Рождественский кинжал

Мотисфонт поднес руку ко рту. Изо всех сил стараясь казаться спокойным, он спросил:

– Кто это сделал?

– Не имею ни малейшего представления. – Стивен взял сигарету. – Интересная задачка, – медленно проговорил он.

Глава 6

После этих слов воцарилось напряженное молчание. Минуту Стивен курил, со злобным удовольствием наблюдая за разнообразием выражений на обращенных к нему лицах. Невозможно было понять, какие мысли скрываются за внешней сдержанностью, настороженностью, даже замкнутостью.

– Да уж, не сразу разберешься, кто же из нас настоящий актер! Мы все одна труппа. Все! – с неподдельным восхищением сказал он.

Мод молча окинула Стивена ничего не выражающим взглядом, Эдгар Мотисфонт сердито произнес:

– Это замечание... это замечание говорит о самом дурном вкусе!

– Хериард, – коротко пояснила Матильда. Вошли Джозеф с Паулой. Паула была бледна как смерть. Она обменялась взглядом с братом и отрывисто попросила у него сигарету. Стивен опустил руку в карман, снова ее вытащил и кивнул на коробку с сигаретами на столе. Джозеф подошел к жене и взял ее руки в свои.

– Дорогая моя, мы с тобой осиротели, – сказал он с такой торжественностью в голосе, что Матильде ужасно захотелось хихикнуть.

– Стивен говорит, что Натаниеля убили, – спокойно сказала Мод. – Несколько странно.

Явное несоответствие этого замечания сложившейся ситуации, что, впрочем, было вполне характерно для Мод, лишило Джозефа возможности выразить более глубокие чувства. Он смутился и пробормотал, что потрясение сделало ее глухой ко всему. Все присутствующие поняли, что какое бы горе, какой бы мрак ни овладели душой Джозефа, он не смог бы долго сопротивляться предоставленной ему возможности сыграть главную роль в трагической сцене. Он уже видел себя в роли главного плакальщика, надежного оплота убитых ужасным известием домочадцев, подумала Матильда.

Но всеобщее внимание уже переключилось на Валерию. Ее прелестные глазки расширились от страха, губы изогнулись в капризной гримасе, и она захныкала:

– Как бы я хотела не приезжать сюда! Я хочу домой!

– Но ты же не можешь уехать! – возразил Стивен. – Полиция захочет видеть тебя, как и всех остальных.

Слезы побежали у Валерии по щекам.

– О, Стивен, не позволяй им! Я же ничего не знаю! Я не могу им ничем помочь. Я знаю, что маме не понравится, если я здесь останусь!

– Никто не будет подозревать вас! – благородно вмешался Ройдон, глядя на Стивена.

– Бедное мое дитя! – единственное, что мог сказать Джозеф в ответ на очередную ее глупость. – Вы должны быть стойкой и успокоиться. Мы все должны быть стойкими! Нат хотел бы этого!

Печаль овладела всеми присутствующими, когда до них дошли слова Джозефа. И Матильда поняла: его усилия заставить всех забыть настоящего Натаниеля и вместо этого принять плод его розового воображения скоро увенчаются успехом. Она спросила:

– Что же нам делать?

– Мы уже послали за доктором, – ответил Джозеф, кивнув дружески в сторону племянника. – Больше мы ничего не можем сделать.

– Мы можем поужинать, – сказала Паула, выражая в словах недостойную мысль, которая приходила на ум не одной ей.

Раздался вскрик. Валерия простонала, что заболевает от одной мысли о еде. Мотисфонт заметил, что сейчас не время думать об ужине.

– Сколько же вы хотите поститься? – спросил Стивен. – Уже половина десятого.

Мотисфонт настолько обиделся на Стивена, что с трудом подавил злость. Из-за Стивена он чувствовал себя дураком, какой-то злой гений заставлял его выкидывать глупости одна нелепее другой.

– Разумеется, никому из нас и в голову не придет ужинать сегодня вечером, – вскинул он подбородок.

– Почему мы не можем поесть сейчас, если все равно собираемся сделать это завтра? – поинтересовался Стивен. – Разве приличия требуют, чтобы мы голодали?

– Вы насмехаетесь надо всем святым! Джозеф выступил вперед, положив одну руку на плечо Стивена, а другую – на плечо Мотисфонта.

– Дорогие мои, успокойтесь! Не забывайте... Не позволяйте этой нервозности одолеть вас!

– Я позвоню, чтобы подали ужин, – приняла решение Мод.

– Ты вызвал полицию? – спросила Паула брата.

– Не будем обсуждать это, дети мои! – предложил Джозеф с неуместным оптимизмом.

Казалось, вопрос Паулы дал волю сдерживаемому интересу. Даже Матильда обнаружила, что говорит: «Кто же это мог сделать? « Во время этого бессмысленного галдежа вошел Старри, с соответствующим всему произошедшему суровым и мрачным выражением лица. Он встал у двери, как могильщик на похоронах.

– А, вот и наш добрый Старри! – сказал Джозеф, вовлекая его в семейный круг таким дружеским обращением.

Но это было не так легко. Старри не шелохнулся, презирая людей, которые не знают своего места.

– Вы звонили, сэр? – сурово спросил дворецкий.

– Да, да! – ответил Джозеф. – Вы слышали ужасную новость? Не стоит и спрашивать!

– Не стоит, сэр. Новость сообщил штату прислуги Форд. Я крайне огорчен услышанным, сэр!

– А, Старри, вы тоже чувствуете это! Что за трагедия! Какое ужасное потрясение!

– Да, сэр, – ответил Старри, выражая этими простыми словами ту обиду, которую он испытывал. Все должны были почувствовать, что он никогда бы не согласился служить Натаниелю, если бы мог предвидеть такой вульгарный поворот событий. Вполне разумно было предположить, что он сделает заявление об уходе при первой же возможности.

Несколько обескураженный, Джозеф произнес уже спокойнее:

– Будет лучше, если вы подадите ужин. Хозяин не захотел бы, чтобы для его гостей что-нибудь изменилось, ведь так?

– Хорошо, сэр, – сказал Старри, отказываясь выражать свое мнение по этому спорному вопросу.

Он удалился, оставляя за собой след неодобрения. Вспоминая возбужденные вопросы и восклицания, прерванные его появлением, все почувствовали, что переступили грань допустимого в обществе. Мотисфонт откашлялся и заметил, что он не знает, что надо делать.

– А я знаю, – неожиданно твердо заявила Валерия. – Я хочу сказать, я никогда не думала, что такое может случиться со мной! Стив, мама очень рассердится! Я точно знаю, мне надо уехать домой!

– В Рождество поезда ходят довольно редко, – покачала головой Мод. – А когда идет снег, они могут застрять.

– Но я не могу ехать поездом! – не унималась Валерия. – Стив привез меня на машине.

– Извини, – равнодушно отвечал Стивен, – я не могу уехать.

– Но, Стив, ты же потом можешь вернуться, правда? Не хочу показаться надоедливой, но у меня не такие уж крепкие нервы. Я неделями не могу успокоиться даже из-за пустяка! Правда-правда!