GLASHA. История скайп-школы

Марк стоял возле распахнутого сейфа. В руках он задумчиво крутил банковскую резинку. Металлический шкафчик был пуст. Машинка для пересчета денег тихо шуршала на столе. Рядом стоял полуоткрытый кожаный портфель, внутри него виднелись запакованные купюры.

Смысл этой сцены не сразу дошел до меня. Ее можно было интерпретировать как угодно, но я точно знала одно: «ценного сотрудника» в этом кабинете не должно быть ни при каких обстоятельствах.

Гений коммуникации

– Доброе утро, – холодно поздоровалась я.

Он вздрогнул, испугался. Лицо по-бабьи расплылось, рот задергался…

– Что ты здесь делаешь? – в моем голосе зазвучали чужие металлические нотки.

– Привет, – он сглотнул и облизал пересохшие губы. – Тебе уже лучше? – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Я хотел зарплату ребятам раздать, пока ты болеешь.

– Откуда у тебя ключ от сейфа? – продолжала я допрос.

– Ты сама мне дала, забыла, что ли? – он наконец расплылся в своей фирменной открытой улыбке.

– Я сама раздам зарплату, спасибо за помощь.

Я все еще не могла поверить в происходящее.

– Кать, да ты чего? – заговорил он со мной, как с малолетней дурочкой. – Думаешь, я себе беру, что ли? – Он натужно рассмеялся: – Ничего себе заявление, вообще-то я могу и обидеться.

– Просто положи деньги обратно, – сухо произнесла я.

– Ой, да пожалуйста, – он начал вынимать пачки из портфеля. – Я же просто помочь хотел.

Руки у него дрожали. Гора денег на столе росла. Я никак не могла выровнять дыхание.

Закончив, он театрально продемонстрировал мне пустой портфель, захлопнул его и с гордо поднятой головой вышел из кабинета.

– Марк, – остановила я его в дверях, – зачем? Ты же мог просто попросить… Может, у тебя какие-то проблемы? Скажи…

Он резко развернулся.

– Проблемы? Да что ты знаешь о проблемах?! – с ненавистью прошипел он. – Тебе же все даром достается! Топнешь ножкой – вот тебе и фирма! Топнешь другой – вот и бабки уже ручьем текут! Ты, тварь, сама меня спровоцировала. сама дала этот ключ долбаный. Сука ты тупая! – изо рта у него вылетала пена.

Тут я захохотала. Смеялась так, что не могла остановиться, пока внизу не хлопнула дверь.

Потом села и разрыдалась. Я плакала так горько, как никогда в жизни. Дико болело сердце. Я вспоминала, как обожала этого подонка, гордилась им. Какой он был внимательный, предупредительный, как искрометно шутил. Нередко мы вместе обедали и трепались обо всем на свете. Иногда он подвозил меня до дома и даже учил моих детей играть на гитаре, а порой задерживался у нас, и мы смотрели первые серии «Игры престолов».

Надо же – оказывается, мне все даром достается. Я отложила свои двадцать тысяч рублей из кучи купюр и вытерла слезы.

Время жалеть себя закончилось. Я как могла привела лицо в порядок и встретила сотрудников, начинающих рабочий день, с улыбкой. Раздала им зарплаты и премии и пожелала хорошо отдохнуть на праздниках. Марку перевела причитающуюся ему шестизначную сумму на карточку и наконец-то поехала домой.

Вечером я набрала по «Скайпу» Женьку и сбивчиво пересказала утренние события в лицах.

– Понятно… Неужели я ошибся… – скупо обронил он. Голубые глаза старого друга потемнели, неправильные черты лица заострились. – Какие у вас там африканские страсти кипят, – вдруг ни к селу ни к городу добавил он. – Однако странно: сумма совершенно смешная. Так рисковать из-за копеек, с его-то способностями? Ничего не понимаю. Ладно, возьму, пожалуй, пару деньков отпуска и сделаю дабл-чек всех его операций. К сожалению, уволить его мы сейчас никак не можем, слишком серьезные люди завязаны… Да и формально он ничего не украл. Ну, наорал на тебя, с кем не бывает. Может, это был нервный срыв, а может, и что-то другое… В общем, так: я сделаю вид, что ничего не знаю об инциденте. Позвоню ему, как обычно… посмотрим, что получится. Клиентов новых ему давать мы, естественно, не будем, а ты подумай, кому можно перепоручить старых. И заканчивайте, в конце-то концов, работу с наличкой, какой-то семнадцатый век, ей-богу! – криво улыбнулся напоследок школьный товарищ.

