Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 8. Часть 12. Диалог и столкновение цивилизаций

Как справедливо отмечал один обозреватель, Европа в XVIII–XIX веках ценила культуру, в результате чего там блистали Моцарт и Верди, Чайковский и Шуберт, Толстой и Гюго. В современной Америке боготворят спортсменов, и спрос рождает «звезд» именно в этой области человеческой деятельности. Мы встречали немало людей в Соединенных Штатах, которые мечтали, чтобы их сыновья преуспели в спорте, а не превращались «в волосатых музыкантов, сдвинутых на наркотиках». Дочерям желали выбиться в чирлидеры и выйти замуж за «честного, богобоязненного футболиста, а не за извращенца из мира богемы».

Не случайно каждый политик в США неизменно бравирует своими истинными или мнимыми спортивными достижениями в молодые годы. Любой уважающий себя населенный пункт стремится обзавестись суперстадионом. Как размышлял в беседе с нами мэр одного калифорнийского города, Америка переживает эпоху стадионов. Человечество начало-де цивилизованную жизнь с эпохи пирамид в Египте, ее сменила греческая эпоха храмов (Парфенон и пр.). Затем наступила римская эпоха стадионов. В Римской империи без «колизеев» не обходилось ни одно место человеческого обитания. После распада империи люди последовательно переходили к эпохам соборов, мостов, железнодорожных станций, небоскребов, аэропортов, торговых центров. Ну а теперь, в конце концов, вернулись к привычке римлян строить гигантские спортивно-развлекательные арены.

Сан-Франциско и расположенный по другую сторону залива Окленд вели в 1970-е годы ожесточенное соперничество под девизом «кто построит больший стадион». Оклендцы отгрохали красавец-стадион на 54 300 мест и стали выигрывать национальные чемпионаты по футболу и бейсболу. Сан-францисские команды тем временем регулярно проигрывали на морально устаревшей арене вместимостью 43 400 зрителей. Когда мэрия знаменитого города уже не в состоянии была терпеть позор, она модернизировала арену, увеличив число посадочных мест до 51 100. Окленд немедленно ответил расширением своего комплекса до 63 тыс. мест.

Возводят такие стадионы, как правило, на деньги налогоплательщиков, но только с их согласия, полученного на всеобщем референдуме. Если средств не хватает, помогают меценаты-патриоты. На трибунах стадионов создаются шикарные апартаменты для богатых болельщиков. Но даже аренда этих апартаментов не позволяет окупать расходы. Поэтому используются спортивные сооружения для концертов, религиозных церемоний, музыкальных конкурсов.

Но какие все-таки функции выполняет спорт в США?

Во-первых, там распространена философия, согласно которой дети, подобно маленьким животным, нуждаются в играх и в соперничестве для своего развития и превращения в полноценных взрослых. И надо поощрять такие инстинкты как полезные для здоровья нации.

Считается также, что спорт укрепляет характер, что человек, добившийся высоких результатов в спорте, будет преуспевать и в других делах. Всякий раз, когда выясняется, что знаменитый генерал или сенатор в юности хорошо играл в футбол, этому факту придается максимальная огласка – как доказательство пользы спорта. Хотя, конечно, в США, как и в других странах, многие военные и политические лидеры никогда не занимались спортом, а многие выдающиеся спортсмены, закончив карьеру, оказывались не в состоянии приспособиться к новой жизни.

И это тоже кое-кто в Америке подмечает, а заодно и то, что спорт подчас способствует разрушению характера. В 1970-х годах нашумела, в частности, книга Питера Гента «40 из Северного Далласа», нарисовавшая неприглядную картину жизни футболистов – насилие, наркотики, секс, эксплуатация. Но обо всех этих проблемах мы подробнее поговорим позднее.

Сейчас же отметим, что, по разумению фанатов спорта, чрезмерное увлечение зубрежкой наук и малоподвижный образ жизни наносят людям больший вред. И, вообще, как писал журнал выпускников Йельского университета, «даже смерть на футбольном поле не такая уж высокая цена в деле воспитания в ребятах качеств, которые сделали англосаксонскую расу ведущей в истории человечества». Из Белого дома тоже не раз раздавались реплики типа того, что «жесткий спорт воспитывает смелых людей, а значит, хороших граждан». Звучат и напоминания о том, что Америка была освоена физически мощными людьми, что Авраам Линкольн слыл силачом и поэтому победил. Короче говоря, сила важнее всего остального.

Спорт вовсю используется политическими партиями, военным истеблишментом и государством в целом для доказательства превосходства Америки и ее образа жизни. Любое спортивное соревнование начинается с исполнения национального гимна. В годы вьетнамской войны церемония открытия важного матча подчас включала в себя и чествование солдат. На глазах у болельщиков раненым бойцам вручали медали за храбрость, священники молились «за победу над коммунистами», под торжественные звуки маршей мимо трибун проносили боевые знамена. Спорт, как любят повторять в США, является инструментом сплочения нации, ее государственной религией.

Спорт в Соединенных Штатах – это и путь к успеху. Он стал идеей фикс, фетишем для всего негритянского населения как фактически единственный способ вызволения из гетто и нищеты, как опиум, отвлекающий от забот и тревог. Исследователи утверждают, что подавляющее большинство спортсменов происходит из отсталых районов США и из бедных семей, прежде всего негритянских.

Наряду с материальными преимуществами спорт способен принести и моральное удовлетворение. Каждому ребенку хочется признания, он нуждается в одобрении и поощрении. Одни ждут этого от собственных родителей, другим хочется еще похвалы со стороны. Спорт стал способом удовлетворения такой потребности у подрастающего поколения.

Наш знакомый американец по имени Билл вырос в маленьком городе на Среднем Западе, где спорт значил всё и даже больше, чем всё. Он играл в футбольной команде единственной в городе средней школы. И чувствовал себя героем. Если местные школьники выигрывали у соперников из соседнего населенного пункта, победителей носили на руках, осыпали их подарками, призами и комплиментами.

«На следующее после победы утро, – рассказывал Билл, – я выходил на улицу, и ко мне со всех сторон бросались взрослые дядьки и тётки, целовали меня, горячо благодарили за забитые голы и кричали, что весь город гордится мной. Я рос, испытывая чувство удовлетворения собой, уверенным в своих силах и полным оптимизма».

Спорт за океаном – это еще и целая индустрия развлечений, может быть, самых важных. В Денвере (шт. Колорадо) ввели налог на посещение оперы, драмы и симфонических концертов, пустив полученные средства на модернизацию местного стадиона. Так решил городской референдум!

Следующая функция спорта – приносить прибыль. На нем стремятся заработать и университеты, и муниципальные власти, ну и, конечно, бизнесмены. Правда, в 1974 году из 24 профессиональных бейсбольных клубов половина не сводила концы с концами. В баскетболе 22 команды из 27 теряли деньги. В футболе дело обстояло получше. Но и там не все клубы приносили доход. Тем не менее находились желающие покупать клубы, ибо обладание такой собственностью давало общественное признание. Приобретали клубы и чистые энтузиасты, готовые раскошелиться ради процветания любимой команды.

И хотя заработать на соревнованиях было не так уж просто, спортивных боссов постоянно обвиняли в непристойном ограничении заработной платы атлетов, присвоении себе львиной части доходов.

Конечно, спорт выполнял и выполняет перечисленные выше функции не только в США. Все или некоторые из этих функций были свойственны во все времена и во всех обществах. Достаточно почитать Библию, где различные спортивные игры упоминаются многие десятки раз. Или вспомнить древнегреческие Олимпиады и древнеримские утехи в Колизее. И в сегодняшнем мире Америка отнюдь не является исключением.

В США нет столь неистовых болельщиков и интенсивного спортивного тотализатора, такого вмешательства государства в спортивную жизнь, как во многих других странах. Сами американцы в 1970-х годах неизменно ставили Восточную Германию, СССР, Южную Африку и Бразилию гораздо выше себя в пристрастии к спорту. Выше Америки котировались также Япония, Австралия, Италия, Венгрия, Великобритания. Тамошние власти в расчете на душу населения тратили больше денег на спорт. Причем, по мнению некоторых американских обозревателей, часто в ущерб иным общественным нуждам. Например, строился стадион вместо того, чтобы пустить деньги на остро необходимые больницу или колледж.

