Королевна

– Правильно мыслите, душечка. Я многое смогу, будь у меня целая птица.

– Но…

– Но это всё не сразу, драгоценная моя. Я уверен, вы можете принести что-то ещё. Скажем… завтра? По крошечке, по осколочку мы сможем лучше прояснить картину.

– Я могу принести что-то из клетки, думаю. Только теперь, когда стало известно, что здесь замешана магия – не опасно ли всё это?

– Если бы вы боялись опасных последствий, вряд ли я видел бы вас здесь одну, в тёмном лесу, в моем доме, особенно после первого знакомства… не так ли?..

Ведун лукаво усмехнулся, отчего у леди Плэмери мурашки вновь побежали по телу. Условившись вернуться на другую ночь, женщина поспешила уйти, а ведун проводил её задумчивым взглядом.

* * *

Ая рассказала Ромэну ещё и часть той полузабытой, даже будто надуманной, как иногда казалось, истории, от которой до сих бросало в дрожь. Она каждый день, после своего проклятого изгнания в иной мир, по крупицам собирала обрывки туманных воспоминаний о первом дне, когда Тонкс привёз её в лес, в свою хижину.

Тогда девочка и вправду могла думать только о том, что учитель – сумасшедший старый колдун, который похитил её с одной целью. Зайдя в дом по вежливому приглашению, Ая молча села на стул у самого входа. О чём был разговор и что происходило в первые минуты – не столь важно. Сейчас Ая не могла вспомнить, но ничего вроде бы страшного, по крайней мере, по ощущениям.

Но в полночь началось жуткое действо. Он опоил её зельем, и она уснула. Проснулась уже в цепях на шее, руках и ногах, лёжа на овальном камне, холодном и шершавом, который, как она помнила, каждую секунду забирал у неё жизнь. Платье оказалось разорвано в нескольких местах и походило на лохмотья. На теле были начерчены неизвестные символы дурно пахнущими чернилами, а несколько знаков на руках и ногах кровоточили – их вырезали прямо на плоти. Кругом царила темень.

Девочка приходила в себя и тут же теряла сознание. Камень становился холоднее и словно бы острее, причиняя дополнительную боль. Лицо чародея она совсем не видела, не помнила, только чувствовала повсюду запах крови и ядовитых зелий. А ещё его голос, бормотание, повторяющиеся фразы: «Сутки там пробудет – дом родной забудет».

Ая закрывала глаза ладошками в темноте и старалась не дышать. Ещё один момент девочка запомнила, когда совсем ослабела и перестала реагировать на звук, запах и боль: она покинула своё тело и спустя мгновение вернулась в человеческую оболочку уже с новой неизведанной силой.

Тонкс довольно захохотал и, как Создатель, обошёл свое творение кругом.

– Молодец, девочка, – промурлыкал он, – ну ладно, отдыхай. Скоро посмотрим, на что ты сгодишься.

И свет сознания померк. Но последняя пролетавшая мысль была тверда, как алмаз:

«Это не мой родной дом».

Чародей провёл обряд по всем правилам. По древнейшим, разгаданным за десять долгих лет, рунам. Все условия выполнены. Предстояло ещё много работы и не один месяц ожидания. Но задуманное стоило того, как убедил себя Тонкс. Тем более, дальше будет легче: девчонка ничего не должна помнить о прошлой жизни, о родных (никаких лишних эмоций, сожалений и чувств) и воспринимать новую жизнь как данность, естественный и единственный возможный вариант. При этом заложенные в человеке знания и таланты, а также любимые увлечения и характер оставались неизменными и при правильной подготовке лишь развивались и совершенствовались. А частичка вложенных в обряд заклинаний наделяла простого смертного способностью к магии.

Это обещали руны.

Но не всё случилось так: одна маленькая закорючка оказалась ошибкой, досадным промахом, который допустил другой великий чародей, создатель этого сложного, многогранного заклинания, спрятавший его части по свету.

И чародей об этом не знал: Ая помнила всё и всех с самого начала, но долгое время эти знания и воспоминания не вызывали эмоций, пылились на полках сознания подобно ненужным старым книгам. Когда Ая научилась некоторым простым заклинаниям и познала свою силу, прошлая жизнь ворвалась в её разум и потрясла девушку. А потом ей попалась на глаза та книга об иллюзионистах…

* * *

Ромэн вернулся в замок лишь перед самым рассветом. Сокол устал, он даже не обратил внимания на еду и моментально уснул, несмотря на гомон других птиц, едва дверь птичника закрылась. Теперь юноша по возвращении был бдителен и осторожен: всегда сам проверял, где птица, всё ли на своих местах и крепки ли замки. Удовлетворенный, он на цыпочках собрался прошмыгнуть в свои покои, но тень внизу, у окраины дороги, уходящей в лес, изменила его планы.

