Отец – так звали в семье Инженера, и так он представился Доктору при знакомстве – был красивый старик: высок, прекрасно сложен, темно-русые, от седины ставшие серебристыми волосы, свидетельствующий о постоянной работе мысли несколько погруженный в себя рассеянный взгляд серых глаз.
– А как же он…, – Доктор подбирал слова.
– Как он попал в касту Высших? Благодаря тем качествам, в которых вы отказываете русским – таланту, гениальности. Север планеты изобилует энергией ветра. Отец изобрёл новый очень эффективный способ обуздания энергии ветра, превращение её в электричество. Им же разработан метод получения электрической энергии преобразованием энергии движения течения Гольфстрим и способ накапливания электроэнергии в гидроаккумуляторных станциях. Сейчас он работает над проблемой преобразования энергии океанических волн. Электростанции, вблизи которых мы изволим находиться – это его детище.
– Вы, наверное, обратили внимание на редкое имя нашей дочери? Даша – русское имя, так её назвал Дедушка в честь почитаемой в их роду прапрабабки. Это произошло во времена передела мира. Даже немногие специалисты историки знают о проявленном русскими яростном сопротивлении разделению России. Они самоотверженно боролись до конца. Так вот, когда погиб ее муж – прапрадед нашего Инженера, прапрабабка, врач по профессии, отправила своего малолетнего сына свёкрам, а сама отдалась борьбе и погибла, с оружием защищая раненых.
Помолчал, глядя на набегающие волны океана, и добавил:
– Уровень развития цивилизации мира Великого Востока ни в чём не уступает нашему миру, и в этом большая заслуга русской нации. А то, что показывают по телевидению…
Помолчал, и с непонятной горечью и печалью добавил:
– Поэт древности сказал: «Сведи к необходимостям всю жизнь и человек сравняется с животным».
Странно было слышать это от Высшего…. Доктора удивляли переходы в настроении Профессора от бесшабашно-беспечной радости жизни, когда он всех тормошил и зажигал весельем, к внезапной серьёзности.
Становилось всё жарче. Они перебрались под зонт, сидели за столиком и потягивали прохладительные напитки. Профессор продолжил тему разговора:
– Земной мир, как известно, отличается разнообразием видов. Множество видов животных, птиц, рыб, растений. Одних только насекомых более миллиона видов. И никому в голову не придет скрестить, вывести усреднённую птицу, рыбу, корову, усреднённый цветок, наконец. Человек тоже часть природы. Я часто задаюсь мыслью: не лучше ли было бы для всего человечества, как прежде, разделяться на народы, нации, а не на касты.
– Но еще в Эпоху Заблуждений мыслители пришли к выводу, что человечество вообще, и народы в частности, развиваются линейно, по единым законам. Расслоение единого человечества по интеллектуальному признаку лишь придало законченность этим выводам. Или вы с этим не согласны?
– В моём представлении история – это не некий тракт, по которому, бредет человечество, а цветущий луг, полный многообразия жизни.
– Вы считаете, что наше общество Абсолюта не учитывает природу человека?
– Законы Абсолюта извращают его природу, – сказал жестко и добавил: – Особенно в касте Масс, где более девяноста процентов всего населения нашего Мира….
Доктор был растерян: он жил в мире полного, абсолютного подчинения Закону и преклонения перед мудростью Высших, разработавших его, в мире, где, даже тень сомнений в правильности установленного миропорядка считалась крамольной, кощунственной и преследуемой. Слова Профессора приводили в замешательство. Потом, дома, вспоминая разговоры с Профессором, – разговоры, напоминающие хождение по краю пропасти, Доктор удивлялся смелости его высказываний и испытывал благодарность за его доверие. Профессор же, изучивший как поставлено обучение в каждой из школ касты Э, знал с кем имеет дело.
На третий день Инженер повёз их осматривать гидросооружения. С видимым удовольствием и тайной гордостью, он водил их по большому пульту управления с множеством схем, приборов, мигающих и горящих ровным светом зеленых и красных лампочек и телеэкранов, на которых видна была работа механизмов. Не скрывая гордости, Инженер подвёл их к одному из экранов – на нём вращались турбины. Пояснил:
– На большой глубине эти турбины вращает течение Гольфстрим.
Доктору казалось, что он никогда бы не смог постичь, как работают столь сложные сооружения и от этого проникался к Инженеру ещё большим уважением.
В заключение экскурсии на катере объехали вокруг группы небольших островов, где разместилось большое и сложное хозяйство службы гидроэлектростанции.
Глава четвертая
Доктор оказался неутомимым пловцом. А Профессор, искупавшись, забрался под тент и размышлял о событиях трехлетней давности, так круто переменивших его жизнь. Иногда, беспокоясь, он вставал, через бинокль всматривался в водную даль и искал глазами Доктора.
После приватной беседы с Главой Сената, в которой тот ясно дал понять, что способности его оценены и вскоре его ждут изменения в карьере, вызов во Дворец Сената он воспринял как продолжение того разговора. Но удивило назначенное время – в девять часов вечера.