Тем не менее первое же посещение средней школы в Калифорнии произвело на нас с Натулей глубокое впечатление именно спортивной жизнью. Над центральным входом в школу висел красочный плакат со словами «Медвежий дух». Директор пояснил: «Медведи» – это название нашей футбольной команды. Поэтому девизом школы стал «Медвежий дух».

Главный холл школьного здания был завешан портретами футболистов, в стеклянных шкафах красовались кубки и вымпелы за победы в футбольных сражениях. Мы заметили директору, что в советских школах принято вывешивать портреты отличников учебы. Педагог ответил так: «Отличники интересны только им самим и их родным, футболисты – всем. Футбол – это то, что объединяет детей, родителей, учителей, округ в единое целое. Он способствует преодолению расово-этнических барьеров. Поляк и вьетнамец через футбол становятся стопроцентными американцами».

Позднее мы наблюдали, как чествовали футболистов по случаю их победы в региональном чемпионате. Двенадцатилетних ребят доставили в открытых белых лимузинах на центральную улицу родного города. Мэр вручил им городские ключи, в их честь устроили пышный банкет, где юным героям преподнесли ценные подарки: телевизоры, часы, мотоциклы, костюмы. Чемпионы раздавали интервью местным газетам, их показали по телевидению, кто-то посвятил им стихи.

Такие победы помнят долго, они становятся частью народного эпоса. В штате Нью-Джерси в невзрачном населенном пункте есть школа, знаменитая тем, что в 1919–1925 годах ее баскетбольная команда выиграла 159 игр подряд. Горожане до сих пор купаются в лучах этой славы и готовы часами пересказывать легенды о «величайшей школьной баскетбольной команде в истории Америки».

В университетах спортивный ажиотаж еще выше. В данном смысле Соединенные Штаты как раз уникальны. Это, наверное, единственное государство в мире, где на ведущие университеты возложена миссия развлекать публику спортивными баталиями. Трудно себе представить, чтобы Оксфорд или Сорбонна зачисляли в свои ряды неграмотных футболистов. А именно такое имеет место в США.

Как только в поле зрения футбольных менеджеров попадает способный парень, они буквально атакуют его предложениями – одно выгоднее другого. В прессе приводился случай. Скаутам университета приглянулся способный школьник-футболист из соседнего города. Они явились в бедное жилище в негритянском гетто и уговорили родителей мальчика согласиться на следующие условия: семью в составе шести человек перевезли в университетский город, подарили ей дом, отцу нашли высокооплачиваемую работу. А сам парень был принят в университет, получил машину, солидную стипендию, дополнительные деньги на карманные расходы.

Особенно удивительно то, что таким же образом заманивают спортсменов-футболистов даже на уровне средних школ. Перетягивают из других городов, устраивают райское бытие родственникам, назначают футболисту стипендию. При надобности подделают ему метрику о рождении, чтобы парень мог играть в футбол подольше. Преподавателей просят ставить спортивному дарованию отличные и хорошие оценки. Оканчивая школу, футболист порой толком не в состоянии читать и писать, но скауты наперебой уговаривают его поучиться на юриста или врача в лучших университетах страны.

Там парень тоже не учится, а лишь играет в футбол на радость окружающим. Его все обожают, а он, оканчивая вуз, не владеет даже таблицей умножения и не в состоянии найти США на карте мира. Но в анналах университета именно он, а не какой-нибудь выпускник-отличник и впоследствии прекрасный юрист или врач, останется героем.

А пока герои еще «учились» в университете, их баловали под стать королевским особам. В одном университете мы ознакомились с общежитием для футболистов, превосходившим по комфорту и роскоши пятизвездочные отели. Это общежитие так и прозвали «Хилтон», а завистники из числа обычных студентов окрестили его еще и «замком приматов», с намеком на то, что футболисты тупы и примитивны.

Те же обычные студенты жаловались, что в университете действует система оценок А-В–С. «А» – для athletes (спортсменов), «В» – для boys (мальчиков), «С» – для coeds (девочек). Уточним при этом, что американские оценки А-В–С равнозначны нашим 5–4–3. Если кто-то из профессоров восставал против несправедливой системы, то с ним быстро разбирались и заставляли перестроиться. В противном случае его просто выдавливали из университета.

