Проклятие рода Кенигсгейлов

– Я не знаю, как так получилось. Но ни один род не выступил против этого и не потребовал изгнания и лишения сил Монрейнов. Ни один, леди Найтингейл, – он вернулся к прерванной трапезе.

– Перестаньте называть меня так. По крайней мере, когда рядом никого нет, – нехотя взяла алюминиевую ложку, почувствовав на пальцах холод незнакомого металла. На удивление легкая, по сравнению с серебряными столовыми приборами. Зачерпнула картошку, попробовала. Лорд оказался прав: не только не хуже, чем в обители, но даже вкуснее. Заметила, что мужчина с любопытством наблюдает за моим экспериментом.

– Что? – смутилась я, испытывая немалое неудобство от того, что не могу промокнуть губы салфеткой. На верхней губе застыл соус. – Не подскажете, где здесь уборная?

Подарив мне очередной веселый взгляд, мужчина провел большим пальцем по моей губе и слизнул с него соус.

– Все. Ваше достоинство сохранено, ведь неудобно должно быть мне, а не вам, – он тихонько усмехнулся и, отломив от каравая большой кусок, еще дымящийся теплом печи, протянул мне.

Я хлопала ресницами, до сих пор ощущая на губе тепло его пальцев. Неужели он и правда сделал то, что сделал? Невзирая на мой социальный статус? Недопустимая дерзость. Но почему-то приятная.

– Лорд Найтингейл, – едва слышно прошептала я, требуя объяснений.

– Во-первых, – устало вздохнув, он снизошел до объяснений. – Вы – леди Найтингейл. Моя жена. Мы тайно обручились в монастыре Пресвятой Девы и возвращаемся в Ардлис.

– Но почему не сестра?

– Мои сестры известны всему высшему свету, – он развел руками и снова улыбнулся, от чего его изумрудные глаза, кажется, даже вспыхнули волшебным огнем. – Поэтому только жена. Во-вторых, никогда нельзя знать наверняка, есть ли кто рядом. Вас учили быть красивой, меня – сильным. Пока вы отрабатывали навыки бальных танцев, меня тренировали защищать вас.

Щеки вспыхнули огнем. Он на что намекает?

– Потому в вопросах тактики и вашей защиты вы подчиняетесь, – заметив мой открывшийся рот, желавший возразить, он отрезал на корню. – Беспрекословно. Иначе…

– Через плечо и выпорете? – приподняла бровь.

– Без промедления.

– Вы сознаете, кому говорите подобные вещи? – наши взгляды скрестили шпаги. Изумрудный и цвета весеннего льда. Кажется, я начала понимать, почему вся эта ситуация так забавляет лорда. После меня – он первый претендент на престол. Ему крайне выгодно, если я, скажем, случайным образом упаду с лошади и не доеду до Ардлиса. В конце концов, что я о нем знаю, кроме того, что мужчина невероятно хорош собой, прекрасно владеет мечом и невосприимчив к магии? От желания применить к нему внушение нестерпимо чесались кончики пальцев. Как жаль, что это бесполезно.

Вместо ответа мне подарили наглую улыбку.

– Вы… самодовольный, надменный и напыщенный… – я планировала изложить стройный ряд из пяти или даже шести прилагательных, характеризующих все открывшиеся мне оттенки личности лорда Найтингейла. Увы, возможностью говорить с куском хлеба во рту я не обладала.

– Здесь прекрасный хлеб, леди Найтингейл. Попробуйте, вам понравится.

Если бы лакрии умели выжигать взглядом, все заведение в один миг осело бы пеплом. Тем не менее, оттолкнув руку лорда, я попробовала хлеб и нашла его действительно очень вкусным, а потому принялась обедать. Все же впереди долгий путь и мне понадобятся все силы. Оттачивать мастерство реагирования на хамство лучше с закрытым ртом.

Не сразу, но заметила, как из-за стойки за мной с любопытством и тревогой наблюдает девочка лет восьми. Мягко улыбнулась, от чего малышка отважилась подойти ближе. Она держала в руках небольшую доску и кусочек угля.

– Привет, малышка. Как тебя зовут?

– Иллария, леди. Вы очень, очень красивая! Как моя мама.

– Спасибо. А где твоя мама?

– Ее забрал Отец заступник, два года назад, – малышка горестно вздохнула, опустив синие, как морская волна глазки. Лакрия во мне почувствовала ее боль. Сильнейшую пустоту в сердце. Мама для этого маленького создания заменяла целый мир. – Проклятая лихорадка… Можно я вас нарисую? Чтобы смотреть на рисунок и вспоминать мою маму?

Непроизвольно положила ладошку на грудь, стараясь не поддаваться чувствам.

– Конечно, дорогая, – позволила я и мягко улыбнулась.

Заметив, как девочка уселась за столик знатных господ, хозяин трактира поспешил осадить дочь. Девочка, слегка высунув язык, чертила на доске мелом закорючки.

– Иллария, не отвлекай гостей от трапезы. Простите, леди, вы очень похожи на мою усопшую супругу, вот малышка и не удержалась.

– В этом нет ничего предосудительного, господин…

– Отец заступник с вами, леди. Я Самуил Трактирщик, – теребя фартук, извинялся мужчина.

– Самуил Трактирщик? – удивилась я и обратила взгляд на лорда.

– Крестьянам не положено иметь фамилии, – подтвердил он. Сложно в это поверить.

– Как же в таком случае, обращаются к вашей дочери?

– Иллария, дочь Самуила Трактирщика, – пояснил он.

– Уму непостижимо.

В трактир зашло еще несколько путников и, откланявшись, трактирщик поспешил обслужить господ. Одеты бедно, но справно. Не из благородного сословия. Толчок под столом вывел меня из задумчивого состояния и, уставившись на лорда, я выразила недовольство.

– Лорд, перестаньте.

– Вы о чем, миледи?

Толчок повторился. Да что он себе позволяет, еще и глядя мне прямо в глаза?

– Об этом! – зашипела я, когда почувствовала третий толчок и, нарушив правила приличия, нагнулась, чтобы заглянуть под стол. Лорд действительно был ни при чем. Увлекшись рисованием, девочка зарывала свои босые ноги в моих многочисленных юбках. Видимо, чтобы согреть их. Я выпрямилась и непонимающим взглядом уставилась на Илларию.

– Дитя, где ваша обувь?

– Сегодня очередь Санни. Потерпите, Леди, еще немного осталось.

– В каком смысле очередь Санни?

– Вчера я носила ботинки, а сегодня носит она, – не обращая на меня внимания, она заправила за ушко прядку пшеничного цвета и, смочив уголек, продолжила рисовать. И щебетала таким тоном, словно это само собой разумеющиеся вещи.

– У вас что, одни ботинки на двоих? – шепотом, как бы стесняясь своего предположения, спросила я.

– Нам еще повезло, леди, – она, наконец, подарила мне взгляд. Слишком осмысленный для восьми лет. Взгляд человека, который прошел через куда большие трудности, чем я. Ни один ребенок не заслужил страданий. Ни один. Мой долг как королевы сделать так, чтобы каждый подданный имел возможность заработать себе на достойную жизнь. – Вот у моей подруги, Лельки, дочери Михайлы Бояниста, он вон в углу играет, вообще в семье ботинков нет. А нам от мамы достались.

– Ты очень любила свою маму? – в груди разлился раскаленный свинец боли. Я чувствовала страдание девочки и осознала собственное.

– Очень, леди, – смахивая слезу, девочка улыбнулась. Какая выдержка. Какая храбрость! Как дается такому маленькому человечку подобная жизненная стойкость?

– Если позволишь, я отойду на минутку. Хочу сделать тебе подарок.

Девочка улыбнулась и, проводив меня взглядом, продолжила рисовать. Лерой хотел подняться и сопроводить меня, но я жестом показала, что не нужно. Нашла уборную, привела себя в порядок и сняла туфли. У меня маленький размер, а девочка скоро вырастет и сможет их носить. Подложив тряпочку, сможет носить уже сейчас. Без каблучков я стала ниже, и подол платья опустился до самого пола, скрывая босые стопы. Грубые деревянные доски неприятно холодили ноги. Сделав пару шагов по залу, сморщилась, поймав занозу, но, стиснув зубы, прошла к столу. Лорд Найтингейл, увидев в моих руках мои же туфли, сдвинул брови, но смолчал. Я присела перед девочкой на колени. Не как королева, но как мать своего народа.