Проклятие рода Кенигсгейлов

– Хорошо, – мое настроение существенно улучшилось и, закутавшись в шаль, я сделала еще одно повеление. – Мне необходимо узнать, что происходит в Ардлисе. То, что я увидела всего лишь за день пути, повергло меня в полнейшее уныние. Кто-то вредит короне. Мне нужно ненадолго уединиться.

– Что ж, – опуская мои ножки и поправляя юбки, произнес лорд. – Я буду здесь, совсем рядом, чтоб не упускать вас из вида.

– Сомневаюсь, что кто-нибудь съест меня в такой глухомани, – словно опровергая мои сомнения, из глубины леса, расположенного в ста шагах, не больше, донесся душераздирающий волчий вой. – Впрочем, – я быстро сменила мнение, – не отходите далеко. С вами мне спокойнее.

– Как пожелаете, миледи, – улыбнулся мужчина. Я проследила взглядом. Он отошел достаточно далеко, чтобы предоставить мне возможность использовать магию лакрии без лишних свидетелей, но находился достаточно близко, чтобы в случае необходимости спасти от вервольфа, голодного волка или, на худой конец, пьяного крестьянина.

Выдернув из прически черный волосок, я закрыла глаза, призывая свою магию. Кончики пальцев обожгло знакомым теплом, которое питало волосок, раздувая его вширь. Через несколько мгновений на моей ладони сидел крупный черный ворон. Таким способом мы тайно переписывались с Беатрис. Наших воронов нельзя перехватить или обнаружить. В случае опасности они оборачивались ветром и исчезали.

– Передай братьям и сестрам, пусть летят в Ардлис, в королевский дворец, станут моими глазами и ушами. Мне нужно знать, чего ожидать по приезду в город. Ждет ли меня трон или он захвачен самозванцами.

Ворон, понятливо наклонив головку, присел на лапках, давая сигнал, что собирается взлететь. Вскинула руку и, тяжело махая крыльями, птица вспорхнула и, стремительно набирая высоту, унеслась прочь. Как только вороны доберутся до Ардлиса, у меня появятся глаза и уши. Жаль, что эта магия, как и внушение, действует лишь до полной луны.

Мой посланник скрылся в темноте, и я дала лорду сигнал, что мы можем отправляться в путь. Нести меня на руках до лошади я не просила, тем не менее, игнорируя возражения, мужчина аккуратно подхватил меня и понес.

– Трава покрывается росой. Вы намочите ноги и простынете, – пояснил он.

Глядя, как на шее воина вздувается венка, я тронула ее пальцем и отчего-то хихикнула, как маленькая девочка, получив в ответ ироничную улыбку и таинственный блеск глаз, в темноте кажущийся волшебным, словно там, в их глубине живут светлячки в иссиня-малахитовых светящихся панцирях.

– Вы, правда, готовы умереть за меня? – вопрос сам сорвался с губ.

– Не раздумывая, миледи, – отчеканил он, подсаживая меня на коня. Из таверны в моих туфельках выбежала Иллария. Я поджала ноги, чтобы она, не дай Отец Заступник, не заметила, что я без обуви.

– Лорд, Леди! – звенящим голоском пролепетала она, искрясь от счастья. – Это вам от батюшки!

Она протянула большой тряпочный мешок и, помахав мне ладошкой, убежала, едва не теряя на бегу туфельки, в теплую таверну. На губах расцвела улыбка, когда лорд показал наш подарок – два свежих горячих каравая и бутылка молока. Это самый ценный дар, который могут преподнести крестьяне. Для них нет ничего ценнее молока и хлеба.

Убрав запасы, лорд отвязал коня и, ловко на него взобравшись, повез нас в Ридан. Не знаю от чего, но я не могла подавить улыбку. Вокруг – нищета и боль, темнота липким туманом обступает со всех сторон, и я даже не разбираю дороги, ранний холод впивается в кожу с энтузиазмом вампира, а я улыбаюсь и, как ни странно, чувствую себя в полной безопасности. Меня сжимают сильные руки лорда, который точно знает, что делает. Вот только откуда?

– Лорд, неужели вы в силах разобрать дорогу? – только сейчас я поняла, что остановка в таверне была сделана исключительно для меня. Без такой обузы мужчина еще засветло добрался бы до места.

– В этом нет необходимости.

– Вы лукавите. Всем необходимо зрение.

– Только не искателям. Я чувствую дорогу и этого достаточно.

Только сейчас заметила, что в темноте глаза лорда легко фосфоресцируют. Захватывающее зрелище.

– Меня вы тоже почувствовали?

– С живыми все иначе. Это не путь. Вас я нашел благодаря этому, – он приподнял рукав, и я не поверила собственным глазам, благо они никогда меня не подводили прежде. На кисти мужчины повязан простенький браслет с ракушкой, которую я нашла во время путешествия с батюшкой к морю. Я привязала ракушку на ниточку и, смастерив для себя такой же, один подарила Лерою, а второй оставила у себя. Когда мне было шесть, а ему одиннадцать, мы дали клятву дружбы и преданности. Смешную детскую клятву. А на следующий день меня на долгие пятнадцать лет увезли в монастырь Пресвятой Девы.

– Браслет дружбы? Вы все еще храните его? – сердце сжалось от трепета детских воспоминаний.

– А вы нет? – мужчина иронично вздернул бровь. – Видите ли, для меня все клятвы обладают равной ценностью. И те, что были даны в одиннадцать лет, и те, что я дал позднее. Я скучал по вам тогда.

– Вы – удивительный, – вырвалось само собой.

– А как же самовлюбленный, наглый, надменный?

– О, как только открываете рот, так сразу таким и становитесь, – я надула губки и уставилась в темноту перед собой. Впрочем, оттаяла быстро, поскольку мне не терпелось задать вопрос, который действительно меня волнует. – А вы можете найти… любого?

– Вы о Беатрис?

Какой проницательный. Я кивнула и, несмотря на темноту, лорд заметил мой жест.

– Если у вас есть вещь, которая ей когда-либо принадлежала или подарок от нее, то да. Найти труда не составит.

Отлично. Значит, как только я взойду на трон Всеславии, сразу же пошлю лорда Найтингейла найти сестру. Пусть живет во дворце, под охраной, в безопасности. К тому же, при помощи королевских ресурсов, возможно, нам удастся снять проклятие с нашего рода, чтобы она не боялась за жизнь ребенка. А пока мы даже до конца не можем понять его сущность…

– Постарайтесь отдохнуть дорогой. У графа нас могут поджидать неприятности. И не забудьте, что вы моя супруга. Ведите себя соответственно.

– Вы на что намекаете? – абсолютно точно, удивительным он быть перестал в тот же миг.

– На то, что инициатива в разговорах должна оставаться за мной. Ваше дело быть красивой и улыбаться.

– О, да. Я ведь только на это и способна! – не будь я верхом на коне, развернулась бы и ушла. Но все, что остается – гневно сопеть.

– Я этого не говорил, – в его голосе чувствовалось раздражение. – Вилиана, право, иногда руки так и чешутся отшлепать вас!

– Вашу королеву?

– Порой даже королеве нужна порядочная трепка! Вы добрая и мудрая девушка, но слишком уж эмоциональная.

– Что поделать, все лакрии такие, – попробовала оправдаться и, кажется, такой ответ его удовлетворил. Во всяком случае, дальнейший путь протекал только под мерный стук копыт и трели сверчков в жухлой траве. Сама не знаю, что со мной. Рядом с лордом теряю самообладание. Он выводит меня из себя постоянным неуместным отношением. А реагировать на хамство я так и не научилась.

* * *

Как мы добрались до Ридана, я даже не заметила, потому что вновь задремала на груди мужчины. В темноте спросонья сложно было разглядеть дом графа. Я смогла заметить только его внушительные размеры и большой сад с цветущими георгинами. Они отдавали ночному воздуху тяжелый пряный аромат. Тягостно притягательный и столь любимый мною. Конюх отвел нашего коня в стойло, а дворецкий проводил в гостиную, где, завернутый в багровый домашний халат, возле камина восседал граф. Что-то в его облике мне сразу не понравилось.

– Лерой! – мужчина, обернувшись на представившего нас дворецкого, в удивлении вскинул брови и поднялся. Он был тучным и от этого неуклюжим. Все его движения словно неестественные и рубленные. Гладко выбритое лицо с первыми признаками старения – ему под пятьдесят. Щеки свисают вниз как у откормленного бульдога, а глаза, непропорционально маленькие, иссиня-черные, как мои волосы, суетливо бегали, то по мне, то по лорду. Поежившись от такого пронзительного взгляда, я непроизвольно прижалась к лорду и взяла его под руку. – А это что за прелестное создание рядом с вами?

Мужчина подошел ко мне и разве что за подбородок не взял, чтобы лучше разглядеть. Лорд, чувствуя мой страх, прижал меня ближе, заявляя права и показывая графу, что его излишний интерес неуместен. Этот жест не ускользнул от внимания его светлости. Поведя носом, словно ищейка, он сощурил глазки-бусинки.

– Это моя супруга – леди Найтингейл, – такой холодной стали в голосе мужчины я прежде не слышала, даже обернулась, чтобы видеть его лицо. Стиснутые зубы, а в теплых и все время смеющихся глазах ни тени доброты. Граф ему тоже не нравился. Но, поскольку тот обратился к лорду по имени, они видели друг друга не в первый раз.

– Супруга! – воскликнул он, снова вглядываясь в мои ледяные глаза, в обрамлении черных волос кажущиеся порой совершенно прозрачными. К слову, сейчас мне хотелось стать полностью прозрачной. Внимание графа словно вымазывало меня грязью. Только сейчас я поняла, почему лорд настоял представить меня своей супругой, и не открывать личность Королевы. Не уверена, что граф не всадит нож в спину. Совершенно не уверена. Сейчас как никогда я радовалась, что никто из аристократии не знал в лицо ни меня, ни Беатрис. Шестилетняя девочка и двадцатиоднолетняя девушка разительно отличаются. Несмотря на то, что общие черты остались прежними, через пятнадцать лет об этом вряд ли кто вспомнит. – Что же с ней случилось с бедняжкой?

Он намекал на мое подранное платье. Слава Отцу Заступнику, не мог видеть, что я без обуви.

– В лесу на нас напали разбойники. Пришлось отбиваться. Возможно, вам что-то известно о банде, которая орудует в ваших местах?

– Обсудим это завтра, лорд, – бросая в мою сторону осторожные взгляды, заметил граф. – Женщинам ни к чему такие разговоры. Так, когда вы успели пожениться? Слышал, у вас было много девушек в Ардлисе. Почему вы решили остепениться?

Замечание о похождениях Лероя почему-то кольнули сердце. Какая мне разница? Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, разглядывала гостиную. Холодная, безжизненная, практически стерильная. Малое количество предметов и строго на своих местах. Камин – без цветов, статуэток и украшений, грубый из темного дерева стеллаж с книгами, два объемных кресла, обтянутых темно-красной кожей, повернуты к камину, между ними небольшой столик и пушистый ковер из шкуры убитого бурого медведя, чья голова с пустыми глазницами с удивлением смотрела на пляшущие языки пламени.

– Глядя на мою супругу столь пристально, вы еще спрашиваете?