Осторожно: психопат

Женька вышел на связь через пару дней. Он был мрачен, но начал с хорошей новости:

– Все проверил, никаких нареканий по текущим работам нет. Все идеально, и даже слишком, но… – Он сделал паузу, потер нос и продолжил: – Пробил инфу о нем здесь, в Канаде, – мой друг упорно избегал называть Марка по имени. – Жесть полная: незаконная предпринимательская деятельность, уклонение от уплаты налогов. Был осужден за сопротивление полиции, год отсидел. Депортирован. Вот такие дела. Он пожизненно невыездной. Вот и бесится. Нашел я кое-что и про его отца. Даже вспомнил его: жесткий психопат-садист, бил ребенка и покалечил жену, тоже сидит на пожизненном, газеты писали…

Я была в шоке.

Вечером позвонила жена Марка.

– Пожалуйста, приезжайте, – сквозь слезы бормотала она, – Марк хотел покончить с собой.

Если бы Женька не рассказал мне с утра невероятные новости про прошлое Марка, я бы, конечно, никуда не поехала. Но сейчас мое сердце дрогнуло. Я хотела увидеть собственными глазами, что эта парочка меня разыгрывает и давит на жалость.

Вот только, зайдя в их съемную квартиру, я уже не была так уверена в своей правоте. Крошечная комнатушка без прихожей находилась в заплеванном подъезде самого спального района Москвы. Предо мной предстала печальная картина их быта: покоцанная мебель, свисающие лохмотьями обои, сидячая ванна с хлипкой дверью. Впрочем, именно эта дышащая на ладан дверь помогла жене спасти Марка.

Он лежал на продавленном матрасе лицом к стене, серая клочковатая борода неопрятно торчала в разные стороны. От немытого тела ужасно воняло сортиром, запястья обмотаны светлыми женскими колготками, побуревшими от пропитавшей их крови. Испуганная маленькая женщина беспрерывно плакала.

Словом, если эта сцена была разыграна только ради меня, то они оба, без сомнения, заслуживали «Оскара».

Комок подступил к горлу. Я неожиданно для себя начала гладить его по голове, приговаривая:

– Прости, пожалуйста, прости меня.

Он остановил мою руку и прижал ее к лицу. Глухо произнес:

– Я не крал эти деньги.

– Я верю, – ответила я, чувствуя себя героиней мелодрамы. – Забудем это.

– Могу я выйти на работу? – в его голосе звучала мольба.

– Конечно, давай, приходи в себя! Увидимся!

Жена продолжала рыдать. Я посоветовала ей купить в аптеке что-нибудь успокоительное. И с иронией вспомнила, что многие наши состоятельные клиентки горячо мечтали оказаться на ее месте.

Евгению я решила ничего не рассказывать: было стыдно.

Я шла домой и прокручивала в памяти недавнюю историю, случившуюся с тетей Олей.

Она для приработка и немного от скуки решила сдать одну комнату в своей квартире молодой девушке, приехавшей в Москву в поисках новой жизни. Девушка Светочка пообещала внести оплату за квартиру с первой получки. Но что-то не сложилось. В результате тетя Оля кормила ее каждый день домашними супчиками и пирожками, с сочувствием выслушивая рассказы о ее нелегкой жизни. Потом Светочка стала регулярно одалживать у своей арендодательницы небольшие суммы. И вот в какой-то момент Ольга Самуиловна позвонила мне с просьбой помочь продать квартиру. Она была очень взволнована: оказывается, жиличка обвинила ее в краже перстня с изумрудом.

– Наверное, я хожу по ночам, как лунатик, – в смятении рассказывала моя родственница, – вот и взяла этот перстень во сне да куда-то положила. А он ведь очень дорогой. Надо Светочке компенсировать стоимость, – всхлипнула она.

На разборки тогда поехал Олег: помог Светочке собрать ее вещи и выместись к чертовой матери.

Теперь вот я извиняюсь перед человеком, который назвал меня «сукой тупой» и пытался ограбить… Видимо, дурь – это у нас наследственное…

С другой стороны: ключ мог остаться у него с того времени, когда в кабинете устанавливали сейф. Сколько тогда в комплекте было ключей, я уже и не помнила. Вполне могла оставить один Марку. Если бы он хотел взять деньги, то зачем ему их пересчитывать? Мог бы дома пересчитать… То есть я ни за что ни про что наехала на порядочного человека, обвинила его в нечестности, фактически довела до самоубийства… Ну и кто я после этого? Сердце болело все сильнее, я чувствовала себя ужасно.