Теряя голову

– Где ты была? – спросил Стивен, не глядя на неё.

– Гуляла, ходила по магазинам, – она пожала плечами, – потом встретилась с Натали, – так звали её подругу, – в её обеденный перерыв.

– Почему я должен тебе верить?

– Потому что я говорю правду, – она боялась, что покраснеет, но этого не произошло, – А, кстати, почему ты дома так рано?

Стивен, наконец, взглянул на жену и, кажется, лёгкая улыбка коснулась его губ.

– Я тоже устроил себе выходной, – проговорил он, – но пришёл домой, – пауза была чересчур многозначительной.

– Ты знаешь, как женщины повышают себе настроение? С помощью шопинга и встреч с подругами! – Хилари улыбнулась как можно непринужденней, поднялась из кресла и устроилась на ковре у ног Стивена, облокотившись на его колени.

– Я не знаю, может быть… – он провёл рукой по волосам, – Но Хилари…

– Ты мне не веришь, да? Да я же люблю тебя, зачем мне кто-то другой? Ну гуляла я, ходила по магазинам, присмотрела там кое-что, кстати, и тебе тоже.

– Да? – лёд начал таять, – а что?

Хилари поняла, что едва не потеряла что-то важное, она ощутила это остро, физически, словно она уже летела в пропасть, а не балансировала над ней, как раньше.

Позже они долго лежали со Стивеном в постели, обнявшись, тот уже начинал засыпать, а Хилари всё продолжала крепко сжимать его в объятиях.

На следующий день она ушла из школы, никто об этом не знал, кроме директора Томпсона, на стол которому Хилари положила бумагу с просьбой об увольнении. Двумя часами ранее она отправила своё резюме в несколько других школ. Хилари действовала быстро, словно боясь передумать, но страх ещё более сильный, пережитый ею накануне, не позволял оглядываться и медлить. Она написала Дэнни сообщение, что они больше не увидятся – лишь одну эту фразу, ничего не объясняя, и отключила мобильный. Затем Хилари поменяла телефонный номер – она сжигала мосты, убегая, что было силы от Дэнни, а главное – от себя. Только бы не одуматься и не остановиться. Раз – и гордиев узел разрублен. Просто и легко, без эмоциональных затрат. Она же – учитель математики, поэтому аналитические способности не были ей чужды: Хилари любит своего мужа и не хочет с ним расставаться, муж, в свою очередь, может расстаться с ней, даже – наверняка расстанется, если узнает о Дэнни, соответственно, вернувшись к первому пункту, делаем вывод, что нужно расстаться с Дэнни. Что и требовалось доказать. Элементарная задача в одно действие.

Покончив со всеми делами, Хилари вернулась домой, прошла в спальню и упала на кровать. Она плакала и злилась на себя, на Стивена, на Дэнни и жалела их и себя и вдруг бросалась к телефону, чтобы позвонить Уолтерсу, но тут же вспоминала, что стёрла его номер из записной книжки, а его самого – из своей жизни. Хилари чувствовала это физически, словно она отрезала от себя кусок, причём здоровый, нужный кусок тела, и теперь, вероятно, она умрёт от потери крови. Но ведь Стивен, вся их совместная семейная жизнь были важнее этого мальчишки, её бывшего ученика. Она поступила правильно, так, как надо было поступить ещё давно, тогда, возможно, она лишилась бы малой части себя и быстрей затянулась рана.

Немного успокоившись, Хилари умылась, привела себя в порядок, налила чашку горячего чая и позвонила подруге.

– Ой, привет, Хилари, – удивилась Натали, – ты сменила номер?

– Да, – она сама не узнала свой глухой голос, – я ушла от Дэнни.

Натали помолчала пару секунд и спросила:

– Стивен узнал, да?

Хилари прикурила сигарету.

– Да. И ещё я ушла из школы. Не знаю, как сказать об этом Стивену… Не могу придумать причину ухода – он всё поймёт.

Натали задумалась.

– Может быть, пока ничего ему не говорить, – осторожно предложила она, – он всё равно уходит раньше тебя и приходит позже, как ты думаешь?

– А что потом?

– Потом ты устроишься в другую школу и скажешь, что тебя перевели туда… Ну, что-нибудь в этом роде.

– Да, – согласилась Хилари, – может быть…

Она едва сдерживала слёзы и потому больше не могла говорить. Она уже жалела, что позвонила Натали, сейчас лучше побыть одной, подумать, хотя – нет, думать сейчас – самое губительное занятие.

– Ты приняла верное решение, – твёрдым, ободряющим голосом произнесла Натали, – Когда-то нужно было всё это прекратить.

– Нет. Я просто испугалась и всё.

На следующий день Хилари заболела и безвылазно неделю провалялась дома с высокой температурой. Стивен неустанно ухаживал за ней, звонил днём, уходил раньше из офиса. Хилари была ему благодарна, однако, мысли о Дэнни не отпускали её, они и являлись причиной её недуга. Что теперь делает Уолтерс? Как он отреагировал на её поступок? Наверное, звонил ей, но тщетно… Она вспомнила, что тот знает номер её домашнего телефона, однако, Хилари понимала, что Дэнни не осмелится позвонить ей домой. Что он думает о ней? Наверное, недоумевает над причиной её ухода. Или нет? Или уже забыл её? В противном случае, он бы позвонил на домашний. Если бы действительно хотел увидеть её. Ах, ну нет же, ну как он позвонит на домашний? Он побоится Стивена. Да не будет Дэнни этого делать: напрашиваться, выяснять что-то. Или будет? Он говорил, что любит её, хотя, конечно, это не любовь, Хилари сама твердила ему это сотни раз. У него, наверняка, уже есть девушка, та, с которой Хилари встретила его в кинотеатре или другая, или другие… Скорее всего, Уолтерс обиделся на неё и потому не звонит. Нет, не звонит он, оттого что ему некуда звонить, а домой Хилари он позвонить не может…