Забота проявлялась и о других нуждах футболистов: с полицией договаривались об аннулировании штрафов за лихачество на дорогах и драки в ночных дискотеках; местных автодилеров вынуждали дарить юнцам шикарные лимузины; их родителей, где бы они ни работали, продвигали по службе. На тренировки футболисты ездили с полицейским эскортом, в общежитии их охраняли частные агенты и обслуживали персональные няньки. Из-за талантливых спортсменов постоянно возникали тяжбы, суды были завалены делами, связанными с рекрутированием юных игроков, их переманиванием в другие школы и колледжи.

К середине 1990-х годов мало что в этом смысле изменилось. Американцы признают, что данная ситуация деформирует систему ценностей в образовательном процессе, превращая в героев спортсменов-неучей и девальвируя значимость ума и знаний.

Но так сложилось исторически. В конце XIX века Йельский, Гарвардский и ряд других университетов на восточном побережье США яростно бились друг против друга на футбольных полях. Поскольку тогда не существовало еще футбольных профессионалов, да и вообще особых развлечений, публика влюбилась в студенческий футбол. Ну и закрепилась традиция, от которой никто и не помышляет избавляться. Спорт стал важнейшей частью жизни нации, поддерживать и развивать его – одна из основополагающих функций учебных заведений.

Университеты вовсю используют спорт для рекламы и получения доходов. Даже если расходы на содержание команды прямо не окупаются, тем не менее выпускники, законодатели, налогоплательщики готовы способствовать финансовой подпитке учебного заведения, которое хорошо играет в футбол, бейсбол или баскетбол.

И все – тренеры, педагоги, родители, общественность – жаждут побед, подчас больше, чем сами юные спортсмены. Болеют за студенческие команды действительно страстно. В Небраске чуть ли не весь штат одевался в футбольный сезон в красное – цвет местной университетской команды. Фермеры, их жены и дети, облачившись в красные одеяния, мчали на красных автомобилях за триста миль на очередной матч. Вдоль шоссе мелькали бесчисленные дома, выкрашенные в красный цвет. Житель Небраски как-то похвастался, что вся его семья признает только красный цвет. Даже пуговицы, браслеты, перчатки, носки, часы у них выкрашены в красное. «А недавно, – добавил этот господин, – я купил красный унитаз в комплекте с красной туалетной бумагой, снабженной призывами поддержать родную футбольную команду».

На наш вопрос, почему в Небраске так сходят с ума от футбола, последовал ответ местного политического деятеля: «Дело в том, что в штате больше ничего нет, ни оперы, ни драматического театра, ни симфонии; нет здесь и профессиональной футбольной команды. Поэтому университетский футбол является главным содержанием и главным смыслом нашего существования».

Небраска была не одинока в «помешательстве» на университетском футболе. В Техасе ректор университета уволил менеджера футбольной команды только за то, что тот не приглашал на гостевую трибуну нужных людей. Некоторые законодатели оставались без билетов и очень злились. В Алабаме тренера футболистов превозносили, словно былинного героя даже после того, как команда пять сезонов подряд терпела сокрушительные поражения. В Оклахоме супружеская пара продала собственную кровь, чтобы оплатить билеты на игру местной университетской команды с техасцами. А тренер этой команды устроил дикий разгон питомцам за «плохую» игру против Орегона (которую оклахомцы выиграли с разгромным счетом 62:7).

Вся элита Вайоминга ездила на открытие университетского футбольного сезона на специальном поезде. Не было гражданина, который не мечтал бы попасть на этот поезд. Если университетская команда выходила в финал одного из престижных кубков, половина жителей штата летела за тысячу миль к месту встречи.

В Калифорнии тоже «сходили с ума» от студенческого футбола. Как-то мы попали в компанию выпускников Стэнфордского университета. Это были солидные люди с положением в обществе: бизнесмены, ученые, врачи, юристы. Они сразу же затеяли оживленный спор в отношении, как нам показалось, некой исторической личности. Речь шла о ее великом стратегическом мышлении, изощренной тактике, громких военных победах.

– О ком вы спорите? – не выдержав, поинтересовался я, – о Юлии Цезаре?

Спорящие рассмеялись и предложили погадать еще. Я вспомнил имена Александра Македонского, Наполеона. Снова не то. В конце концов совсем развеселившиеся из-за моей недогадливости стэнфордцы признались, что обсуждали подвиги тренера футбольной команды родного университета. Именно он представал в их глазах гением стратегии и тактики.

