Исправляем прошлое. По заданию Правительства

– Понимаешь, сын, – задумалась Василиса, – наверное, если будешь знать, что думают люди, то уж понять, как действуют машины, а роботы ведь машины, созданные людьми, тоже не составит труда.

– Вот, было бы здорово, если бы «Герой нашего времени» был бы про робота.

– А ты представь, что в каком-то смысле так оно и есть.

– Что, правда?

– Ты прочитай, а завтра обсудим.

Михаил оживился.

– Ну, класс. Хорошо.

Он подвинул к себе тарелку. Залил ее содержимое кетчупом и майонезом.

– Смотри ма, получился кетчунез.

Василиса засмеялась.

– Выдумщик.

Поужинав и еще немного поболтав о домашних делах, они разошлись по своим комнатам. Михаил жил в отдельной комнате под самой крышей. Василиса прислушалась, как он ступает по ступенькам. Скрипнула дверь. Проверять, что он будет делать, в их семье было не принято. Они доверяли друг другу. Помыв посуду, и убрав ее в сушилку, Василиса погасила свет на кухне и ушла в свою спальню.

Еще раз прислушалась к сыну. Михаил вышел из своей комнаты, сбегал в туалет и вернулся. Все, теперь уже не выйдет до утра. Если, конечно, только в окно с ребятами в ночное не убежит, но … мальчишки есть мальчишки. Василиса закрыла дверь своей спальни. Свет не зажигала. Шторы на окне в комнате были раздвинуты. И прямо в окно светила полная луна. От нее по лакированным доскам проходила лунная дорожка. Светила матовым светом настолько ярко, что включать электричество совершенно не требовалось.

Василиса достала из шкафа платье. Надела его. Покрутилась перед зеркалом. Взяла с  полочки колечко. Примерила его на палец. Его подарок. Надела серьги. Посмотрела на шкатулку. Поднесла серебряную цепочку с места взрыва к ней. Покачала как маятник. Даже положила сверух на крышку. Но узнать о том, что в шкатулке, можно было только открыв ее.  Василиса выстучала подушечками пальцев на крышке  шкатулки какую-то незамысловатую мелодию. И решительно отодвинула ее от себя. Нет, не хочу знать, что внутри. Будь, что будет!

Вдела цепочку в ушко «куриного» бога. Он прошел идеально. Как будто специально был приготовлен. Надела цепочку на шею. Немного подумала. Достала из шкафа туфельки. На низком каблуке, мягкие и удобные. Для бега и для танцев. Не слетят, не натрут кожу. Надела их. Еще раз осмотрела себя в зеркале. Взяла с тумбочки маленький саквояж на крепкой застежке. Проверила его содержимое. Все, что ей было нужно, там было сложено и готово к применению. Она знала, что там, куда сейчас попадет, будет идти дождь, поэтому надела сверху непромокаемую накидку с капюшоном.

«Да, все как в последний раз. Он меня вспомнит быстро!»

Встала на лунную дорожку, точно рассчитала разбег, так чтобы успеть проникнуть сквозь время до того, как свет закроет появившаяся в углу неба тучка, и, разбежавшись по ней, прыгнула в окно.

Глава 5

У каждого из волхвов по крови было несколько способов проникать во время и пространство. Чем выше уровень знаний Волхва, тем больше вариантов. Василиса любила использовать бег по лунной дорожке, старый проверенный веками способ. Он имел только один недостаток. Попасть в точно заданное время и место можно было не чаще чем один раз в год. Сдвиг по фазе и искривление пространства давали смещение во времени и поэтому из первого дня осени она выпала ровно в середину лета, но приблизительно сто семьдесят лет назад.

Такой прыжок она совершала уже не в первый раз, поэтому точно знала, что увидит на другом конце пути.

Нырнув в окно, и вытянувшись в нить тоньше-тонкого, через мгновенье она вновь собрала себя в низком грязном помещении, сложенным из огромных валунов и плоских плит, щели между которым были заткнуты мхом. Крыша дома уходила конусом вверх и в самой верхней точке сходилась в пирамиду. В центре этого  жилища стояла большая печь. Возле нее на лавке спал бородатый мужик, одетый в залатанную одежду горца. В полудреме подняв голову, он испуганно уставился на силуэт женщины, появившийся неизвестно откуда.

– Спи, Мустафа, я твой сон, все будет хорошо, – прошептала Василиса, – через три дня тебе надо будет запрячь своих быков и вместе с телегой отвезти их к горе Машук, там где ровная тропинка. Вечером, часов в шесть-семь оттуда надо будет забрать раненого офицера. Если все сделаешь правильно, его друзья заплатят тебе золотой монетой. А сейчас, спи!

Мустафа упал головой на свою постель и закрыл глаза. Василиса увидела, как он с закрытыми глазами перекрестился, и услышала, как уже во сне прошептал: «Как скажете, барыня!»

