Проклятие рода Кенигсгейлов

Я невольно улыбнулась такому ответу. Граф растянулся в сальной улыбочке.

– Весть о женитьбе скоро бы облетела всю Всеславию. Неделю назад видел вашего батюшку, он ничего не говорил о свадьбе.

Понятно. Граф Кернуэл нас проверяет. Стояла и улыбалась, как и просил Лерой. Хотя больше всего хотелось плюнуть в наглую и отъевшуюся за счет страданий крестьян физиономию и потребовать отчета обо всех делах. Почему, пока граф откладывает жир на своих боках, мои подданные на подопечных ему территориях умирают от голода и холода?

– Мы женились сегодня утром в обители Пресвятой Девы. Тайно.

– Девушка неблагонадежна? – граф нахмурил брови, глянув на меня. Не в силах сдержать подобной шпильки, сжала кулачки и высказалась:

– Что вы себе позволяете, граф? Еще и в присутствии леди!

Он, сначала пристально на меня посмотрел, а затем рассмеялся, слегка откинув назад голову, от чего его длинные медные волосы спали на лицо.

– Вижу, вижу. Аристократка. Так отчего же вы совершили церемонию тайно?

– Не уверен, что в Ардлисе было бы безопасно для леди Найтингейл. Как вы сами сказали, я не был обделен женским вниманием и не хотел, чтобы это сказалось на моей возлюбленной.

Он мягко поцеловал мою ладонь, в подтверждение слов.

– Что ж, – наконец граф, кажется, остался доволен ответами и соизволил принять гостей, как полагается. – Я распоряжусь, чтобы для вас подготовили комнату, а для Леди – новое платье. У вас траур, дитя?

Дитя? Да перед тобой твоя Королева, гнусный ты тип! Клянусь Отцом Заступником, я найду на тебя управу и без королевской гвардии!

– Да, ваша светлость, – небрежно склонив голову, смиренно ответила я. – Мой батюшка отправился к Отцу Заступнику.

– Мне жаль, – отмахнулся он совершенно безразличным тоном, вопреки этикету не выразив должным образом соболезнований. – Тем не менее, несмотря на траур, вы вышли замуж?

– Жизнь продолжается, – отчеканила я.

– Ну. Черных платьев в моем доме нет, но я уверен, моя рабыня что-нибудь для вас подберет. А пока, Эльдинант!

В гостиную вошел дворецкий с идеальной выправкой.

– Подготовьте для гостей покои на третьем этаже, накройте ужин в столовой и приведите Эдну.

– Да, ваша светлость.

– Вы сказали, рабыня? – я едва сдерживала гнев. Лорд предупредительно сжал мою руку, чтобы я не смела продолжать этот разговор. Но я не могла спустить его на тормозах.

– Да, одна распутница. Ее продали мне за долги.

– Разве это законно? Насколько знаю, рабство во Всеславии отменили более чем пятьсот лет назад.

Граф недоуменно посмотрел на лорда.

– Простите мою леди, ваша светлость. Она крайне любопытна. Дорогая, тебе лучше меня известно, что служители короны никогда не совершают противозаконных поступков.

Граф довольно причмокнул, погладив на лице усы, которых у него никогда не было и быть не могло и проводил нас в столовую, где слуги уже накрыли ужин. Я кидала на лорда Найтингейла недовольные взгляды, которые оставались безответными. Какая неслыханная наглость. В доме графа рабыня, проданная за долги! Во Всеславии запрещено продавать за долги даже представителей низших рас! Ни тролли, ни огры, ни даже гоблины не могут быть проданы. Они поступают в услужение для отработки долга, либо выплачивают его по суду самостоятельно. Но не попадают в рабство.

Ела я без особого энтузиазма, особо не вникая в суть разговора, который вели лорд Найтингейл с графом. Граф боялся лорда, а последний издевался, как мог, играя на обостренном самолюбии Его Светлости и осыпая смехотворными комплиментами, которые в купе с вином развязывали его язык. Он потешался над крестьянами, рассказал, что отобрал у них зерно для посадки и с интересом наблюдает, как они бегают к нему на поклон, умоляя помочь. Внутри меня кипела лава. По какому праву он до сих пор носит титул графа? Как отец допустил подобных людей до власти? Последней каплей стало пренебрежительное замечание:

– И кому как не вам, второму в очереди на трон, возмущаться, что власть получит какая-то девчонка! – он разве что не выплюнул эту фразу, от чего я даже подавилась. Рука лорда мгновенно накрыла мою ладонь. – Сколько ей? Нет и двадцати пяти! Конечно, если лорд Монрейн согласится стать регентом, может все и обойдется…

– Что обойдется? – нервно спросила я.

– Назревает бунт, – откинувшись на спинку стула и поглаживая живот жирными от жареной курицы руками, он улыбался. Угроза бунта вызывает у него радостную улыбку? – Поговаривают, инзраинцы объявились во дворце.

– Вот как? – гневно сжала в руках салфетку. За этот жест тут же уцепился граф.

– Леди недолюбливает ассиров?

– Господа, – закончив трапезу и промокнув губы салфеткой, объявила я. – День был тяжелым. Позвольте удалиться, – пока не наговорила и не наделала лишнего. Слова лорда Найтингейла об эмоциональности не прошли мимо моих королевских ушек.

– Лорд?

– Да, пожалуй, время позднее. Нам пора отдыхать.

– Что ж, Эльдинант вас проводит. Эдна с утра позаботится о наряде для леди Найтингейл, – вопреки этикету, он даже не поднялся из-за стола, хотя должен был, ведь титул лорда куда выше графского и обязывает проявлять уважение.

– Спасибо за щедрость, – выплюнула я и разве что не побежала за дворецким.

Темными, плохо освещенными коридорами – граф явно жалел денег на магические излучатели или хотя бы факелы – дворецкий довел нас до покоев на третьем этаже.

– Спасибо, – поблагодарила я, шагая в комнату. Когда лорд последовал за мной и закрыл дверь, в удивлении вскинула брови. – Вы хотели мне что-то сказать?

– Вы едва не выдали себя, – одним движением сняв с себя кольчугу, обозначил он. Амуниция со звоном легла в кресло возле источающего тепло камина.

– Лорд! Что вы делаете? – на моем лице наверняка отразилась паника.

– Готовлюсь ко сну. День был тяжелый, а вставать рано. Желаете принять водные процедуры первой?

Стояла, не в силах поверить в то, что слышу. Он что, собирается спать в одной комнате со мной? Но здесь только одна кровать! Обернулась, чтобы в этом убедиться. Действительно. Только одна кровать с воздушными перинами, пушистым одеялом и четырьмя подушками. Хорошо. Я согласилась ехать с ним на одной лошади в совершенно непозволительной позе. Ее можно оправдать крайней необходимостью. Но как оправдать сон в одной комнате при наличии в доме многих других? Когда я повернулась, чтобы изложить свои доводы лорду, застала мужчину с голым торсом. Слова, уже застывшие на кончике языка, приморозили его к небу.

– Вы что-то хотели сказать? – передразнил он.

Ошарашенными глазами уставилась на обнаженную грудь мужчины. Конечно, в учебниках по анатомии я изучала мужское тело, но вживую видела впервые. Тем более такое… красивое. В слабом свете камина его рельефно выступающие мышцы с полутенями произвели на меня неизгладимое впечатление. Сильная широкая грудь, с двумя небольшими шрамами, судя по всему, от мечей, скульптурный торс, кубики пресса и дорожка небольших волос, спускающаяся от пупка к линии штанов. От удивления даже рот приоткрыла.

– Миледи, вы в порядке? – в его глазах затаилась тревога.

– Нет, – созналась я, заливаясь пунцовой краской и отворачиваясь к окну. – Я совершенно не в порядке. Где вы будете спать? – за окном непроглядная тьма. Небо усыпано мелким жемчугом многочисленных звезд, а полная луна заглядывает прямо в душу, пытаясь найти в ней отклик на свое одиночество.

– В кровати, – иронично заметил он. – Где же еще, по вашему мнению, спят лорды?

– Неужели в королевской постели? – иронично заметила я. – Здесь одна кровать, – по-моему, замечание вполне резонное. Неужели он не понимает?

– А мы с вами взрослые люди, миледи. К тому же, друзья навек, – напомнил он, оказавшись прямо за спиной. Отчего-то сердце сбилось с привычного ритма. Даже в пот бросило. – Чего вы боитесь?

– Осуждения, лорд Найтингейл!