Многоэтажное помпезное, увенчанное светящейся звездой здание Сената, стояло на просторной площади с бьющими вверх фонтанами. Миновал площадь, вошёл в вестибюль, представился дежурному контролёру; тот доложил, что его ждут в Малом зале.
Поднялся в лифте, прошёл по тихому безлюдному коридору, открыл дверь и замешкался, оглядывая зал. Возле стола, сдвинув стулья, все вместе вполуоборот к двери, сидели и оживлённо беседовали трое мужчин и с ними Глава Сената. Заметили его, умолкли и стали рассаживаться за столом, поодаль друг от друга.
– Проходите, мы вас ждём. Проходите и встаньте в круг, – громко пригласил Глава Сената, занимая место во главе стола.
Удивлённый, Профессор прошёл на середину зала и встал в центр изображенного на полу магического круга.
Глава Сената поднялся с места:
– Год назад находящимся здесь Братьям Посвященными было поручено, взвесив все его жизненные поступки и их побудительные мотивы, оценить, достоин ли стоящий перед нами стать одним из членов Братства. Прошу предъявить вердикты.
Стоя в круге, не ожидавший ничего подобного Профессор, недоумённо вглядывался в лица, сидящих за столом. Он мог поклясться, что никого из них раньше не видел.
– Итак, доверенные Братства единогласно ручаются за Вас и считают достойным избрания, – прочитав вердикты, громко произнёс Глава Сената.
– Благодарю за честь! – нашёлся, что ответить Профессор.
Убрав бланки вердиктов в папку, Глава Сената со словами:
– Поторопимся, друзья, – вышел из-за стола и направился к выходу.
На лифте спустились в подвальный этаж. Пропетляв по тускло освещенным узким подземным коридорам мимо дверей и специальных ниш, где с оружие наизготовку застыли человекоподобные роботы-охранники, вошли в небольшое помещение, где с открытой дверью их ждал скоростной лифт. Спустились в полутемный подземный канал. Под каменным сводом канала, тускло отражаясь в зеркале темной неподвижной воды, вдаль убегала цепочка огней. На причале застыл быстроходный катер. В сыром застоявшемся воздухе пахло гнилью.
Через час пути послышался отдалённый шум и, вскоре, прошли затвор, перекрывающий выход в океан. Ещё через час сошли на причале одного из островов и, освещая путь фонарем, не задерживаясь, подошли к погруженному в темноту небольшому замку. Как только вошли, вспыхнул свет. Пересекли небольшой зал с плотно зашторенными окнами. Через потайную дверь, открывшуюся от прикосновения руки Главы Сената к её глазку, вошли в небольшое помещение без окон, с огороженным коваными перилами широким колодцем в его центре. Профессор огляделся и на белой стене прочитал, выведенное крупными красными буквами: «Клянись и лжесвидетельствуй, но не раскрывай тайны». Ожидая объяснений, он недоуменно смотрел на Главу Сената, но тот, намеренно отводя глаза, уже отодвинул дверцу ограждения и первым стал спускаться в колодец.
Осторожно спускались по местами мокрым ступеням в глубину колодца: с одной стороны поблескивающая мозаикой тускло освещенная стена, с другой – поддерживающие свод каменные колонны без ограждений между ними, а за колоннами – сноп света из пропасти колодца. На стенах и ступенях лестницы – чёрные тени колонн.
Спустившись до какой-то глубины, вошли в слабо освещённую колодезным прожектором просторную нишу. В центре её, с открытой пастью, как будто готовая к прыжку, застыла чёрная пантера; её светящиеся зелёные глаза, казалось, были устремлены на вошедших. На мгновение Глава Сената ладонью прикрыл глаза пантеры, и в стене открылся проход.
– Ждите здесь. Вас проводят, – уходя, приказал Профессору.
Во мраке каменной ниши Профессор остался один. Ни звука, только иногда слышно капанье сконденсировавшейся влаги; застывшие тени колонн и рядом чёрная пантера с горящими глазами. Возникло чувство нереальности происходящего и исходящей откуда-то угрозы.
– Пойдёмте, – проговорил неожиданно возникший человек.
По слабоосвещённому узкому коридору подошли к закрытой двери.
– Облачитесь, а я подожду вас.
В небольшом низком помещении на столе, расправленным, лежало облачение. Поверх своей одежды, Профессор натянул на себя балахон, подпоясался верёвкой, набросил на голову капюшон. Вошёл сопровождающий. Приказал:
– Снимите капюшон.
Полутёмными закоулками прошли в помещение, напоминающее театральную кулису, и остановились перед чёрным занавесом.
– Услышите звон мечей – сразу идите в центр круга.
Послышался металлический звон. Профессор раздвинул занавес, и, глядя под ноги, направился в изображенный в центре выдвинутого в зал постамента магический круг. Встал в центр его, поднял глаза. В полумраке зала, плечом к плечу сидели чёрные силуэты. Через прорези капюшонов, как направленные на него дула двустволок, глядели глаза.
Сидевшие в первом ряду поручители встали, подошли к постаменту и у его подножия установились лицом к залу.
Глава Сената поднялся на трибуну и представил Профессора собранию: