Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 8. Часть 12. Диалог и столкновение цивилизаций

И пока даже не появились люди из ФБР»[5 - Soccer-America. 1974. April 16. Р. 5.].

Чем дольше находились мы в Калифорнии, тем больше удивлялись, какое количество народа играет в европейский футбол! И это число росло из года в год. Многим импонировало, что эта игра не требует больших затрат на экипировку. И все же поклонников «соккера» оставалось на несколько порядков меньше, чем тех, кто развлекался американским футболом, бейсболом, баскетболом. От обывателя в те годы можно еще было услышать бурчание относительно того, что игра в европейский футбол отдает «снобизмом», «низкопоклонством» перед заграницей.

На спортивных общественных комплексах Сан-Франциско вовсю играли в баскетбол. Я и еще один сотрудник генконсульства частенько присоединялись к местным любителям. Молодые люди произвольно делились на команды и соревновались до достижения определенного счета. Проигравшие выбывали, их сменяла другая команда, которую подбирал человек, предварительно занявший очередь. Он мог пригласить и кого-то из только что проигравших матч.

Наш уровень мастерства не уступал среднему, но если в рядах соперников играли негры, то мы тушевались. Удивительное дело, но буквально каждый из них демонстрировал виртуозную технику и головокружительную прыгучесть.

Сражались мы и в теннис – занимали очередь на общественных кортах и разыгрывали между собой партию, после чего уступали место следующей паре. Впрочем, кортов в округе было столько, что зачастую не возникало никаких очередей: входи на пустующий корт и играй. При этом поражало то, что муниципальные власти поддерживали и корты, да и общественные спортивные комплексы в целом, в самом образцовом порядке: спозаранку, еще до восхода солнца, их чистили и скоблили служащие. Подметали, стригли траву, поливали газоны, восстанавливали разметку, натягивали сетки.

Кипела спортивная жизнь и на океанском берегу: сотни молодых людей облачались в резиновые трико и мчались на досках по бурному пенистому прибою. Рядом с высоких скал слетали люди с крыльями – дельтапланеристы.

Другие устремлялись в настоящие горы, Сьерра-Невада, где функционировали многочисленные горнолыжные базы. Однажды знакомые отвезли нас на одну из самых знаменитых баз, Скво-Вэлли. В 1960 году там прошла зимняя Олимпиада, за которой я, еще будучи подростком, с замиранием сердца следил с помощью радио и газет. С тех пор название «Скво-Вэлли» воспринималось мной как нечто легендарное, связанное с великими событиями прошлого.

В дорогу запаслись цепями для колес, так как ожидались снегопад и гололед. Но цепи не понадобились. Действительно, шел сильный снег, но соответствующие службы мгновенно очищали шоссе и растапливали лед. Ехали в высоких горах, но никаких неудобств не испытывали, машина плавно неслась на высоких скоростях, словно по треку. За все годы пребывания в США, кстати, мы так ни разу не прибегли к цепям, хотя не раз пересекали в студеную зиму Сьерра-Неваду и другие высокогорные районы.

Скво-Вэлли предстал симпатичным населенным пунктом в долине, окруженной величественными снежными вершинами. Самая высокая из них называлась «Сибирь». Поразили размах горного курорта (отели, частные виллы, рестораны, развлекательные центры) и большое количество туристов. Горнолыжная экипировка стоила приличных денег, и тем не менее Скво-Вэлли наряду с другими базами заполнялся в зимний сезон до отказа. По улицам двигался сплошной поток людей всех возрастов в разноцветных костюмах с лыжами за плечом. У подъемников выстраивались длиннющие очереди.

Наши друзья катались всю субботу напролет, а мы с Наташей лишь наблюдали за происходящим. Я не то что на горных, на равнинных лыжах не очень умел кататься. В Сочи, где прошло детство, снег выпадал пару раз за зиму и тут же таял. Воспринимался он как большая диковинка, вызывал всеобщий восторг. В момент снегопада в школах даже отменяли занятия, чтобы дать детям позабавиться. Школьники высыпали на улицу, лепили из мокрого снега снежки и швыряли в прохожих. Никто не обижался, горожане от мала до велика впадали в состояние эйфории от такого чуда природы. Позднее, уже будучи студентом в Москве, я порой пытался себе представить, что было бы, если бы москвичи начали пулять друг в друга снежками где-нибудь на улице Горького или у входа в ГУМ.

