Лучезарная нимфа

Обернувшись к слуге, Корнелий велел ему тотчас пойти к Антонии, чтобы попытаться уговорить ее вернуться.

– Привези сюда ее вместе с отцом, – велел он и, плотнее завернувшись в плащ, двинулся за своими провожатыми, снедаемый недобрыми предчувствиями.

Для официальных приемов в новом дворце Домициана существовал роскошный тронный зал, но особых друзей цезарь принимал в спальне, сразу по пробуждении. Здесь он не решал важных вопросов, не обсуждал серьезных дел, не разбирал споров. Здесь велись задушевные беседы, тихие и приятные.

Этим утром в спальне императора было немноголюдно. Все мгновенно расступились, едва Корнелий появился на пороге. На молодого человека смотрели с подобострастием, с интересом, и только один с недоброй кривой ухмылкой.

Префект Рима Аррецин Клемент. Постоянный спутник цезаря.

Кроме него присутствовали префект претория, Флавий Клемент и несколько уважаемых сенаторов, среди которых увенчанный сединами Марк Кокцей Нерва.

Император, одетый только в шерстяной таларис, украшенный дорогой вышивкой, возлежал на золотой кровати, застеленной пурпурными покрывалами. Подле него стоял поднос со всевозможными яствами, которые он с аппетитом поглощал, перебрасываясь ничего не значащими фразами с присутствующими.

Появление Корнелия заставило его оторваться от кушаний. Он радостно улыбнулся, поманил юношу к себе.

– Рад видеть тебя, свет мой, – сказал он, отвечая легким кивком на глубокий поклон молодого человека, – Где ты пропадал после пира? Я вынужден был отправить за тобой своего центуриона. Надеюсь, ты не в обиде на меня за это?

– Да будут дни твои продлены, всемилостивый государь и бог, – отозвался Корнелий, – Возможно я пришел бы и раньше, если бы знал, что это будет угодно твоему величеству.

– А разве я недостаточно ясно дал понять тебе в прошлый раз, что ты желанный гость в моем доме? – поинтересовался тот.

Корнелий мгновенно вспыхнул, вспомнив поцелуй Домициана. Ему не были приятны такие намеки.

– Несмотря ни на что я не рискнул тревожить твой покой, – сказал он только.

На них пристально смотрели несколько пар глаз, внимая, ловя каждое слово, каждый взгляд цезаря. Наверное, эти шестеро были бы рады, окажись они на его, Корнелия, месте – хотя как знать.

– Ему нужно особое приглашение, государь, – заметил Клемент Аррецин, криво улыбаясь и сверля молодого человека внимательным, насмешливым взглядом, – Такие как он, не понимают намеков и тайных знаков. Им нужно все разжевать и положить в рот. Только тогда они сообразят, в чем дело.

– Ты очень зол на юного Виртурбия, мой друг Клемент, – заметил цезарь, – Несмотря на свое высокое положение, тебе недостает хороших манер. Разве ты сам не понимаешь, что расстраиваешь меня таким отношением к нему?

– Мне очень жаль, государь и бог, портить тебе настроение высказывая свое мнение об этом… милом юноше, но, по-моему, он недостоин твоих милостей.

– Я сам решу, кого удостоить своими милостями, – нахмурился Домициан, – а теперь пойди прочь. Ты невыносим сегодня.

Затем он обернулся к Корнелию и знаком велел подойти еще ближе.

– Раздели со мной завтрак, – улыбнулся он.

Клемент резко обернулся, уставился на цезаря как на помешанного, потом на Корнелия оценивающе и удивлено, но говорить ничего больше не стал. Покачал головой и с достоинством удалился.

– Что же ты медлишь? – осведомился Домициан, не сводя с Корнелия своих больших карих глаз, – Садись рядом. Наверняка не успел перекусить дома.

Есть в обществе Домициана, сидя у него на постели, да еще под заискивающими и завистливыми взглядами не удостоенных столь необыкновенным вниманием сенаторов, юноше совсем не хотелось. Он чувствовал, что его старательно превращают в придворного шута. Пытаются заставить плясать отвратительные танцы. Только как же пойти против императора?

– Я безмерно рад твоему приглашению, мой государь и бог, – ответил он, – Только Аррецин прав, я недостоин вкушать пишу вместе с тобой. Простому смертному надлежит знать свое место. Позволь мне засвидетельствовать мое почтение тебе и удалиться.

