров, которое понимает и видит только то, что ему дают понимать. Растём, укрупняемся, офисы-пентхаусы, лимузины – и организация пожирает себя. Займ за займом, кредитом на кредит – и точка – санация с временным управляющим. Расплачивается в итоге на государственном уровне…

– Народ, то есть твои акционеры.

– Правильно. А в случае общественно значимых компаний и банков – народ через механизм господдержки. Руководство на золотых парашютах планирует прочь. По закону компания отвечает только своим капиталом.

– И?

– Я изучал разные компании. Есть, конечно, и другой подход, который мы реализовали в своей фирме. В нашей сфере IT-технологий каждый специалист уникален, каждый тщательно подбирается, и нередко рабочее место создаётся непосредственно под человека. Как часть контракта, у него есть право покупки акций компании по льготной цене. Это такой бонус. Хорошо работаем – акции растут, работники получают больше прав на покупку акций, ведь их тут же можно продавать с прибылью. Но все держат их на руках, наблюдая ежемесячно за их ростом, и снова покупают. А деньги возвращаются в оборот компании. Это, конечно, упрощённо. У всех подогревается общий интерес работать лучше, радоваться за успехи коллег, предупреждать об ошибках и пр. В общем, микрохозяева. Среди недели – совещания по апдейту фирмы, рассматриваются все, даже несуразные предложения по оптимизации и развитию. Система приобщения персонала к управлению компании. Директора по направлениям, как охотники за головами, рыщут в поиске достойных программистов – это товар штучный, некоторых отслеживают с колледжа. Наш капитал – интеллект и отдача. Есть даже система, порядок трансферта между отделами, чтоб просто так не переманивали.

– А кадровик? Есть у вас? Он вообще тогда нужен?

– Есть, но это вообще отдельная история. Он обеспечивает всё, что не относится к работе. Билеты на самолёты, на матчи и шоу, гостиницы. Подарки жёнам и детям, техосмотры и ремонты машин. Организация дней рождения, именин. Встречи и проводы делегаций, корпоративы. Всё про всех знает. Разработал приложение и заставил всех заполнить со всеми личными данными, включая родственников. Мы его зовём Спрутелло, мега-активный итальянец. И при этом полная программа допобучения и профподдержки тоже за ним. У нас такое мини-государство со своим флагом и кодексом поведения. Бухгалтерия на аутсорсинге, но есть спец, который за ними следит и даже аудиторам клизмы вставляет. По его требованию мы две топовые компании сменили из-за несоответствия цены качеству – тот самый случай жирных котов с надутыми щеками. Он же консультирует персонал по налогам, страховым схемам, помогает заполнять бумаги. Есть контрольная группа, следящая за всеми работниками и управленцами, из своих же работающих специалистов, и есть третейский суд.

– Понятно, понятно. Мечта компьютерщика, чтобы ему чипсов подсыпа?ли и зад подтирали. – Мама видела всё по-своему. – А жён в рестораны или детей на праздники и в школу тоже помощники водят?

– Я просто хочу сказать, что мы рассматриваем человека, специалиста, как основную ресурсную единицу, обеспечивая ему фон и поддержку для максимальной производительности, – игнорируя колкости, продолжал сын. – И это окупается, это оправдано. Вот, к примеру, произошёл случай.

Из-за внезапного банкротства нашего крупнейшего заказчика мы попали в финансовую дыру. Мы собрались все вместе, ситуация была угрожающей. Банки в то время ввели ужесточение кредитной политики, а мы, вместе с другими контрагентами нашего заказчика, автоматом попали в лист ненадёжных. Надо было найти нестандартный выход или закрываться. И тогда, вместо того чтобы выставить требования по зарплате и экстренно скидывать обесценивающиеся акции, все работники решили скинуться, включая тех, кто работал на удалённом доступе. Люди сами спасли свою фирму, без посторонней помощи. Аналогию со страной сами можете провести. Всё оформили продажей опционов на акции нашей компании на старых условиях. А через две недели мы подписали контракт с другой корпорацией и за месяц доработали продукт под неё. Получили деньги и аванс под следующий этап. Акции ещё подросли, и все получили только выгоду от этого кризиса.

