Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 8. Часть 12. Диалог и столкновение цивилизаций

Бывает, что систему юношеского спорта подправляют, не выдерживая мощной конкуренции из-за рубежа. Так, в начале 1970-х годов тайваньские школьники стали крушить американских сверстников на открытых чемпионатах США по бейсболу. Американцы пришли в состояние шока, пытались уличить тайваньцев в подлогах, изобретали всевозможные способы победить их команду. Но ничего не помогало. В конце концов иностранцам закрыли путь на эти чемпионаты.

При всем размахе студенческого спорта профессиональный спорт, безусловно, теснил его. В больших городах, где обосновывались клубы профессионалов, университетские команды теряли болельщиков, внимание со стороны СМИ, деньги и, наконец, кадры. Футбольные и баскетбольные дарования спешили перебежать в профи, чьи гонорары достигали заоблачных высот. В большинстве других видов спорта (включая бейсбол) университеты даже и не помышляли конкурировать с профессиональными клубами. Исключение составляли, пожалуй, легкоатлеты и пловцы, которым комфортнее было оставаться при университетах.

Отдельная тема – темнокожие атлеты. Долгое время негров не пускали в большой спорт, но их таланты были настолько ярки, что спортивные функционеры оказались в первых рядах борцов с расовой дискриминацией. В 1947 году в профессиональном бейсболе имелся в наличии лишь один негр (Джеки Робинсон), а к 1970 году на негров приходилось уже 25 % бейсболистов-профессионалов. Питтсбург в начале 1970-х годов вообще стал выставлять чисто темнокожую команду. Негры раз за разом выбирались лучшими игроками сезона, они возобладали в символических сборных США.

В американском футболе негры составляли половину профессионалов, именно им принадлежало большинство индивидуальных рекордов в этом виде спорта – по забитым голам, выполненным передачам, рывкам с мячом и т. д.

Наиболее же впечатляющий всплеск афроамериканских талантов произошел в баскетболе. В 1950-х годах в профессиональных командах насчитывалось 5 % негров. Действовало неписаное правило: в домашних играх использовать не более двух черных, в играх на выезде – три, а пять только в случае, если команда отстала от соперника на восемнадцать очков.

В пору нашего пребывания в Соединенных Штатах негры доминировали в баскетболе, теперь уже белые спортсмены стали редкими гостями на площадке. Афроамериканский атлет избирался лучшим баскетболистом страны в двенадцати сезонах из тринадцати, негры составляли около 60 % всех профессиональных баскетболистов и до 70 % лучших игроков, «звезд» и «суперзвезд».

Распространено мнение, что негры преуспевают в спорте благодаря расовым особенностям, лучшим природным данным. Но не все согласны с такой трактовкой. Великий американский легкоатлет, трехкратный олимпийский чемпион Джесси Оуэнс говорил: «Если черный спортсмен превосходит белого оппонента, то потому, что он более голодный, ему больше нужна победа». Почти исключительно через спорт дети из обездоленных негритянских семей получают шанс выбиться в люди, и их возрастающее число стремится воспользоваться «лазейкой».

В подтверждение упомянутого вывода приводят примеры из жизни евреев. Традиционно они считались в западном мире плохими солдатами и спортсменами. Действительно, иудаизм учил, что войны и спорт – занятия низкого пошиба, и мало кто из еврейской среды выбивался в знаменитые полководцы и спортивные «звезды». Но стоило появиться государству, как выяснилось, что евреи в Израиле, превратившись из второсортных граждан в подлинных хозяев своей судьбы, и воевать умеют, и спортивных талантов у них предостаточно. Так что все дело, мол, в социальных условиях, а не в расовых особенностях.

Еще одно укоренившееся в США мнение: спорт не просто дает «путевку в жизнь» отдельным индивидуумам из негритянской среды, но в целом спасет чернокожее население, постепенно подтянет его до материального и образовательного уровня белых, позволит, наконец, решить расовую проблему.

На самом деле этого не происходит. Спортивные «звезды», вознесясь вверх по социальной лестнице, как правило, не возвращаются в общину, ничего хорошего для нее не делают и после их ухода община еще больше хиреет. Очевидно и то, что «помешательство» на спортивной карьере отвлекает негритянскую молодежь от других достойных дел. Все стремятся преуспеть в спорте, но большинству это не удается. В итоге молодые люди упускают шанс приобрести специальность и остаются у «разбитого корыта». Получив спортивную стипендию в школе или университете, негритянский парень подчас вообще забрасывает учебу.

