Другая жизнь

– Она устала от неопределенности, – обрисовал сам себе ситуацию дедушка Ичи.

– Назначим свадьбу сразу после съемок фильма, – сказал дедушке Ичи молодой жених Артуро.

Это было невероятно, но они были уверены, что это разом решит все их проблемы.

Как я уже говорила, график съемок менялся чуть ли не ежечасно. Даже Эйб Робинсон не знал, какую сцену они будут снимать в следующий раз.

Даг Хауэр. Когда он выходил на съемочную площадку, вставало солнце, сияли звезды, мир замирал вокруг.

– Нельзя относиться к человеку как к божеству, – сказала мне Камилла, – подумай, как ты будешь жить дальше, когда он уедет.

– Я буду жить точно так же, как жила до этого, – сказала я, – ничего в моей жизни не изменится.

– Почему ты никогда не рассказывала мне о том, как ты к нему относишься?

– Я не думала, что это будет для кого-то важно.

– Но ведь мы подруги, – напомнила Камилла.

– Он всего-навсего какой-то актер, – сказала я, – ты бы мне просто не поверила.

– Но ты же никогда и не видела его так близко, как сейчас.

– Это совершенно не важно, я думаю о нем с самого детства. А что я могла понимать в этом своем безоблачном детстве?

– Но ведь ему очень много лет, и он уже вряд ли что-нибудь изменит в своей жизни.

– Это тоже совершенно не важно, – сказала я. – Просто там, где он, – всегда солнце, и только за ним я пошла бы без оглядки на край света. Да только это все интересно лишь мне одной и больше никому.

Через пару недель беспрерывных съемок Эйб Робинсон и Люк Беррер отсняли уже много материала.

– У нас в фильме должна быть постоянная игра мысли, весь фильм должен быть насыщен невероятными диалогами, – сказал всем Эйб Робинсон.

– Не выйдет, – сказали ему Джек Марлин и Люк Беррер.

– Но почему? – не понял Эйб Робинсон.

– Главный герой не потянет, – объяснил Джек Марлин.

– Что не потянет? – не понял Эйб Робинсон.

– Невероятные диалоги, – уточнил Люк Беррер.

– Ну что вы все к нему привязались? – сказал Джефф Дармер.

– А вы у него спрашивали, он хоть пару книг за свою жизнь прочел? – тут же спросили Джек Марлин и Люк Беррер.

– Ну, думаю, что уж пару книг-то он за свою жизнь точно прочел, – сказал Эйб Робинсон.

– Ага, – сказал Джек Марлин, – в тюремной камере, когда отсиживал две недели за мелкое хулиганство.

– С чего вы взяли, что он сидел за мелкое хулиганство? – не понял Эйб Робинсон.

– Ну хоть что-то в его биографии должно быть занимательное, – объяснил Эйбу Робинсону Люк Беррер.

– Что вы привязались к человеку? Конечно, в его жизни было много занимательного, ведь он даже женат! – сказал Джефф Дармер.

– Ну и что? – не унимался Джек Марлин. – Да у нас полмира женаты таким образом. Лишь бы жениться!

Но так или иначе, к середине лета неуклюжий Алекс Мартин освоился с окружающей его действительностью, и ему тоже иногда доверяли сказать что-нибудь «от себя». И не всегда это были такие уж глупые и нелепые мысли.

А в один прекрасный и солнечный день Алекс Мартин и вовсе потряс весь творческий и технический съемочный коллектив. Он пришел на съемки и сказал всем, что он – кельт.

И вся съемочная группа побросала свои дела и тесной толпой собралась вокруг белокурого Алекса Мартина. Кто-то трогал его пальцем, кто-то пристально разглядывал черты лица.

– Черт его знает, – сказала сама себе в тот день съемочная группа, – все может быть.

Эйб Робинсон, Джефф Дармер, Джек Марлин и Люк Беррер приехали в тот день на съемки несколько позже, чем обычно. И они не поняли, почему вокруг главного героя собралась такая большая толпа. Быть может, он сегодня с утра пораньше где-нибудь упал и сильно ушибся?

Но с пышущим здоровьем Алексом Мартином сегодня, а впрочем, как и всегда, ничего такого особенного не случилось. Просто, как объяснила Эйбу Робинсону и всем прочим съемочная группа, с сегодняшнего дня он был – кельт.

Эйб Робинсон, Джефф Дармер, Джек Марлин и Люк Беррер почему-то очень обрадовались этому обстоятельству. И они тоже окружили Алекса Мартина и тоже стали его трогать и внимательно рассматривать.

– Кельт? – радостно спросил Алекса Мартина Эйб Робинсон, – кельт из Уэльса?

– Да, – важно ответил Алекс Мартин, – валийский кельт. Нас даже римляне в свое время не покорили.

– А валийский язык ты знаешь? – с восторгом спросил Алекса Мартина Джефф Дармер.

– Какой язык? – не понял Алекс Мартин.

И все присутствующие только развели руками. Так в тот же прекрасный, солнечный и увлекательный день съемочная группа этого необычного фильма вновь потеряла к своему главному герою весь интерес.

15

Киностудия братьев Тернеров почти не тратилась на декорации в фильме, роскошный особняк и так был до отказа уставлен превосходной мебелью не хуже любого государственного музея. И после съемок мы обычно мило сидели на больших красивых диванах и пили кофе за антикварными столами.

Даг Хауэр снялся в двух довольно больших сценах и улетел на съемки другого фильма. А потом он прилетел опять, снялся еще в трех огромных сценах и куда-то снова улетел.

Каждый день к нам пытались прорваться вездесущие репортеры, но ворота особняка хорошо охранялись. Эйб Робинсон решил не делать рекламу этому фильму, и пресса терялась в догадках о том, что происходит на киностудии братьев Тернеров в городе и роскошном особняке за городом.

Даг Хауэр прилетел на съемки в третий раз, когда газетами было объявлено, что Эйб Робинсон снимает что-то нереальное, мистическое и инфернальное, и у него ничего не получается, а то бы он обязательно поделился замыслами с прессой.

Некоторые сцены Эйб Робинсон и Люк Беррер выносили прямо на улицы города, и это у них отлично получалось. Правда, для этого киностудии приходилось отдельно договариваться и с властями, и с полицией, но иногда это получалось и так.

Люк Беррер сливался с уличной толпой и закашивал под обычного туриста с любительской кинокамерой. Таким образом он умудрился сделать немало очень даже неплохих эпизодов.

Но благодаря стараниям обиженной прессы все горожане знали, что в городе снимается какой-то художественный фильм. А потому прохожие стремились узнать Эйба Робинсона, Джеффа Дармера, Джека Марлина и Люка Беррера в любом их маскировочном одеянии.