Далее выпускники рассказали, как сами помогают футболистам Стэнфорда, как болеют за них. Наши знакомые, а равно многие другие выпускники, регулярно отчисляли деньги в спортивный фонд университета, собирали средства на реконструкцию стадиона и «королевские» стипендии способным футболистам. Они же по всей стране подыскивали перспективных кандидатов в стэнфордскую футбольную команду, публиковали в прессе статьи с хвалой в адрес любимых «звезд». Выпускники слетались в Стэнфорд на игры футболистов со всех концов Америки и сопровождали их на ключевые выездные матчи.

Для многих из этих людей стэнфордский футбол не просто был важнее любых форм духовной и культурной жизни. Он составлял всю их духовную и культурную жизнь, порой отодвигая на второй план собственные семьи.

В глубинке даже самый лучший по академическим показателям университет не пользовался уважением общественности, если не был в состоянии сколотить сильную футбольную дружину. В местных законодательных органах депутаты зачастую отводили больше времени дебатам на футбольную тему, чем обсуждению животрепещущих социально-экономических проблем. А стареющие выпускники, возвращаясь в свои университеты, вспоминали прежде всего давно скончавшихся тренеров и только потом некоторых из наиболее заслуженных профессоров. Почти любой профессиональный спортсмен подчеркивал в интервью, что решающее влияние на его жизнь и карьеру оказал юношеский тренер.

Некоторые тренеры в самом деле напоминали полководцев. Под командованием одного такого тренера находилось, в частности, пять самолетов, семнадцать помощников, два врача, три менеджера-хозяйственника, четыре технических секретаря. Получал этот тренер в два раза больше, чем президент университета. Мог бы получать еще раз в пять больше, но скромничал, не хотел выделяться. Беседуя с нами, он разъяснял:

– Ребята рвутся в вузы, потому что мечтают поиграть здесь в футбол. Мы устанавливаем моральные стандарты для Америки, и любая попытка принизить роль футбола обернется национальной катастрофой, ибо именно на футбольных полях куется характер нации. Нет ничего более значительного и достойного уважения, чем честная игра в футбол.

В США принято считать, что успеха добиваются тренеры, отличающиеся крутым нравом, властолюбием, упрямством, негибкостью, наплевательским отношением к чужому мнению, консерватизмом. Университетские тренеры всегда находятся в оппозиции к профессорам-интеллектуалам. Как признавался футбольный тренер из Стэнфордского университета, «все эти хиппари, болтающие на лекциях о правах человека, вызывают чувство отвращения».

«Благодаря мне, – продолжал тренер, – люди приходят на стадионы, университет зарабатывает деньги и репутацию победителя. А хиппари лишь отпугивают от университета выпускников и студентов». Он же не уставал повторять, что все спортивные тренеры – республиканцы, поскольку спорт требует «консервативных качеств – патриотизма, трудолюбия, упорства, самопожертвования». Кроме того, «среди выпускников-демократов мало богатых людей, жертвуют средства на спорт в основном республиканцы, и, естественно, к ним нас и тянет».

И поныне многие тренеры продолжают следовать традиционным постулатам и держать спортсменов в ежовых рукавицах, причем в командах всех уровней. Стоит мальчику отказаться играть в футбол за школу, как тренеры, а затем и все окружающие предают его анафеме как предателя, слабака, труса. А те, что остаются в команде, терпят тренерский диктат.

Сезон в университетском футболе весьма насыщенный. Его кульминация наступает в январе, когда в разных городах проводятся финальные игры претендентов на всевозможные кубки. Финалы напоминают по своему размаху, красочности, стечению народа и драматизму главные матчи чемпионатов мира по футболу и даже, пусть в миниатюре, Олимпийские игры. Так, в Пасадене, что в Южной Калифорнии, ежегодно в первый день Нового года происходит битва за Кубок Роз. Миллионы американцев наблюдают за ней по телевидению.

При этом упомянутые кубки часто ругают как «грандиозную глупость» спектакли, «лишенные спортивного смысла». Дело в том, что система соревнований в студенческом футболе многослойная, и часто по итогам сезона сразу несколько университетских команд трубят о том, что именно они – национальные чемпионы. Кубки, в финалы которых зачастую попадают не самые отличившиеся в сезоне команды, запутывают ситуацию еще больше.