Королевна

Иресса непонимающе хлопала глазами, потирая разбухшую щеку. Сколько же ее не было в реальном мире? Что за это время успел натворить колдун? Где же сестры? Её морок, само собой, уже не действует, так почему в ней видят ведьму?

Отчаяние еще не настигло её, и Иресса пыталась спокойно осмыслить происходящее. Коровий мор, значит. Переложить все на «ведьму», которая вовремя исчезла, и, вероятно, внушить простым (для него) заклятьем нужные мысли людям. Браво, старик, браво! Просто и со вкусом. Иресса усмехнулась. Будь она настоящей ведьмой, ни жгуты, ни оковы не спасли бы его от возмездия. Однако это не значит, что колдун до конца понял всю правду про нее.

Размышления заняли остаток вечера, пока вновь не открылся амбар. На этот раз Никола был не один – пятеро дюжих мужиков-работников, которых сама Иресса, порой, излечивала от хвори, пыхтели у него за спиной.

– Взять эту нечисть, – скомандовал он.

Двое мужиков без лишних разговоров потянули женщину за собой с помощью цепи, а остальные окружили её по бокам, нацеливая вилы: на случай, если замыслит читать заклятья. С этими людьми она работала на ферме, обедала за одним столом, рассказывала байки на вечерней заре и слушала их истории за чаем перед сном. А сейчас они будто не узнали её, подчиняясь купцу.

Иресса была достаточно смышленой женщиной, чтобы понимать невиновность бедных людей. Плакать, стонать и умолять казалось бессмысленно – каждый лишний звук только больше раздражал «исполнителей», заставляя причинять дополнительную боль. Она молча шла по холодной земле, мимоходом поглядывая на зевак у ворот их фермы. Казалось, что люди не помнили её или вовсе никогда не знали, хотя морок прежней «ведьмы» давно рассеялся – выходит, колдун постарался на славу. Упрямая злоба и презрение читались в глазах встречных прохожих. Шли до самой площади. Сумерки сгущались, но впереди довольно ярко пылал костер.

* * *

Иресса внезапно рассмеялась с явными истерическими нотками в голосе. Толпа отшатнулась.

– Серьёзно? Костёр, по-вашему, это спасение?! – и снова захохотала.

Это уже слишком. Она не может умереть вот так глупо, по обвинению в «ведьмовстве», к которому всю жизнь стремилась, но так и не достигла.

– Руки словно крыла, опусти рукава, платье в пол, не гляди, от беды отведи… – затянула вдруг сухонькая старушонка. Иресса узнала её, конечно, как и всех остальных присутствующих. Матушка Золя, звали её так. Местные считали старушку праведной и мудрой, но вместе с тем поговаривали о небольшом умственном помешательстве.

Работники купца подвели ведьму к столбу и закрепили цепь. Мужики быстро разложили подготовленный хворост, а один из них вытащил небольшое полено из полыхающего рядом костра и бросил на сухой валежник.

Вокруг Ирессы взвились птицы, они носились с криками в ночной тишине; усилился ветер, ясное небо с луной заволокло тучами. Даже погода взялась доиграть нелепую пьесу её жизни. Иресса уже не могла остановиться и потеряла контроль – она хохотала во весь голос, когда жар от пламени начал подбираться к ступням.

– Танец смерти твоей разнесёт суховей! И огонь от костра – избавленья пора, ты пляши, раз жива, ты гори, как трава! – Кричала Золя, и люди подхватывали её песню, покачиваясь вправо-влево, точно исполинские волны.

Пламя жадно цеплялось за ноги. Иресса действительно будто танцевала, пытаясь убраться от огня. Она перестала смеяться и закричала, чувствуя боль от ожогов на ступнях. Толпа не унималась, будто в трансе подпевая:

Вот и вышел твой срок,

Будет ведьме урок:

Ты, огонь, догорай,

Жизнь её забирай,

Тьму из глаз выгоняй

И нас, мирных, спасай!

Внезапный ливень хлынул стеной, разметав толпу и потушив огонь. Столбы дыма, шипя и извиваясь, поднимались вверх серыми змеями. Ведьма осталась жива. Но Никола не собирался отступать: он схватил железный прут у ближайшей кузни и с яростным воплем кинулся на Ирессу.

Женщина зажмурилась. Секунда, две, три – смерть не наступала. Ливень не прекращался. Он падал вниз стрелами настолько плотно, что Иресса, открыв глаза, с трудом различила Николу, лежащего в обнимку с прутом. Он спал, как и другие зеваки, не разбежавшиеся от ливня. Женщина заплакала, повиснув на цепи, стараясь подогнуть обожжённые ноги.

– Лалита, Агата, покажитесь, – проговорила она наконец.

Из-за угла торговой лавки вышли две женщины: высокая статная Агата и хрупкая голубоглазая Лалита.

– Ну здравствуй, сестрёнка, – проворчала старшая, приблизившись, и одним касанием разорвала цепи. – Крепко ты впуталась.

– Бедняжка, я так переживала! – Заворковала Лалита, которая всегда была чувствительной и ласковой.

Сестры подхватили Ирессу под руки, чтобы обожжённые ноги сестры не касались земли, бережно и осторожно. Пострадавшая больше не могла вымолвить ни слова, погрузившись в беспамятство.