В Москве я впервые наяву увидел лыжи и вскоре вынужден был прикреплять их к своим ботинкам. Нас, студентов, повезли в парк Сокольники сдавать зачет по лыжному кроссу. Преподаватель физкультуры велел сделать круг по лесу и вернуться к исходному рубежу. Вместе с общей группой я ушел со старта, но вскоре упал. Пока поднимался, стряхивал с себя снег, товарищи по лыжне скрылись из вида за деревьями.

Возобновил бег, но упал опять. Понял, что до финиша не дотяну, и решил пересечь лес по диагонали, чтобы сразу оказаться на финишной прямой. Снял лыжи, взял их под мышку и моментально провалился в глубокий снег. Не знал, что по заснеженному лесу без лыж не пройдешь. Но выхода не было, пришлось продираться по пояс в снегу к заветной прямой.

Спустя какое-то время я потерял ориентир и уже не знал, в каком направлении продолжать движение. Но тут заметил лыжню, по которой ко мне приближались две девушки. Шли они классно, быстро и красиво. Поравнявшись, остановились. Это были однокурсницы. Помогли надеть лыжи и проводили до финиша, где нас уже минут двадцать ждали преподаватель и все остальные студенты. Одну из спасительниц звали Наташа. Она-то впоследствии и стала моей женой. Но лыж я с тех пор чурался. Наташа становилась на них лишь изредка. С гор же она никогда не спускалась.

Для занятий спортом калифорнийцам необязательно было ездить в горы или добираться до океанского берега. В большинстве домов, и личных, и многоквартирных, имелись бассейны. Некоторые граждане проводили в них дни напролет. Плавали и ныряли, а затем загорали, читали, писали рядом с водоемом. Советским людям все это было в диковинку, ибо в Москве, например, в те времена функционировали лишь два городских бассейна. О личных никто и не мечтал (за исключением, быть может, высшего начальства).

Еще одной диковинкой воспринимались нами фитнес-центры. По неопытности и наивности мы вляпались с одним из них в неприятную историю. Получаем по почте приглашение посетить фитнес-центр в качестве почетных гостей. Что скрывается за этим названием, не имеем ни малейшего представления. Вначале думали, что речь идет о закрытом клубе, где выпивают и эпикурействуют. Приготовили вечернюю выходную одежду и только буквально в последний момент узнали, что такое фитнес-центр на самом деле. Решили позвать с собой коллег из генконсульства, любящих спорт. На призыв откликнулись представители технического состава, с которыми я играл по выходным в футбол.

Наша шумная компания в количестве десяти человек ввалилась в фитнес-центр. Охранник у входа лишь разинул рот от удивления. Опомнившись, поинтересовался: «Вы члены фитнес-центра?». Спутники английского не знали, поэтому я ответил за всех, что мы – по приглашению. В этот момент навстречу вышел улыбающийся менеджер и, узнав, откуда мы, великодушно провел советских гостей по спортзалу, порекомендовал попариться в сауне.

Вначале мы упражнялись на замысловатых снарядах, которых никогда прежде не видели: дорожки для бега на месте, наклонные плоскости с эспандерами, центрифуги. Подустав, перешли в сауну, где ребята распили принесенную с собой водку и начали горланить песни.

Сотрудники центра нервничали, но шум терпели. Одновременно один из тренеров начал уговаривать меня вступить в члены фитнес-центра. Снял метрические данные: рост, вес, объем талии и пр. Объяснил, как следует тренироваться, чтобы улучшить фигуру, сбросить лишний вес, повысить функциональные показатели.

Через несколько дней получаю из центра счет на 350 долларов. В счете указано, что я должен оплатить членские взносы за год. Решил, что произошло недоразумение, счет проигнорировал. Но вскоре раздается телефонный звонок. Представитель фитнес-центра интересуется, когда долг будет погашен. Отвечаю, что не собираюсь вступать в члены. Голос по телефону возражает: «Вы уже вступили в наши ряды. Осталось только выполнить финансовые обязательства».

Целые полгода менеджмент фитнес-центра атаковал меня требованиями «погасить задолженность». Поскольку я не поддавался, зазвучала угроза подать в суд. Парировал аргументами о своем дипломатическом иммунитете. В конечном счете меня оставили в покое. Но с тех пор я обходил все фитнес-центры стороной и немедленно выбрасывал в мусорник любое приглашение посетить бесплатно, в качестве «почетного гостя», какое-то коммерческое заведение или мероприятие. Привычка выручает и в сегодняшней Москве, где подобные «халявные» зазывания тоже стали нормой.