Один такой спортсмен-футболист в момент окончания средней школы получил приглашение от восьмидесяти семи вузов. Наперебой парню предлагались высокие стипендии, прекрасные жилищные условия, машины, премиальные и прочие привилегии. При этом выпускник средней школы не знал таблицы умножения и удивлялся, когда ему объясняли, что умножение 7 на 8 дает результат, аналогичный умножению 8 на 7. Футболист не прочел ни одной книги, не имел ни малейшего представления об истории, никогда не заходил в физический или химический кабинет, не ведал о существовании стихов. Он с трудом читал, и то только спортивные страницы газет, посвященные возвеличиванию его подвигов на футбольных полях.

В университете, где парень согласился «учиться», он вообще не посещал занятий, но ему регулярно ставили отличные отметки. В результате футболист удостоился диплома о высшем образовании. В то же время известны случаи, когда негритянских талантов набирали в университет на один-два спортивных сезона, после чего отчисляли за ненадобностью. А еще потому, что сами спортсмены не испытывали ни малейшего желания учиться.

Футболисты, окончившие университет, всегда нацелены на продолжение карьеры в профессиональном спорте. Но только несколько процентов наиболее талантливых из них попадают туда. Остальные (это сотни тысяч парней) должны искать другую работу. А как ее найти, не имея никаких знаний? В результате несостоявшиеся «звезды» стремительно опускаются на дно общества.

Но даже те, кто стал настоящей «звездой», поиграв несколько сезонов в профессиональных командах за крупные гонорары, затем сталкиваются с аналогичной проблемой: чем заняться после окончания спортивной карьеры? Многие работу не находят и быстро проедают заработанные в спорте деньги. В итоге в материальном плане в выигрыше оказываются те молодые люди, которые добросовестно учились в университете и с самого начала выбрали карьеру инженеров, врачей или юристов: их заработок неуклонно возрастает на протяжении всей жизни. У спортсменов же доходы после кратковременного «зашкаливания» до рекордных высот обрушиваются подчас до нуля.

В 1970-е годы негры постоянно жаловались, что их используют в качестве «гладиаторов», «спортивных рабов» для развлечения белой публики. Еще в 1968 году доктор Эдвардс, черный профессор университета Сан-Хосе в Калифорнии, развернул кампанию бойкота афроамериканцами Олимпиады в Мексике. Профессора угрожали убить и одновременно предлагали ему огромные взятки, чтобы он прекратил призывы. Бойкот не удался, но ряд негритянских спортсменов, победив на Олимпиаде, публично продемонстрировал свое презрение к американскому флагу. В США такое поведение вызвало взрыв негодования.

Дискриминация же черных в спорте продолжалась, хотя и принимала все более завуалированные и ограниченные формы. Так, негритянским футболистам, выступавшим за университет в преимущественно белом штате Вайоминг, запрещали крутить амуры с девушками другого цвета кожи. Расисты предупреждали черных спортсменов: притронешься к белой – останешься без головы.

В самом футболе за белыми резервировались амплуа, требовавшие, как считалось, особого интеллекта: разыгрывающего (quarterback) и линейного защитника (linebacker). На этих позициях в девяти случаях из десяти играли белые. В бейсболе тоже существовали амплуа для белых. Случалось, что способных негров держали в запасе, дабы не злить выпускников, финансировавших университетскую команду.

Когда негры стали в больших количествах появляться в составе профессиональных баскетбольных команд, запротестовал и рядовой болельщик. На какое-то время стадионы заметно опустели. Как жаловались некоторые граждане, «страшно бывать в баскетбольном зале, когда все вокруг черное – игроки на площадке, зрители, продавцы мороженого и налетчики, поджидающие вас на улице». В Филадельфии в 1972–1973 годах на играх великолепной баскетбольной дружины присутствовало не более полутора тысяч зрителей. На состязаниях в том же зале в гораздо менее популярный хоккей с шайбой заполнялись все 17 тысяч мест. Болельщики объясняли: «На площадке и в аудитории только белые лица! Это же подлинное удовольствие!». К 1990-м годам такая де-факто сегрегация уже стала достоянием истории.

И в любом случае негритянские «звезды» в спорте пользовались и пользуются в Америке бешеной популярностью. Самые знаменитые представители чернокожего населения – именно спортсмены, котируются они выше негритянских «звезд» из других областей жизни: от джаза до политики. На Олимпийских играх в Берлине в 1936 году Гитлер оскорбил великого негра Джесси Оуэнса. Американцы, хотя сами в ту пору бесстыдно дискриминировали черных, очень обиделись на немецкого диктатора. Как пишут аналитики, «это была роковая ошибка Гитлера, в результате которой Америка потеряла к нему доверие». Урок для всех: американских спортивных «звезд» обижать не следует, даже если они черные.