Замок стоял на высоком холме, и с любой точки было прекрасно видно, что происходит на этом малолюдном пути, ведь он вел в чащу, и добрые люди и купцы обходили это пагубное место стороной. Все приезжие предпочитали другую дорогу, даже соседи, жившие за лесом, пользовались объездной тропой.

Ромэн затаился у колонны открытого коридора. Тень медлила. Густые кроны деревьев в предрассветных лучах слегка скрывали её. Пеший, без поклажи и очевидного оружия, в плаще с капюшоном на голове. Юноша обошел коридор и выглядывал теперь с другого края, но человек исчез. Странно. Нужно быть начеку. Придя в комнату, Ромэн обхватил голову руками и кружил так, будто потерял контроль над собой, затем плюхнулся на кровать и простонал в голос.

Как все запуталось за такое короткое время! Узнавая о жизни Аи новые детали, его не покидало предчувствие близкой беды. Но назад дороги нет, и Ромэн ни за что не поменял бы свой путь, лишь бы избежать проблем.

Короткие встречи до сумерек её мира – это все, что осталось им, если он не научится владеть своей силой.

Из послушного и мечтательного юноши, иногда примеряющего на себя роль менестреля, он должен стать тем, кого хотел бы видеть отец: суровым мужчиной, воином, героем. Вместе с тем, Ромэн задумал не только освободить Аю из магического купола сотворенного мира, но и наказать её обидчика, мужа-чародея. Как добиться этих целей, юноша пока еще не знал. Да и на пути возникла неожиданная преграда – это заботливая матушка. Не сомневаясь, что делает только благо и желает счастья, она могла нарушить едва установившуюся сказочную связь.

Глава 9

Весь следующий день матушка не отходила от постели супруга – тот слег с лихорадкой и очень медленно приходил в себя. Ромэн тоже просидел у него несколько часов, давая матери отдохнуть.

– Сын, – слабо проговорил отец, повернув седую голову в его сторону. Глубокие карие глаза словно затянула мутная пелена, они уже не блестели как раньше, зрение подводило старика, заставляя прищуриваться. Смуглая кожа песочно-коричневого цвета покрылась пятнами и морщинами, выдавая возраст и частые болезни.

– Да, папа, я здесь.

– Я скоро уйду к предкам, – продолжил он, – я не дурак, понимаю, что конец близок. Послушай. Ты совсем взрослый, ты поймёшь. Но матери не говори, умоляю!

– Я слушаю тебя папа, и можешь ни о чём не волноваться – я никому ничего не скажу, если ты так желаешь.

В просторную спальню вошла служанка, и старик замолчал. Она поклонилась и поставила кувшин с морсом на стол, острым взглядом пробежалась по покоям – везде ли порядок, не нужно ли чего принести или заменить, – вопросительно посмотрела на Ромэна, но тот жестом отпустил встревоженную девушку.

Комната не нуждалась в уборке: леди Плэмери давно установила чёткие правила для всех слуг, и каждый понимал, что означает «порядок» в понимании хозяйки. А до их с мужем спальных покоев и вовсе оказались допущены лишь две вышколенные служанки, молчаливые и исполнительные.

Отец, покашляв, продолжил:

– Мой дед, твой прадед, был необычным человеком. Он хранил свой секрет до самой кончины, открывшись мне в последний час жизни. Он был… чародеем.

Ромэн похолодел.

– Но никто из родни не знал: он скрывал свою силу, чтобы избежать пересудов и гонений, и я поверил в это. Не могу сказать, что за сила таилась в нем, но истинно верю, что использовал он её с добром…

Старик закашлялся, Ромэн протянул стакан воды. Сделав пару глотков, он продолжил.

– И это значит, мальчик мой, что в нашей крови есть капля магии, хоть и не нашла она выход ни в моем отце, ни во мне… и ни в тебе тоже, верно?

Ромэн промолчал.

– Или ты такой же? – осенило старика. – Но, знаешь, не говори. Никому – ни мне, ни матери – она не вынесет этого. Я никому не говорил про деда, ты – первый. Понимаю, что я не тот, кому ты должен открыться, если есть что открывать, – он подмигнул сыну и похлопал по руке.

Ромэн мысленно, всем сердцем поблагодарил отца за разговор. За минуты они стали ближе друг к другу так, как не были за всю жизнь. Ему стало невыносимо жаль видеть некогда крепкого и могучего отца совершенно бессильным, лежащим в постели посреди дня, вынужденного глотать целебные настойки и прибегать к помощи слуг, чтобы сесть, опираясь на тяжёлые подушки.

– Ну всё, Ромэн, я чувствую себя разбитым. Пора отдыхать. Надеюсь, ещё проснусь.

– Ещё не твой закат, папа.

В дверях отец окликнул его:

– Ромэн?

– Да?

– Сделай правильный выбор, – и прикрыл глаза, засыпая.