Сравнивая нынешнюю ситуацию в России и США, надо отметить, что за океаном фитнес-центры давно уже стали доступными самым широким слоям населения, а у нас ими пользуется лишь узкая прослойка богатых. Гораздо большее число людей вовлечено в Америке в игру в гольф и сквош, горный туризм.

Уже в 1970-е годы очень многие американцы начали считать калории: сколько потребляется и сколько расходуется. Мы, кстати, именно в Сан-Франциско впервые в жизни узнали о важности такого подсчета и сами занялись им. Я начал бегать по утрам, ограничивать себя в еде. Нельзя сказать, что мы превратились в фанатов этого дела, аскетов. Но определенную культуру регулярного занятия спортом и питания приобрели под влиянием американской среды. Такая культура позволяет гражданам США меньше болеть и дольше жить, чем россиянам.

Хотя и в Америке до идеала далеко. Достаточно вспомнить, что бывший президент Билл Клинтон, несмотря на сравнительную молодость (57 лет) и многолетнюю привычку бегать по утрам, перенес в 2004 году серьезную операцию на сердце. Врачи объясняют болезнь Клинтона тем, что он любит жирную пищу и никогда в ней себе не отказывал.

В последние годы в США бросается в глаза большое число безобразно толстых людей. В чем дело? Увлечение дешевой, «пластиковой» пищей «Макдоналдсов»? Засоренность многих продовольственных изделий некачественными пищевыми добавками? Однозначного объяснения нового феномена не дается. Некоторые специалисты считают, что ожирение детей – следствие использования матерями противозачаточных средств.

В прошлом американцы, да и многие другие иностранцы, от французов до китайцев, подхихикивали над полнотой наших женщин. Сейчас россияне смеются над пузачами-американцами. Правда, статистика свидетельствует, что и в США, и в России 2/3 населения страдает от избыточного веса.

Статистика показывает также, что, несмотря на наблюдавшееся нами в Калифорнии обилие спортплощадок и упражняющихся, большинство американцев все же, вступив в зрелую пору жизни, не жалует физкультуру вниманием. И некоторые при этом живут долго. Мы не раз слышали от знакомых из-за океана насмешливые ремарки типа: «всякий раз, когда мне хочется размяться, я ложусь на кровать и валяюсь на ней, пока безумное желание не улетучится»; «единственное упражнение, которое я делаю, – тянусь за второй порцией мартини»; «я упражняюсь лишь в тех случаях, когда на похоронах несу гроб очередного приятеля, активно занимавшегося спортом».

Почему же американцы по достижении зрелого возраста забрасывают спорт и физкультуру? Объясняется этот феномен рядом причин.

Первая – психологическая. Гражданин США с детства приучен к мысли, что достойные, «королевские» виды спорта – это футбол, бейсбол, баскетбол и хоккей. Но после тридцати лет ими по-настоящему не позанимаешься, вот люди и забрасывают физические упражнения.

Вторая причина заключается в том, что спортивные программы в учебных заведениях ориентированы на организацию зрелищных мероприятий, а не на физвоспитание подрастающего поколения. Большинство учащихся не участвует в постановке этих зрелищ (футбольных матчей и т. д.) и, как следствие, не вырабатывает вкуса и привычки заниматься физкультурой.

Те же ребята, которые достигли в университетские годы спортивных вершин, отходят от спорта, как только начинают ощущать снижение собственных кондиций. Им неприятно проигрывать.

Как это ни покажется странным, но жалуются в США и на то, что местные власти не желают тратить деньги на спортивные сооружения для населения. Средства, мол, «вбухиваются» в супердорогие стадионы для профессиональных команд, а о теннисных кортах, баскетбольных площадках никто и не вспоминает. К тому же, детям не прививают осознание важности физических упражнений, привычку к ним. В итоге, дескать, в Англии, Германии, Голландии и во многих других странах взрослое население ведет гораздо более активный образ жизни, чем в США. Американцы якобы находятся где-то в середине мирового рейтинга по этому показателю.