Дискриминировались же внутри американского спорта не только негры, но и женщины. На них тратилось менее 1 % спортивных фондов по той простой причине, что девичьи соревнования не воспринимались как очень серьезные. В футбол и бейсбол они вообще не играли, а их баскетбольные поединки мало кого привлекали.

Но ситуация постепенно менялась. Летом 1972 года конгресс США запретил какую-либо дискриминацию по признаку пола при финансировании федеральных спортивных программ. В декабре 1974 года конгресс предоставил девушкам право играть в Малой лиге (бейсбольной). Если раньше целью лиги провозглашалось воспитание настоящих мужчин, то теперь лига должна была способствовать формированию образцовых граждан и спортсменов.

Развернулись национальные дебаты, в ходе которых предлагались самые радикальные перемены. В частности, запрет на однополые спортивные команды, переход на смешанные команды по всем видам спорта. В ряде учебных заведений стали проводить соревнования между мужскими и женскими командами. При этом имели место настоящие сенсации: девушки побеждали сверстников в плавании, теннисе, боулинге, некоторых других видах. Но, конечно, в целом слабому полу было далеко до мужских достижений. На Олимпийских играх 1972 года в Мюнхене чемпионские результаты легкоатлеток не дотягивали до результатов ребят, занявших 9–10 места в школьном чемпионате США того же года.

Матери со своей стороны не очень поощряли дочерей тягаться с мужчинами, наращивать бицепсы и превращаться в «циклопов». Они предпочитали, чтобы девочки, как и прежде, нарядно одевались и поддерживали чемпионов-мальчиков танцами и кричалками, боролись за звание мисс школы, университета, города. А сами матери с удовольствием собирали деньги на спортивные нужды, торговали в киосках на стадионах, участвовали в обеспечении там порядка.

На систему спорта, сложившуюся в США, продолжали между тем обрушиваться потоки критики. Звучали обвинения, что детей с малого возраста вовлекают в сверхорганизованные, фактически полупрофессиональные формы занятия спортом, что юнцов излишне программируют на достижение победы любой ценой. Высказывалось недовольство тем, что учебные заведения транжирят на популярные виды спорта массу денег в ущерб общему физическому воспитанию молодежи, образованию в целом. Осуждению подвергались методы формирования детских и юношеских команд, расходование местными властями гигантских сумм на строительство и содержание супер-стадионов, возвеличивание спортсменов в СМИ, пропаганда насилия в спорте.

Спортивные программы в учебных заведениях действительно не были ориентированы на среднего (или массового) студента (школьника), на укрепление его здоровья. Все подчинялось задаче создать мощную команду по футболу или баскетболу и с ее помощью выигрывать и еще раз выигрывать. Подавляющее же большинство школьников и студентов (до 90 %) получали лишь крохи теоретических знаний в области физкультуры и спорта, только эпизодически тренировали собственное тело и вступали во взрослую жизнь, не имея ни навыков, ни привычки следить за своим здоровьем. Что касается самих спортсменов, то и они заботились не об укреплении здоровья, а об очках и кубках, подчас в ущерб здоровью.

Тесты, которые проводились в начале 1960-х годов (да, кстати, и ранее), показывали, что американские дети в возрастной категории от 6 до 16 лет значительно уступали в физподготовке западноевропейским сверстникам. От итальянцев, в частности, заокеанские подростки отставали в соотношении 1:6. Американцы проигрывали европейцам по таким параметрам, как сила рук, развитость мускулатуры, ширина плеч, подвижность, выносливость.

В 1970-х годах, благодаря принятым мерам, американские школьники несколько улучшили свое физическое состояние. Результаты тестов по приседаниям, подтягиванию на перекладине, бегу на 50 м улучшились процентов на 50–70, но от европейцев в Новом Свете все еще отставали. Скажем, из 100 двенадцатилетних американских девочек только 50 могли присесть более 30 раз. В Дании же 86 девочек из 100 делали это.

Американцы стали также задумываться о негативных последствиях перманентной ориентированности их общества на конкуренцию, соперничество. В детских садах у малышей стремились гасить природную агрессивность и приучать к совместным действиям и дружбе со сверстниками. В школах учеников поощряли концентрироваться не на оценках, а на самосовершенствовании. В колледжах переключали внимание студентов со спортивных баталий, провоцирующих вражду, на развлечения, способствующие укреплению взаимопонимания. На предприятиях менеджеров призывали не зацикливаться на повержении конкурентов, а рабочих – не соревноваться друг с другом, ограничиваться выполнением необходимого минимума производственных заданий.

