Исправляем прошлое. По заданию Правительства

Весь вечер Михаил и Василиса провели в танцах и веселых беседах, не сводя друг с друга глаз. Михаил уже ни на кого не обращал внимания, и Мартынов смог спокойно уделить внимание Эмилии. Казалось, конфликт затих сам собой. Когда пришло время расходиться, Михаил вызвался проводить Василису. Они вышли из дома и пошли по улице в сторону гостиного дома, любуясь полной луной, пробившейся сквозь тучи и присевшей на краю одной из вершин, окружавших город.

Где-то метров через пятьсот их догнал Мартынов. Он бежал за ними, поэтому, когда поравнялся, тяжело дышал.

– Михаил, подожди, – сказал он резким тоном, требуя к себе внимания, – мне нужно с тобой серьезно поговорить.

– Мартыш, давай не сегодня, – Михаил, склонив голову на бок, взял руку Василисы и совершенно не смотрел на отставного майора.

– Поручик Лермонтов, сколько раз я просил Вас так меня не называть, – было темно, поэтому лица Мартынова не было видно. В противном случае, Василиса могла бы сказать, что он сильно покраснел от злости. Она уже знала, что будет дальше. И не стремилась изменить ход событий. До этого, она просила Лермонтова извиниться. И он сделал это, но в итоге все равно все кончилось дуэль, поэтому она просто опустила голову и молчала.

– Мартыш, – Лермонтов как будто не слышал своего собеседника, – ну, что ты право слово. Я же так тебя называю ее с детства.

– Да, но мы уже давно не дети. И потом ты унижаешь меня в присутствии дамы. За сегодня уже дважды.

– Знаешь, Мартыш, я не буду против, если и ты придумаешь что-то колкое и посмеешься надо мной в присутствии дам. Их это позабавит. Ведь, правда, – Лермонтов попытался найти глаза Василисы, как бы испрашивая ее поддержки. Василиса лишь пожала ему руку, в знак того, что рядом. Лермонтов же воспринял это как знак одобрения. И процитировал стихотворение, которое недавно сочинил:

– Он прав! Наш друг Мартыш не Соломон, но Соломонов сын,

Не мудр, как царь Шалима, но умён. Умней, чем жидовин.

Тот храм воздвиг – и стал известен всем гаремом и судом,

А этот – храм, и суд, и свой гарем несёт в себе самом.

От этих слов Мартынова словно оттолкнула от пары. Он опустил голову.

– Не смею Вас больше задерживать. Михаил Юрьевич, я пришлю Вам секундантов.

– Ах, брось, Коля, – усмехнулся Михаил, потом пожал плечами, и посмотрел на Василису.. Ему не хотелось начинать этот разговор при даме, но как истинный офицер он уже не мог отшутиться. Сменив тон ответил. – Впрочем, я всегда к Вашим услугам.

Мартынов резко развернулся и исчез в темноте. Василиса же, отчасти жалея, что ничего не может сделать, отчасти из нежности к своему любимому мужчине, не смогла удержаться и прижалась к Михаилу всем телом. Через несколько мгновений их губы нашли друг друга.

***

Утром третьего дня проснувшись в комнате Лермонтова, Василиса долго гладила его волосы и смотрела в его лицо. Она совсем потеряла голову и не вела счет дням, хотя отлично знала, что все закончится, когда в дверь постучит Глебов, секундант Мартынова. Она посмотрела на стол в комнате Михаила. На нем стоял будильник, и тонкая секундная стрелка отсчитывала последние мгновения ее безмятежному женскому счастью. Василиса с ужасом узнала эти стрелки! Тут же постаралась отогнать внезапно посетившную ее мысль, что взрыв мог быть подготовлен … Она встряхнула головой, отгоняя это мысль, и в тоже время подумала, ну и пусть это будет он. Значит, такая судьба! Но я все равно сделаю, что задумала. Она легонько толкнула Михаила. Пришло время говорить.

– Мища, проснись.

Мужчина развернулся на спину, но глаз не открывал.

– Который час?– попытался притянуть к себе женщину, и та разрешила себя поцеловать, но затем вывернулась и села.

– Скоро рассвет.