В сравнении с СССР и сегодняшней Россией, однако, ситуация с общественными спортивными комплексами и с числом занимающихся физкультурой выглядела и выглядит в США весьма неплохо. Более того, как я уже пытался сказать выше, эта ситуация нас, советских дипломатов, глубоко впечатляла в 1970-е годы.

Попав в США, я заинтересовался детско-юношеским спортом. Сам с ранних лет увлекался различными видами, и хотелось сравнить реальное положение дел в этой области в двух странах. Оказалось, что в чем-то оно совпадало, а в чем-то существенно расходилось. Но главное – и здесь, и там спорт принимал в свои объятия все-таки немалое число подростков.

В Сочи спорт подразделялся на «дикий» (самодеятельный, дворовой) и организованный (в общеобразовательной школе, а также в секциях детской спортивной школы – ДСШ и спортивных обществ). Для меня все началось с «дикого» футбола. Мальчишки из нашего трехэтажного дома и соседних хибар собирались в Лесном переулке и часами гоняли мяч. Вскоре появился соперник – сверстники с расположенной неподалеку Малой Приреченской улицы. Игры проводились поочередно в нашем переулке и на их улице. Оба «поля» представляли собой немощеную, всю в пыли и камнях, проезжую часть. Ворота обозначались двумя булыжниками. Мяч использовали резиновый, с пупырышками. На кожаный не хватало средств, да к тому же он быстрее стирался бы на упомянутом выше «газоне».

К играм с малоприреченцами мы относились как к принципиальным, серьезным сражениям. Накануне я, бывало, не мог заснуть, так волновался. Соперники рисовались в сознании как грозные «псы-рыцари», с которыми дружины Александра Невского сошлись в смертном бою на льду Чудского озера. Я даже не знал имен игроков чужой команды, и их лица казались мне одинаковыми.

Бились мы до полного изнеможения, возвращаясь домой в ссадинах, синяках, кровоподтеках. Когда выигрывали, почти безумели от счастья, поражения же приводили нас в глубокую депрессию, растягивавшуюся порой до следующего матча. Я по собственной инициативе вел таблицу, фиксируя не только даты и счета игр, но и состав нашей команды, авторов голов. Ребята за это дразнили меня «чернильной душой», но в таблицу порой заглядывали.

Со временем пыльные «поля» перестали всех устраивать. По ним, помимо всего прочего, иногда проносились машины, а по воскресеньям в Лесном переулке устраивалась барахолка. Мы перенесли игры на так называемый аэродром.

По другую сторону реки Сочи располагалось огромное поле. В прошлом оно использовалось для взлетов и посадок небольших самолетов, прозванных в народе «кукурузниками». В наше время самолеты появлялись там редко, и зимой поле переходило в распоряжение ведущих футбольных команд страны, проводивших предсезонный сбор на юге. Одновременно на «аэродроме» могло тренироваться сразу с десяток команд.

После отъезда мастеров «аэродром» начинал зарастать сорняками, но оставались прогалины, там мы и стали гонять мяч. Однако наслаждаться почти настоящим футбольным газоном довелось недолго. На «аэродроме» появлялись шайки подростков, которые жгли костры, пили и играли в карты. Какое-то время они на нас не обращали внимания, но однажды предложили сыграть в футбол. Мы с малоприреченцами выставили объединенную команду, которая легко переиграла соперников. Те немедленно полезли в драку, им на подмогу бросились члены других шаек. У некоторых в руках были палки, блеснули на солнце и лезвия ножей.

Больше на «аэродром» мы не ходили, тем более что вскоре в этом отпала надобность. Почти все игроки нашей команды записались в футбольную секцию ДСШ. Занятия проводились на единственном стадионе города, который был расположен в десяти минутах ходьбы от нашего дома и рядом с главным пляжем – Ривьерским.

Тренировал юных футболистов Петр Исаевич Гаврилов (будучи греком, позднее он сменил фамилию на Гаврилиади). Это был настоящий энтузиаст своего дела, жесткий, крикливый, но любивший мальчишек и футбол до беспамятства. Он пользовался непререкаемым авторитетом у подопечных и воспринимался как величайший знаток футбола. Я и сейчас вспоминаю его как тренера с большой буквы, и порой мне кажется, что, возьми Петр Исаевич футбольную сборную России в свои руки, она заиграла бы.