– Ты хочешь покинуть так скоро своего государя? – капризно выговорил цезарь, – О нет! Если не хочешь есть, просто побудь со мной. Расскажи о том, как получилось, что ты взошел на колесницу вместо своего возницы? Или о чем-нибудь еще. Мне приятна была бы беседа с тобой. Только все-таки сядь поближе.

Домициан вдруг обернулся к собранию около входа и довольно резко велел всем убираться. Выгнал даже слуг, прислуживающих ему за завтраком. Когда за последним затворилась дверь, он резко отставил в сторону поднос с едой, поднялся, оказавшись на пол головы выше Корнелия.

– Корнелий Виртурбий, – сказал он, приблизившись к нему вплотную, – Я хочу, чтобы ты оказал мне одну услугу.

– Все, что в моих силах, государь…

– Тебе, должно быть жарко в ворохе твоих одежд. Разденься…

– Государь!?. – Корнелий побелел и отшатнулся, – Мне кажется, я плохо расслышал твою просьбу.

– Это приказ. Императоры не привыкли просить, и если тебе кажется, что на просьбу можно ответить отказом, то я приказываю тебе. Тогда на ристалище в одной тунике ты произвел на меня неизгладимое впечатление. Сегодня под этой тогой я не могу тебя разглядеть.

Корнелий попытался еще отступить, но Домициан вдруг схватил его за плечи, пытаясь привлечь к себе. Хрупкость телосложения юноши его обманула также, как и Кастора недавно, а может быть он ожидал покорности от своего подданного. Корнелий же только повел плечами и Домициан мгновенно отлетел прочь, приземлившись на собственной постели.

– Я думаю, что ничем не смогу порадовать моего государя, – выдохнул молодой человек, – Для придворной жизни я слишком груб и неотесан.

Домициан смотрел на него с изумлением и восхищением.

– Ты опять удивил меня, – проговорил он, – Сколько в тебе силы, мой юный друг! Сколько страсти!

Корнелий не успел ничего ответить. В двери спальни громко забарабанили, и в следующий миг в комнату влетел префект претория, а за ним Марк Нерва и один из консулов. Не дожидаясь позволения, префект прерывающимся от волнения голосом рассказал, что только что прибыл гонец от наместника Нижней Германии Авла Буция Лаппия Максима со срочным донесением о восстании. Наместник Верхней Германии – Антоний Сатурнин, опираясь на поддержку XIV Парного легиона и XXI Стремительного легиона, провозгласил себя императором. Восстание поддержали германские племена хаттов.

Домициан заметно побледнел и весь затрясся, то ли от страха, то ли от гнева. О Корнелии он тотчас забыл, пораженный ужасным известием.

– Нужно идти на подмогу Максиму, государь, – произнес Нерва решительно, – Преторианцы готовы и ждут только твоего распоряжения.

Домициан вжался в подушки, с ужасом взирая на разрушителей своего спокойствия.

– Как он посмел! Это невозможно! Нет! Нет! Нет! – сначала шептал, а потом начал кричать он.

– Государь, нужно вызвать для подкрепления легион Ульпия Траяна из Испании, – спокойно и значительно произнес Нерва, – Тебе нужно только отдать распоряжение. Мятеж будет подавлен в самое ближайшее время.

– Сам! Я сам поведу легионы! – Домициан сорвался с места. Его все еще трясло, но ледяное спокойствие сенатора вселяло уверенность.

Префект тут же развернул перед императором готовый для подписи приказ, спальник, подоспел с письменными принадлежностями.

Корнелий поспешил покинуть покои цезаря, возблагодарив богов за этот неожиданный мятеж, так вовремя затеянный Сатурнином. Мятеж избавил его от кучи неприятностей, которыми грозила ему, быть может, его непокорность.

Глава 9 Возвращение

Антония вернулась домой, ожидая, что отец засыплет ее вопросами о причинах столь долгого отсутствия. Но старый Антоний, пробудившийся при ее появлении, сказал только:

– Прости старика. Если бы не моя немощь тебе не пришлось бы столько работать.

Она вспыхнула от стыда. Отец считает ее порядочной девушкой, а она обманула его доверие, провела весь вчерашний день и всю ночь в объятиях мужчины… Замечательного мужчины.

Его объятия и поцелуи еще горели на ее коже. Девушка всхлипнула, отгоняя от себя непрошеные воспоминания, присела к отцу, прижала к своей груди его морщинистую руку.

– Ты что? – спросил он, замечая, каким странным светом горят ее глаза, и как необыкновенно раскраснелись щеки.