Под огонь критики попали психологические установки, типичные для американского спорта, такие, например, как:

«Победа – это единственное, что имеет смысл»;

«Футбол – не контактный спорт, он спорт столкновений. Контактный спорт – танцы»;

«Чтобы играть в футбол, надо иметь в себе огонь, и ничто так не раздувает его, как ненависть»;

«Жизнь – это достижение превосходства и победы»;

«Футбол означает насилие, и именно оно привлекает к футболу болельщиков»;

«Никому не жалуйтесь на свои травмы, даже жене. Держите язык за зубами»;

«Всякий раз, когда вы выигрываете, то рождаетесь заново. А когда проигрываете, немного умираете»;

«По-настоящему живет тот, кто побеждает»;

«100 % мало. Мир принадлежит тому, кто замахивается на 110 %»;

«Только футбол может сплотить в единое целое черных и белых, демократов и республиканцев»;

«Поражение хуже смерти, потому что с ним приходится жить»;

«Когда вы финишируете вторым, становитесь неинтересным окружающим»;

«Покладистые ребята финишируют последними».

Тем не менее насилие продолжало процветать. На соревнованиях студенческих футбольных команд можно было купить значки с призывами «прибить», «сокрушить», «уничтожить», «искромсать», «раздавить», «затоптать», «испепелить», «покалечить» соперника, снять с него «скальп», «оторвать» ему голову. Именно в таком духе тренеры настраивали спортсменов. «Убейте соперников, уничтожьте их!» – звучали напутствия в раздевалке.

Болельщикам насилие нравилось. «Насилие в нашей культуре, – не уставали повторять аналитики, – люди жаждут его и ради этого валом валят на стадионы». Бобби Кларк, «звезда» НХЛ того периода, отличившийся в 1972 году сверхгрубой, прямо-таки зверской игрой против гения советского хоккея Валерия Харламова, заявлял: «Если мы перестанем драться в хоккее, люди не будут ходить на матчи. В нашем обществе господствует культ насилия. Болельщики жаждут его».

Даже чинный и благородный гольф не был застрахован от вспышек насилия. Как-то здорово повздорили гольфисты в Мэриленде. Сначала они дрались клюшками для гольфа, а затем впрыгнули в коляски для перевозки спортснаряжения и атаковали друг друга словно кавалеристы.

Акцент на насилие привел к вырождению некоторых видов спорта в фарс. Это, в частности, касается профессиональной борьбы (wrestling), которая когда-то была настоящим спортом, но к 1970-м годам уже представляла собой цирковое представление с борцами, одетыми в звериные шкуры и прочую мишуру и играющими роль злобных дикарей. Описывать эти представления нет смысла – теперь они появились и в России. А тогда трезвомыслящие люди в США беспокоились, как бы футбол и хоккей не пошли по стопам борьбы и не превратились в шоу, эксплуатирующее низменные инстинкты публики.

Насилие распространялось в Америке, как и в других странах, и на трибуны. В июне 1974 года возбужденные пивом болельщики Кливленда сначала закидали пустыми банками и горящими факелами запасных бейсбольной команды гостей из Техаса, а затем вырвались на площадку и стали избивать играющих спортсменов. Только вмешательство кливлендских бейсболистов спасло жизни их техасских оппонентов.

Массовые драки происходили на баскетбольных матчах, во время боксерских поединков, на ипподромах, в ходе празднования побед. Случалось, что болельщики так хулиганили на футбольных матчах школьных команд, что игры переносились на секретное нейтральное поле и проводились при пустых трибунах. Хотя в целом на футболе и хоккее болельщики вели себя сравнительно дисциплинировано. Эксперты объясняли это тем, что болельщик, наблюдая столько агрессии на площадке, выплескивает адреналин и ему самому уже не хочется драться.

Еще одна проблема американского спорта – адаптация атлетов к жизни после окончания спортивной карьеры. В 1970-х годах на Бродвее в Нью-Йорке с успехом шла душещипательная пьеса «Чемпионский сезон», рассказывавшая о моральном и физическом разложении бывших игроков школьной баскетбольной команды. Люди, познавшие громкие победы и выкупавшиеся в лучах славы в раннем возрасте, страдали и мучались в новой жизни, всеми забытые, никому не нужные и теряющие былые физические кондиции.

Действие происходит одним вечером в Пенсильвании, в доме школьного тренера по баскетболу. Там собрались его бывшие подопечные, которые 25 лет назад выиграли первенство штата. Очень скоро выясняется, что все они по существу глубоко несчастные люди, неудачники, живущие лишь воспоминаниями о детских мгновениях триумфа.