– Ясно, – мужчина сжал кулаки, хрустнул пальцами. – Значит, мне скоро пора на развод. Дождись меня. Я скоро.

Василиса положила ему руку на грудь.

– Дождусь, но я хочу тебе сказать несколько слов. Постарайся быть серьезным.

– Слушаю тебя, мое сердце.

– Вот ты опять хохмишь, а тем не менее через несколько минут в дверь постучит Глебов. Он принесет тебе вызов на дуэль от Мартынова.

– Ой, Мартыш. Это все ерунда, ну мы съездим вечером на гору. Это будет прекрасная прогулка. Возьмем с собой вина. Мы постоим друг перед другом, потом пальнем в небо и вернемся к Верзилиным. У них сегодня очередной званый вечер.

Василиса покачала головой.

– Нет, все будет не так. Вы отмерите тридцать шагов. Начнете сходиться. У барьера Мартынов опустит свой пистолет и всадит тебе пулю прямо в сердце. Вот сюда.

Она нажала на грудь. Михаил посмотрел на ее тонкую руку, а потом взял в свои пальцы и начал целовать.

– Значит, у меня такая судьба. И нам не стоит терять не секунды.

Он набросился на нее как тигр, целуя везде и распаляя ее желание. Когда они снова упали на подушки, в дверь постучали, и из коридора раздался голос Глебова.

– Михаил Юрьевич вы здесь, откройте.

***

… Грохнул выстрел. Лермонтов опустил глаза и посмотрел на дымящуюся рваную рану в своей груди, из которой пульсирующими толчками сердце выпихивала кровь. Потом посмотрел по сторонам, поискал глазами Василису и начал оседать на сырую каменистую землю, устремив глаза в небо. Небо было темным и нависало буквально над головами. Шел дождь.

Все мужчины, присутствующие при дуэли, замерли в оцепенении, не имея возможности не вымолвить ни слова. Мартынов выпустил из рук пистолет, и дрожал как осиновый лист. Пистолет лежал у его ног и из ствола струился дым.

Василиса, которая все это время находилась неподалеку, метнулась к телу Михаила белой тенью, на ходу раскрывая свой саквояж. Достала из саквояжа снотворное и вколола Михаилу в ногу.

– Спи, Михаил, просто спи.

Лермонтов закрыл глаза. Василиса махнула рукой, подзывая Мустафу. Тот вывел своих быков из укрытия. Быки двигались достаточно быстро, но для Василисы все растянулось до бесконечности. За то время, пока они преодолевали расстояние до нее, Василиса достала марлю, спирт, перекись, пинцет и скальпель. Плеснула на грудь перекись, а спирт – на скальпель и пинцет. Быстрым в буквальном смысле филигранным движением полоснула по ране, раскрыв ее.

Каждый раз пуля пробивала сердце, и достать ее было уже невозможно. Старуха всегда смеялась над ней, выслушивая про ее попытки.

В этот раз у Мартынова лишь чуть-чуть дрогнула рука, когда она изобразила обморок и громко охнула. Пуля на долю миллиметра изменила свою траекторию и застряла в мягких тканях, не задев сердце. И это было самое главное. Этого она не могла изменить до этого ни разу. А сейчас у нее получилось. Да, какие-то доли миллиметров. Но этого достаточно, чтобы спасти его. Свинцовая оболочка лишь коснулась сердечной мышцы. Пинцет вырвал пулю из тела раньше, чем начались необратимые процессы. Но вынуть свинец из тела, было мало, надо было остановить кровотечение, зашить и обработать рану.

В условиях усиливающегося дождя это было невозможно.

Василиса кинула пинцет с пулей в саквояж и зажала пальцами рану. Теперь они стали единым целым. Одним организмом. Марля, которой она держала рану, тут же стала багрового цвета.

– Быстро, бери его за плечи. Помогай мне, – приказала Василиса Мустафе, который один сохранил спокойствие духа. Она показала, как надо делать.

Тело уже почти не дышащего поэта переместили на повозку.

– Гони к своей сакле, Мустафа. Миленький, не останавливайся.

И тут Мустафа заупрямился.

– Мне обещали золотой. Я хочу получить его здесь.

Василиса обвела глазами мужчин, которые смотрели на нее как на сумасшедшую.