Так и государство должно рассматриваться не как машина, пережёвывающая людей и ресурсы, а как общность людей со взаимными интересами, объединённых общей культурой, историей и чёткими правилами проживания. Человек, а не недра, должен быть основным ресурсом. В него надо вкладываться, растить как личность и профессионала, основу правопорядка и национальной культуры. В современной цивилизации стоимость традиционных ресурсов убывает, их заменяют новые высокотехнологичные материалы и процессы. Именно знания, технологии составляют основу капитала государства, так же как и основу его оборонной мощи. Ваша нефть – лишь игрушка в руках нескольких монстров, она может упасть в разы, оставив без порток в первую очередь народонаселение. А государство, которое первое добьётся результатов в разработке холодного термоядерного синтеза или в вакуумной энергетике, получит надолго доминирующее положение в мире. И создавать этот капитал, управлять им смогут только подготовленные, обученные и развитые специалисты. А чтобы не потерять их, они должны ощущать себя государством, быть его сутью и принципалом.

Он замолчал, обдумывая, как сформулировать свою мысль, чтобы лучше донести и не пойти по второму кругу. Отец же сидел, упёршись лбом в ладонь, смотрел в пустое блюдце, и не было понятно вообще, участвует ли он в разговоре. Возникшей паузой воспользовалась мать:

– Сынок, если ты позволишь, я долго слушала… Нельзя так уж упрощать истоки действительно раболепного поведения нашего народа. – Она возвращалась к середине разговора. – Нет в нашей крови ничего ордынского, как хотелось бы некоторым. Это показали исследования генетиков. Во всяком случае, не более, чем количество, объяснимое пограничным смешиванием. И по духу мы – не они, это всё разговоры в пользу обиженных. Словечко это – «сатрапия» – ты взял из персидской истории, где Кир выстраивал государство по тем же принципам, что и Чингисхан, задолго до появления последнего. Так что подобное развитие событий носит скорее системный исторический характер, а не случайный и исключительный, «жертвами» которого мы стали. В Средние века победила та модель государства, которая доказала свою эффективность, и если бы Московское царство не прошло столь болезненную и жёсткую централизацию, вряд ли бы оно устояло от нашествий других государств, и в первую очередь западных. Те тоже проходили через такие же процессы: и централизация, и затяжные опустошающие войны. Иногда в исторических процессах достаточно одной дополнительной детали, чтобы полностью поменять картину. Такой, как сильный военный или религиозный лидер. В нашем случае это и православие, и огромные расстояния, на которых плотность информационного обмена и контроля резко падает. А это почти всегда приводит к самодурству, лености и непредсказуемому, затаённому ожиданию реакции сверху. И скидывал наш народ царя, и заплатил огромной кровью за право жить без оного, но только выстроить что-то принципиально новое не смог. Не хватило знаний, да и сейчас тоже не хватает. И не забудь про десятки миллионов убитых и репрессированных в ещё совсем недавней истории. Для любой страны и нации, какой бы передовой она ни была, это тяжелейшее шоковое поражение, приводящее к духовному параличу. Что до твоей концепции развития государства как набора развивающихся свободных личностей, то это звучит, конечно, красиво. Вот только личность, развивающаяся без жёстких рамок и надлежащего контроля, почти всегда будет направлена в сторону распущенности. Борьба между внутренним желанием и внешним ограничением создаёт почву для творчества…

– Ма, тебя уносит совсем в сторону.

– А ты не перебивай, я лишь хотела напомнить тебе кое-что, те же уроки Древней Греции и как закончился золотой век государства свободных граждан. Мы слишком плохо знаем, понимаем и ощущаем процессы, лежащие в основе построения сложной и многовариантной системы, называемой государством. И чтобы убедиться в этом, достаточно включить телевизор и увидеть весь этот бардак, творящийся сегодня повсеместно, повсеместно. Конечно, государство строится на людях, которые, – она опять по-актёрски подняла указательный палец, – есть союз противоречивых стихий, мечущийся огонёк под воздействием борющихся ветров. И если проявлять излишнее внимание к человеку, то надо изучать и стихии, которые воздействуют на него и порождением которых, собственно, он и является. А это заведёт нас опять в теософию, философию и метафизику. И упрощёнка твоей фирмы как модель на больших размерах и процессах просто развалится.