За этими бесконечными размышлениями проходили дни. Хилари приняли в другую школу, она сказала Стивену, что давно подумывала о том, чтобы сменить работу, что ей всё надоело: и коллеги, и директор, а на новом месте больше возможностей для самореализации, карьерного роста и так далее. Стивен поверил Хилари и согласился с ней, как делал всегда, а она ничего другого от него и не ждала. В какой-то момент Хилари почувствовала, что жизнь постепенно возвращается в прежнее русло, и она уже не так часто думает о Дэнни, да и мысли её приняли форму каких-то ностальгических воспоминаний, и она почти внушила себе, что всё в прошлом и что так и должно быть, и возвращаться к прежнему глупо, бессмысленно и невозможно. Она навсегда сохранит в памяти Дэнни и всё, что с ним связано… От таких размышлений её бросало в дрожь. Неужели это – всё? Тихая семейная жизнь представилась ей вдруг чем-то бескрайним, бездонным, вязким, обволакивающим и засасывающим глубже и глубже. Она словно была на празднике, праздник закончился, и начались непрерывные будни. Она не видела просвета в конце туннеля и стала сомневаться в его существовании. Хилари смотрела на себя в зеркало и видела лишь грустный взгляд разочаровавшегося человека. Нет, всё так и должно быть, то есть так правильно: и тихая семейная жизнь, и работа, и дом. А счастья или ещё чего-то: радости, какого-то парения над собой, над рутиной, над этой бесконечной осенью – не было.

Весна застала Хилари в полнейшем унынии, и она уже ничего не могла поделать с собой – не хотелось притворяться. Было утро, Хилари опаздывала на работу и в спешке допивала кофе. Телефонный звонок пронзил тишину, царящую в квартире.

– Привет, ты можешь разговаривать? – Это был Дэнни, и Хилари едва не запрыгала от радости.

– Да, могу.

Но Уолтерс почему-то молчал.

– Дэнни, – позвала она.

– Хилари

– Приезжай ко мне, – быстро проговорила она, словно боясь не успеть произнести эти слова, – Прямо сейчас.

Хилари нажала на «отбой» и тут же набрала номер школы и отпросилась с работы на весь день. Затем она бесцельно ходила по квартире, выкурила две сигареты, вспомнила, что накрасилась не аккуратно, подбежала к зеркалу, принялась подправлять макияж, но у неё тряслись руки, и получалось только хуже.

Звонок в дверь застал её врасплох: по мнению Хилари, она ужасно выглядела и ничего не успела с этим поделать.

– Привет, – сегодня Дэнни показался ей лучше, чем когда бы то ни было. Или она так по нему соскучилась?

– Привет, – Хилари закрыла дверь и, обернувшись, заметила белую розу в руках у Уолтерса.

Он смущённо улыбался, молчал и, кажется, совсем забыл про цветок. Эта сцена умилила Хилари. «Какой же он ещё ребёнок», – подумала она и улыбнулась. Дэнни протянул ей розу.

– Спасибо, – прошептала Хилари, потому что что-то сдавило ей горло, говорить стало трудно, она склонила голову к цветку, чтобы Дэнни не увидел внезапно подступивших слёз.

Потом, когда утихли эмоции, и Хилари, и Дэнни могли говорить: и о том, как каждый из них теперь живёт, и о том, почему Хилари прекратила их отношения, и зачем она ушла из школы, и что делала после, и о том, как Дэнни звонил ей и пытался узнать, где она работает сейчас, и как подъезжал к её дому, ждал, что она пройдёт мимо, и, передумав, уезжал, и затем, собравшись с духом, набирал номер её домашнего телефона и бросал трубку, не дождавшись соединения, решив, что он больше ей не нужен, а значит, ни к чему всё это, а потом снова всё повторял. Они говорили и говорили, иногда даже перебивая друг друга, и каждый про себя думал, что же теперь будет, и втайне боялся любой развязки.

Хилари подумала, что то, о чём она мечтала последние несколько долгих, однообразных недель, сбылось, и вот Дэнни здесь, и её сердце бьётся так часто, и сияют глаза, и немного путается речь, однако, к радости почему-то примешивалась горечь, и Хилари ничего не могла с этим поделать: ведь снова вернулось всё, от чего она так старательно, и уже не один раз, убегала. Её руки так и норовили обнять Дэнни, крепко к нему прижаться и не отпускать, но что будет дальше? Замкнутый круг.

– Ты не договорила, – произнёс Уолтерс, и Хилари поняла, что, задумавшись, оборвала себя на полуслове.

– Извини, – она помотала головой, сбрасывая оцепенение, – Мне нужно подумать.

– Хорошо, – Дэнни был явно сконфужен, очевидно, он не понимал, отчего в ней произошла эта перемена, и их оживлённая беседа внезапно прервалась. Он принялся ходить по комнате, нашёл сигареты, закурил и вдруг, как когда-то, наткнулся глазами на фотографию Стивена. «Зачем мне всё это нужно?» – пронеслось у него в голове, и он бросил взгляд на Хилари. Та сидела к нему спиной и, почувствовав, что он на неё смотрит, обернулась. Он затушил сигарету, быстро подошёл к Хилари и поцеловал её.

Они потом вдвоём мылись в душе, и Уолтерс снова признался ей в любви, Хилари смотрела на него и улыбалась. От воды у него блестели ресницы, и множество струек стекало вниз по лицу.