Петр Исаевич опытным взглядом сразу разбил новобранцев на два состава, первый – лучший, второй – похуже. Организовал двустороннюю игру, а затем стал дотошно вдалбливать в мальчишеские головы азы футбола. Учил останавливать мяч, пасовать, обводить, бить, открываться. Вскоре двум детским составам разрешили сыграть между собой укороченный (15 мин) показательный тайм перед встречей взрослых команд. Стадион был забит до отказа. Из кабинета директора, расположенного на верхнем этаже башни, за событиями на поле наблюдали и мои родители.

Я играл левого полусреднего, и лишь раз до меня дошел мяч. Ткнул его перед собой и помчался по левому флангу. Мчался недолго, мяч защитники отобрали. Отец дома подшучивал над моей невыразительной игрой. Я был очень расстроен, но на следующее утро прочел в местной газете хвалебное описание нашего поединка. «Зрители увидели на поле, – писала газета, – будущих мастеров отечественного футбола».

Я пришел в восторг. Оказывается, мы все-таки здорово играем в футбол и у нас блестящее спортивное будущее! И, действительно, кое-кто из моих ровесников впоследствии сделал неплохую карьеру. Сосед по дому и приятель Володя Морданёв, например. Он с самого начала выделялся в дворовой команде, играл технично, красиво, с этаким стрельцовским чувством превосходства. Из юношеского футбола Володю пригласили в команду мастеров. Просматривали его даже в московском «Спартаке» и наверняка оставили бы в команде, если бы не пристрастие парня к спиртному.

Другой сверстник, Джемал Силагадзе, закрепился-таки в столичном «Спартаке» и несколько лет выходил на поле за основной состав. В детстве его мастерство представлялось мне, да и не только мне, просто божественным. Отнять у Джемала мяч было невозможно, бил он точно и мягко, словно бросал рукой, в скорости ему тоже не находилось равных.

В моем сознании Джемал с сочинских времен оставался кудесником под стать лучшим бразильским игрокам, чьи имена гремели в конце 1950-х – начале 1960-х годов на весь мир: Диди, Вава, Гарринча, Пеле. Но когда я увидел Силагадзе по телевизору в рядах «Спартака», понял, что детские восторги были все-таки преувеличенными. Смотрелся он на фоне лучших мастеров СССР середнячком.

Что касается меня, то я из футбольной секции ДСШ ушел. Надоело сидеть в запасе, да и появились другие увлечения. Но в школе продолжал гонять мяч. Играли мы на баскетбольной площадке перед школой. Опоры баскетбольных щитов служили воротами. Бегали прямо в обычной одежде, пачкая ее до безобразия. Но это еще полбеды. Хуже было то, что рядом с баскетбольной площадкой шла асфальтированная дорожка в здание школы. Как только там появлялась очередная учительница, мяч по какой-то необъяснимой причине летел (словно управляемая ракета) в ее сторону и обязательно находил голову дамы. Особенно доставалось молоденькой учительнице литературы. Как минимум 5–6 попаданий в нее до сих пор стоят у меня перед глазами, причем дважды эти «мастерские» удары наносил лично я.

Разгневанное школьное начальство немедленно накладывало запрет на футбольные баталии. Тогда мы перемещались в холл на втором этаже школы, куда выходили классные комнаты. Играли теннисным мячиком, он тоже резво летал и поражал самые неподходящие цели: окна, люстру, нижнюю часть спины завуча. После очередных репрессалий перешли с теннисного мяча на яблоки, огрызки от яблок, спичечные коробки.

Кроме такого своеобразного мини-футбола практиковали и совсем уж экстремальные виды «спорта». Первым был так называемый жучок. Один из школьников становился к остальным спиной, заводил за спину руки и раскрывал прижатые друг к другу ладони. Кто-нибудь из игравших бил по ладоням и все, подняв вверх большой палец правой руки, начинали жужжать. Получивший по ладоням должен был догадаться, кто его обидчик. Если отгадывал, то уступал опознанному свое место на «эшафоте».

На первых порах, как и положено, удары по ладоням ладонями и наносились. Но постепенно стали бить ногами, портфелями и всем чем попало, при этом устраивая между собой потасовку за право нанести удар. Таким образом, «жучок» выродился в очень вольную борьбу с участием одновременно 12–15 юношей. Доигрались мы до того, что раскрошили угол стены в классной комнате. Но не испугались содеянного, а, наоборот, принялись разламывать стену дальше.