– Меня отец просил лишь привести концепцию, пример. По-твоему, получается…

– Мать! Правда, уже шарики за ролики заезжают, – внезапно и резко вмешался в разговор отец, устало посмотрев на спорящих. – Я просил – он привёл. Как физик, могу сказать одно: качественное изменение частей системы приводит к многократно качественному изменению самой системы, к возникновению внутри неё принципиально новых связей и взаимодействий. И тут он прав, правильное государство – это общество, построенное на принципах, содействующих многоплановому развитию именно человека как личности. А ты права в том, что хорошо бы знать, куда идти, прежде чем рисовать, как идти, и что человек бесконечен в познании, так как развивается вместе со знаниями о нём. Но вся наша история, история развития, включая науку – это просто движение вперёд без осязания конечной цели. Это наш путь. И… Не, вот и меня чего-то понесло. Я уже устал, надо идти спать, завтра опять на работу. Последнее, что хочу сказать: чтобы переменить вектор развития страны, нужна не только чёткая концепция построения оной и «предпосылки», но и простой жизненный механизм перехода. А откуда это всё возьмётся, кто это будет делать, я совершенно не вижу, и никто не видит. Ситуация патовая. Баю-баиньки, – помахал он рукой присутствующим, а может и всей стране.

Отец тяжело встал из-за стола, то ли от мыслей, то ли от усталости. Сын стал собирать посуду и попросил оставить хлопоты на него, чтобы ещё немного подумать и успокоиться перед сном. И моя посуду на маленькой кухне, он думал, как странно, что земля русская полна умными людьми, но их мнения никто не спрашивает, ибо они переполнены сомнениями. Предпочтение же отдаётся людям решительным, которые оперируют, в основном, своим мнением и интересами и не заморачиваются по всяким пустякам… И как вообще порочна эта система, и как прав отец, что выхода не видно, и как, должно быть, ужасно неприятно ему осознавать это.

Однако всё не так и плохо, ведь люди могут создавать то, что раньше казалось невозможным. Вот покатится камешек с горы, и случится то, что должно случиться. И тот, кто нам мешает…

Глава 2. Кассандр

Как-то давно, сидя рядом с караванным верблюдом на песке с закопанными в нём ящиками оружия и провожая взглядом самолёты «дружественной авиации», один бывалый спец-контрразведчик задумался, что за странный позывной «Кассандра» ему дали и почему он так потом за ним и закрепился. Кирпич энциклопедии, заменявшей тогда интернет, поведал ему историю несчастной провидицы и вестницы бедствий. Сходство было очевидным, не внешнее, конечно. Подобно ей, он многое видел наперёд, ему это было очевидно, но его никто не слушал, не воспринимая ни факты, ни логику, ни доскональный прогноз событий. Сколько жертв, катастроф и просто несчастных случаев можно было бы избежать, если бы высокое, напыщенное начальство внемлило разумным доводам профессионала. Как всё вообще могло бы выглядеть по-другому. Но взамен он слышал: «Этот ваш опять накаркал, чёрт». Злоба и раздражение.

Он был человеком аналитического ума, специалистом высшей пробы, свободно владел арабским и тремя европейскими языками. Второй факультет Высшей школы госбезопасности. Его умение предвидеть стороннему человеку могло показаться действительно экстраординарным. Возможно, и вправду здесь не обошлось без каких-то специальных способностей. Его уважали как коллеги, так и НАТОвские спецы – какую-то часть жизни он проработал открыто в представительстве. Даже спустя десятилетия он получал приглашения посещать с визитом се?мьи «коллег» в Норвегии, Германии и Франции. Кто мог преломить барьер его тяжёлого взгляда и высокого ценза, тот впадал в крайнее к нему расположение, в основном из-за незаурядных человеческих качеств.

Не менее интересной его частью была жена – постоянный спутник и помощник в работе, награждённая именным оружием и заслуживающая отдельного рассказа, что, к сожалению, выходит за рамки нашего повествования. Но чтобы не сложилась превратная картина, надо добавить не менее важную его сторону – он был боевиком: мощным, решительным, быстрым, командным, надёжным, находчивым и весьма везучим. Везуч он был и в шпионаже, за что в своё время получил правительственную награду. Он, как и его товарищи, служил своей стране и своему народу, но не режиму. Поэтому когда им в девяносто третьем приказали стрелять в народных избранников, защищавших Белый дом, они сделали свой выбор и вывели сдававшихся людей из здания, закрывая собой. За это их и расформировали.

Понимая, что теперь надо не спеша осмотреться и хорошо всё обдумать, наш спец решил воспользоваться отставкой, чтобы исполнить свою мечту – уехать пожить в маленький домик на Волге, топить печку, рыбачить на лодке. Грибы, ягоды и парное молоко. Поначалу так и было, но вскоре стали приезжать знакомые – время было лихое, и его навыки были крайне востребованы. Кому поднять бизнес, кому защитить семью, кому вернуть служебные деньги и многое, многое прочее. А ему тоже нужны были деньги – скудные запасы быстро истощились.