«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл

Она поцеловала Освальда, и он ей это позволил, а потом Элис ушла к себе. На другой день Ноэль и дядя Альберта уехали, прежде чем Освальд успел уговорить Элис признаться дяде насчёт шестипенсовика. Элис была очень несчастна, но всё же меньше, чем ночью. Я это понимаю. Если сделал что-то плохое, то особенно сильно угрызения совести мучают тебя ночью, не давая заснуть.

Освальда охватила тревога. Денег ни у кого из нас нет. Просить их у Элизы не позволяет семейная честь, потому что Элиза обязательно спросит зачем. А с телеграфом время не ждёт. Там могут в любой момент обнаружить, что шестипенсовик Элис фальшивый, и тогда к нам нагрянет полиция.

Кажется, у меня никогда ещё не случалось столь несчастливого дня. Можно было, конечно, написать дяде Альберта, но это заняло бы достаточно много времени, а опасность для Элис возрастала с каждой секундой.

Мы думали, думали, но нам никак не удавалось найти хоть какой-нибудь способ добыть шесть пенсов. Главное, деньги-то пустяковые, но как же они оказались важны, когда от них зависела свобода Элис!

Был ранний вечер, когда я, бредя в отчаянии по улице, повстречал миссис Лесли. На ней было коричневое меховое манто, а в руках она держала огромный букет жёлтых цветов.

Остановившись со мной поболтать, она осведомилась, как поживает поэт. Я начал рассказывать о его простуде, про себя лихорадочно подбирая слова, чтобы попросить у неё шесть пенсов, однако произнести это вслух у меня не получалось.

Ужасно трудно, знаете ли, такое произнести. Гораздо труднее, чем кому-нибудь может казаться, если он сам никогда не пробовал.

Она ещё немного поговорила со мной, а потом неожиданно села в кеб, сказав: «Ах, как уже поздно, оказывается». Затем она обратилась к кебмену, объяснив, куда её нужно везти, а когда он уже трогался с места, просунула мне сквозь окно букет: «Передай их вместе с моей любовью больному поэту». И кеб увёз её.

Я, досточтимые мои читатели, не скрою, как поступил дальше Освальд. Ему, представителю древнего рода Бэстейблов, не доставило удовольствия то, к чему его вынудили обстоятельства. К тому же он знал: цветы подарены не ему, а Ноэлю. Но ведь не мог же он переправить букет в Гастингс? И не сомневался, что Ноэль, спроси вы у него разрешения, определённо не стал бы возражать.

Так что опасность, нависшая над младшей сестрой, заставила Освальда поступиться семейной гордостью. Не стану его называть благородным мальчиком, лучше просто расскажу, что` он сделал, а вы уж насчёт его благородства судите сами.

Одевшись в старьё (никто и вообразить бы не смог, когда он был прилично одет, что у него имеются такие жалкие отрепья), он взял эти жёлтые хризантемы, отправился с ними на станцию Гринвич, где дождался прибытия лондонского поезда и распродал цветы маленькими букетиками по пенни, выручил десять пенсов и поспешил на льюишэмский телеграф.

– Вчера маленькая девочка расплатилась с вами фальшивым шестипенсовиком, – сказал он леди, которая там работала. – Вот вам вместо него настоящие шесть пенсов.

Леди ему ответила, что это сущая ерунда. Освальд, однако, превыше всего ставил честность, поэтому деньги обратно взять отказался. И тогда леди решила пожертвовать их церкви в воскресенье. Очень хорошая леди. И причёска её мне понравилась.

Наконец Освальд вернулся домой и рассказал всё Элис, а она обняла его: какой он потрясающе добрый! И тогда он ответил:

– Да пустяки! Всё нормально!

На оставшиеся четыре пенса мы с ней купили для всей компании мятных леденцов. Остальные, конечно, пытались узнать, откуда у нас появились деньги, но мы от них это скрыли. Только для Ноэля сделали исключение, когда он вернулся. Цветы-то были его. Он нам сказал, что всё правильно, и написал про это стихи. Я помню только один кусочек из них:

Благородного рода юноша
Ради Элис, любимой сестры,
Стал на миг оборванцем-цветочником
И продал на вокзале цветы.

Но сам Освальд никогда этим не хвастался.

И никаких сокровищ не принесла нам эта история, за исключением разве что мятных леденцов.

Глава 13

Вор и грабитель

Дня через два после того, как Ноэль вернулся из Гастингса, пошёл снег. Было здорово. Мы расчистили от него дорожку. Если нанять для этого человека, он возьмёт самое меньшее шесть пенсов, а мы вот их сэкономили. Это следует делать всегда, когда можешь. Ведь любой сэкономленный пенни всё равно что заработанный.

Когда стало ясно, что с дорожкой полный порядок, нам показалось совсем не вредным почистить и навес над крыльцом. Снег лёг на него подушкой, словно бы обрезанной по краям ножом.

Мы как раз подобрались к козырьку, высунувшись из окна лестничной площадки на втором этаже, когда увидели, что по дорожке приближается к дому учётчик воды со своей тетрадочкой, из которой он выдирает листки, где написано, сколько вы должны заплатить, и маленькой бутылочкой чернил на тесёмке, продетой в пуговичную петлю пальто, на случай если вы вдруг ему сразу заплатите и нужно будет выписать вам квитанцию.