Удостоверившись, что все, что она взяла с собой: сумочка, украшения, туфли – на месте, Василиса на цыпочках вышла на улицу и пошла вниз по серпантину дороги к Пятигорску. Обернулась назад. Окошко-портал примостилось на фасаде этого кривого и странного сооружения и было видно издалека. Светило, как маяк. Само строение выглядело здесь несколько неестественно. Сложенное их огромных валунов и неотесанных плит, оно примостился у подножия скалы, будто заночевало на груди утеса-великана. И именно этот великан складывал их в некое подобие пирамиды. Впрочем, вполне возможно такое впечатление создавалось из-за внутренней подсветки у наличников.

Василиса вышла из хижины и пошла в сторону Пятигорска, она шла и не оборачивалась, поэтому не видела, как в след за ней из дома вышел Мустафа и крадучись пошел за ней. Василиса шла быстрыми шагами, потому что знала, что через двести шагов встретит возвращающегося из города доктора.

Увидев одинокую девушку, она назовется служанкой местного купца, посланного за образцами ткани к дочерям генерала Верзилина, он сильно удивится, но развернет свою кибитку и доставит ее к дому генерала, где как раз собирались гости, в основном – офицеры, находящиеся на излечении.

Среди них были два приятеля по кадетскому корпусу отставной майор Николай Мартынов и поручик Тенгиского пехотного полка Михаил Лермонтов.

Двенадцать раз Василиса совершала этот прыжок в пустоту. Двенадцать раз она всеми силами и всяческими способами пыталась помешать их смертельной дуэли, но все безрезультатно. Старуха не выпускала ее мужчину из своих рук, каждый раз повторяя: «Он мой!», но Василиса не сдавалась. Она точно знала, что Михаил ее, и только ее.

А значит, тринадцатый раз может быть решающим.

Главное, только все сделать как надо.

***

Дом генерала Верзилина был обычным ничем не примечательным одноэтажным строением Пятигорска. Сложенный из местного камня, с покатой черепичной крышей. Он находился на углу улиц Буачидзе и Большой Средней.  Восемь комнат и гостиная.

Однако две дочери и племянница на выданье, жившие в этом доме, служили центром притяжения для всех отдыхающих в Пятигорске холостяков, желающих породниться со знаменитым и геройским военачальником.

Когда Василиса вошла в дом, гости уже собрались и вели оживлённую беседу. Лермонтов сидел на диване с падчерицей генерала, Эмилией Клингенберг. Напротив них, у окна, которое выходило на улицу, на фортепиано играл князь Трубецкой. Рядом, опершись на инструмент, стояли и слушали музыку – Мартынов и Надежда Верзилина, жена генерала. Самого генерала не было. Он неважно себя чувствовал. Мартынов был одет в костюм терских казаков, и время от времени, машинально позвякивал кинжалом, который висел у него на поясе. Поскольку все в этот момент были одеты в штатскую одежду, то Мартынов на этом фоне сильно выделялся.

– Будьте осторожны, милая Эмилия при общении с этим страшным горцем! – сказал Михаил своей собеседнице шутливо, кивнув в сторону Мартынова. Он знал, что Николай неровно дышал к падчерице, но, тем не менее, не смог сдержаться от колкости.

В этот момент Трубецкой, увидев Василису, перестал играть и слова поэта отчётливо как пощечина прозвучали в зале. Присутствующие весело рассмеялись. Их тоже забавлял воинственный вид Мартынова, поэтому смех был чуть более громкий, чем было бы уместно.

Самолюбие Николая было задето. Он действительно испытывал к Эмилии определённые чувства. Насмешки при ней в его адрес вывели майора в отставке из себя. Он «взорвался». И резко бросил:

– Я больше не намерен терпеть издёвки господина Лермонтова, хотя терпел их долго.

Однако Михаил Юрьевич не воспринял это высказывание всерьёз. Он тоже заметил Василису и забыл обо всем. Не придав значения словам Мартынова, повернулся к своей собеседнице и заметил:

– Такое бывает. Завтра мы помиримся и станем добрыми друзьями.

Поэт поцеловал руку Эмилии, извинился, что покидает ее, поднялся и под прицелом гневного взгляда Мартынова направился к Василисе.

– Кто вы прелестная незнакомка? – обратился Михаил как можно любезнее к Василисе.

– Все зависит от того, как Вы себя поведете? – в тон ему ответила Василиса и объяснила. – На улице идет дождь, я промокла и, кажется, заблудилась. Зашла на огонек, в надежде, что мне здесь дадут согреться и обсохнуть.

К девушке подошла жена хозяина дома. Василиса присела в низком поклоне и представилась:

– Здравствуйте, Надежда Петровна, я Василиса, дочка Марии Георгиевны Поповой.

– А, Марии Георгиевны, что продала нам этот уютный дом, помню, помню, – Хозяйка дома вспомнила даму, что продала им дом, правда она не могла вспомнить, была ли у той дочь, но это было и не важно. Перед ней стояла милое дитя. Внутри нее проснулась мать и заботливая хозяйка. – Ты вся промокла. Что случилось?

– Я задержалась у модистки. Пошел дождь. Разрешите, переждать ненастье.

– Конечно, дитя мое, располагайся. Тем более, что у тебя вроде даже появился кавалер,– сказала Надежда и, погрозив Лермонтову пальцем, вернулась к Мартынову, который продолжал кипеть от негодования.

Лермонтов совершенно не спускал глаз с Василисы, напрочь забыв обо всем.

***