Спрятавшись в заброшенной избушке, сёстры подождали, пока Иресса немного придёт в себя, наскоро подлечили ожоги и все вместе покинули селение до первого луча солнца.

* * *

Оставшиеся на той земле Никола со своими работниками и прочие жители уже спустя час после сонного оцепенения совершенно ничего не помнили. Лалита постаралась, и всё произошедшее показалось им сном, оставив в головах жителей привычный образ жизни, без ведьм и колдунов.

Колдун убрался из деревни ещё накануне, когда «Агга» не явилась на встречу; он воспринял это как личное оскорбление и, не зная всей сути, устроил коровий мор, внушил Николе и ближайшим людям нужную мысль, подставив «ведьму». После этого ушёл в соседнее село и думал вернуться через пару недель. Он, сам того не зная, помог открыть вход в Незримый Проклятый мир, где была Ая. Хотя Колдун собирался всего лишь установить заклятье на территории будущей дуэли. По замыслу, если бы Агга всё же пришла и ударила первой, её отбросило бы и оглушило собственное заклятье.

Чуть опоздавшие сёстры, на том же самом месте, на границе наведённого Колдуном заклятья, решили вызвать «сонное» видение – этим иногда пользовалась Лалита, ведь иначе воздействовать на людей она не могла.

Зов через сон вышел немного не таким, как ожидала Иресса: как только Лалита увидела сестру в безобразном виде, то без лишних вопросов просто втянула её «назад», и будь это реальный мир – Иресса проснулась бы в том месте, где уснула. Однако она во плоти вернулась туда, откуда пришла, то есть к дому Николы, а сестра, испугавшись не на шутку, поторопила Агату, и те сразу выдвинулись на помощь.

Спустя день после костра, Иресса поведала родным ведьмам об Ае и странном заклятье, что настигло бедняжку. Агата пожала плечами, мол, никогда не слышала о таком. Лалита грустно сказала, что её дар не способен проникать в чужие миры, а Ирессе просто повезло в тот единственный раз, когда магия сна вступила в контакт с нагромождением других магических «зарядов» и подействовала таким странным образом. Не один день думала женщина о новой подруге, даже отважилась специально уснуть и попробовать во сне приблизиться к девушке под контролем Лалиты. Но ничего не выходило. Тогда Агата, глядя на бесплодные попытки сестёр, изрекла одну простую истину:

– Иресса, это всё глупости. Извини, Лалита, но это так. Помочь бедняжке можно только одним путём: убить того, кто наложил заклятье. Они ведь связаны крепкими узами, если всё это правда. Мы здесь ничем не поможем.

Глава 8

Ромэн увидел Аю снова в полдень, но теперь без стеснения и страха подлетел в виде сокола близко, приземлился на скамью рядом с девушкой. На Королевну выжидающе уставились два желтых глаза. Ая без слов обратила юношу, и тут же отвернулась.

– Здравствуй…

– Здравствуй, Ая. Знаешь, я хотел…

– Погоди, я принесу тебе одежду.

Облачившись в тот же костюм, что и в прошлый раз, Ромэн продолжил свою речь.

– Я только хотел увидеть тебя. И, прошу, не отправляй меня обратно так внезапно, мой сокол будто с ума сошел в тот раз, я не мог им управлять. Я бы хотел провести с тобой весь день, и этого было бы так мало… Но, боюсь, с рассветом сам испарюсь. Правда, толком не понимаю, как это происходит…

Юноша тараторил, сбивался, но смотрел на девушку и не мог отвести взгляд, он отчаянно хотел взять её за руку, обнять – но пока боялся, сам не зная, чего. Ая слушала гостя, едва заметно улыбаясь. Он был искренен, откровенен, и она нуждалась в нем, как в собеседнике и единственном друге.

Девушка предложила присесть на скамью у раскидистого дерева, где она проводила много времени за чтением и вышивкой, если позволяла погода.

– Ты сильный маг, но тебе нужно множить и укреплять свою силу, познавать её. Кто научил тебя летать в соколе?

– Никто, я сам. Я даже не представляю, откуда во мне эта сила? Мои родные, близкие, все, кого я знаю – обычные люди. А про поколение предков мне мало известно: так уж вышло, что смерть забрала их рано. Мои родители переехали из залива Джордиса, а это земля в другой стране.

Ая задумалась о том, что она и сама мало что знает о своей родне из прошлого, почему-то никто не упоминал о них. И это действительно странно, ведь все знатные семьи обычно кичатся родством с той или иной ветвью известных людей, вывешивая гобелены и портреты в своих замках и торжественно произнося девиз рода на любом значимом празднике. Это присутствовало и у Аи, но в меньшей степени, чем у других. Только ни гобелен, ни портрет все равно не отразят истинную сущность человека.

– Сейчас не у кого спросить, – закончил юноша, – моему отцу уже за семьдесят, и даже он мало что рассказывал о поколениях нашей семьи.

Они сидели на скамье, иногда касаясь друг друга кончиками пальцев, словно бы случайно, вели неспешную беседу, но в сердце Ромэна бушевало волнение, трепет, желание взять её нежные маленькие ручки в свои и больше не отпускать ни на миг. Над поляной нависла туча, прикрыв солнце, отчего сразу стало холоднее, по-осеннему зябко, а на девушке надето лишь тонкое приталенное платье цвета позднего заката. Ромэн захотел обнять её, чтобы согреть, но сдержал себя, лишь придвинулся чуть ближе.