Отец считает этого учётчика человеком разумным, всегда готовым к любому, даже самому невероятному повороту событий. Элис потом сказала, что ей тоже в общем и целом нравится водный учётчик. А Ноэлю он показался кем-то вроде доброго визиря или просто великодушного человека, который обязательно вознаградит честного мальчика, если тот возвратит ему кошелёк.

Однако, вознамерясь очистить козырёк, мы не приняли всего этого в расчёт и в тот самый миг, когда учётчик поднимался по ступеням, скинули вниз огромный куб снега. Лавина низринулась прямо на голову учётчику. А так как идея скинуть снег с козырька осенила сразу двоих из нас, лавина вышла капитальной и учётчику удалось позвонить в нашу дверь не раньше, чем он смог наконец хоть чуть-чуть привести себя в порядок.

Уточню, что дело было в субботу и отец находился дома.

Теперь-то мы знаем, что сбрасывать снег с козырька на учётчика воды – и на любого другого человека – затея в корне неправильная и недостойная джентльмена. Искренне, от души надеемся, что учётчик не заболеет. А нам очень стыдно. Мы извинились перед учётчиком по требованию отца, а потом в виде наказания были раньше срока сосланы в спальни. Причём все, а не только двое виноватых, потому как и остальные непременно учудили бы то же самое, приди им это в голову раньше нас.

Но даже самые огорчительные события и неправильные поступки иногда оборачиваются приключениями. Это известно каждому, кто читал про пиратов или разбойников с большой дороги.

Элиза терпеть не может, когда нас отправляют в спальни раньше обычного, потому что вынуждена тогда подниматься с ужином по лестнице, да ещё разносить его по комнатам. А кроме того, в подобных случаях ей приходится раньше обычного разжигать огонь в комнате у Ноэля, которому нельзя мёрзнуть, поскольку он ещё до конца не выздоровел.

К счастью, как раз тем днём мы задобрили Элизу, подарив ей отвратительную брошку с поддельными аметистами, которую тётка зачем-то преподнесла Элис. Поэтому сперва Элиза принесла нам ещё одно ведёрко угля, а когда пришёл зеленщик с картошкой (а он по субботам всегда появлялся поздно), сумела добыть у него для нас каштаны.

Словом, к тому моменту, когда мы услышали, что отец куда-то ушёл после ужина, в камине у Ноэля уже плясало весёлое пламя и перед нами открылась возможность, накинув на плечи одеяла, в тепле и уюте изображать собравшихся у костра индейцев.

Элиза тоже ушла. Она говорит, что к вечеру субботы в лавках всё дешевеет. Есть у неё один приятель из рыбной лавки. Очень щедрый, видать, человек, раз уступает Элизе селёдку за полцены.

Итак, мы остались в доме совсем одни. Даже Пинчер и тот ушёл с Элизой. И мы разговаривали про грабителей. Дора считает, что это ужасное занятие. Дикки ей возразил:

– А по-моему, очень даже интересное. Можно ведь грабить только богачей и быть щедрым к нуждающимся. Ну, как Клод Дюваль.

– Становиться грабителем неправильно, – упорствовала Дора.

– Да, – поддержала Элис. – Это же ни одной минуты спокойной. Вот пытаешься, например, заснуть, а у тебя под кроватью награбленные драгоценности. Как тут забудешь про полицейских и детективов, которых полным-полно на свете?

– А если грабить по справедливости? – спросил Ноэль. – Ограбить грабителя – дело правильное.

– Не получится, – ответила Дора. – Грабители слишком хитры, чтобы позволить такое. И это всё равно будет нехорошо.

– Получится, – заспорил Ноэль. – Против них всегда можно использовать кипящее масло. И лить его на грабителей хорошо. Так и было в «Али-Бабе»! А?

Один – ноль в пользу Ноэля. Это поняли все.

– А что вы сделаете, если на самом деле столкнётесь с грабителем? – осведомилась Элис.

Г. О. ответил, что изничтожит грабителя тем самым кипящим маслом. Но Элис уточнила, что имеет в виду не сказочного, а настоящего грабителя. Который вот прямо сейчас, сию минуту забрался к нам в дом.

Освальд и Дикки помалкивали. А Ноэль высказался в том смысле, что, по его глубокому убеждению, исходя из соображений справедливости, нужно сперва тихо и вежливо попросить грабителя удалиться, а уже потом, если он не послушается, перейти к расправе.

И тут вдруг приключилось нечто потрясающе странное. Надеюсь, вы мне поверите, хотя, если честно, сам не поверил бы, расскажи о таком какой-нибудь мальчик. Разве что я бы точно знал, что мальчик этот – человек чести и вдобавок подтверждает слова свои клятвой. Тем не менее всё последующее, о чём вам предстоит сейчас прочесть, чистая правда, которая может служить убедительным доказательством, что дни романтики и дерзновенной смелости ещё не канули в прошлое.

Элис как раз поинтересовалась, как именно Ноэль намерен расправиться с грабителем, если тот не захочет удалиться после тихой и вежливой просьбы, когда снизу до нас внезапно донёсся шум. Очень отчётливый, а совсем не такой, какой вам может просто почудиться. Будто бы кто-то подвинул стул.

Мы затаили дыхание и прислушались. И снова уловили шум, какой возникает, когда ворошат кочергой угли в камине. А вы, вероятно, помните, что совершенно некому было внизу ни стулья двигать, ни уголь в камине ворошить.

Отец с Элизой ушли и наверняка ещё не вернулись. Иначе мы бы услышали. Двери, и задние, и передние, у нас стали очень тугие. Когда закрываешь, приходится так ими хлопать, что стук разносится по всей улице.