Пути неисповедимые

Под Храмом в глубине холма, на котором он стоял, находилась сокрытая от постороннего глаза тайная его часть – Церковь Асмодея. В ней было несколько залов. Главный из них – зал Тиранов. В полумраке длинного подземного зала на постаментах, освещаемые через отверстия между ступеней лестницы окружающей Храм, там стояли скульптурные фигуры тиранов и изуверов всех времён и народов. Почётное центральное место среди них занимала фигура Каина. У подножья каждой фигуры находился небольшой алтарь-капище, на котором в день почитания данного тирана, согласно тайному календарю, приносилась кровавая жертва в виде заклания чёрного петуха, а возле других капищ возжигались факелы. В центре зала стояло капище общего жертвоприношения в День Принятия Концепции Нового Мирового Порядка. В этот день на главном жертвеннике, при свете четырёх факелов по его углам, молодого быка чёрного окраса закалывали по жестокому ритуалу продолжительной и мучительной смерти.

В другом зале, в центре изображенного на полу большого магического круга, стояла скульптурная фигура официально признанного Главного Мага и Прорицателя Нострадамуса, держащего в одной руке большой стеклянный магический шар, в другой – перевернутую золотую пентаграмму. На столах были расставлены чаши мистического озарения грааля, лежали мечи и проломленные черепа людей и животных. Здесь жрецы Церкви Асмодея предавались колдовской магии, служили чёрные мессы и совершали таинственные обряды.

Здесь же хранились предметы тайных знаний. На стеллажах, полках и в витринах, были аккуратно разложены ритуальные магические кинжалы, древние алхимические сосуды, карты тарот, амулеты, шаманские бубны, гностические символы и множество других колдовских магических приспособлений. По стенам развешаны отвратительные кроулианские иконы, вышитые сефироты, оккультные знаки, алхимические фигуры, свастики, индоарийские эмблемы, египетские изображения священного ибиса и старинные гобелены с изображениями каббалистической символики и астрологических аллегорий Солнца, Луны и планет, а также аллегорий масонских добродетелей – Силы, Мудрости, Красоты. А в шкафах бережно хранились чёрные книги гремуары: «Ключ Соломона», книги заклинаний, книги вавилонских заговоров, книги катаров, магические книги папы Гонория, арабские книги по алхимии, скипетры халдейской числовой мистики.

Ещё в одном зале были собраны старинные орудия пыток с наглядной демонстрацией применения этих орудий в виде пытаемых человеческих муляжей.

Уже наступил вечер, когда, следуя за гидом, вышли из Храма, подошли к спуску лестницы и застыли в немом восторге. То, что при дневном свете казалось нежным и романтическим, превратилось в волшебство, фантастику, феерию. Подсвеченные разноцветным светом снизу и освещенные Звездой сверху, струи воды свивались, переплетались, прихотливо закручивались жгутами и узлами, били высоко в небо. В воздухе возникали, исчезали и появлялись другие призрачные, кроваво-красные и черные просвечивающие фигуры животных, антропоморфных существ и фантастических монстров. А над всем этим на высоте сияли шестиконечные звёзды из водных струй.

Участники семинара смешались с многочисленной публикой.

* * *

Поселили их в основанном еще в Средневековье старинном университетском городке, и они были счастливы вновь окунуться в уже полузабытую будоражащую, как игристое вино, веселую обстановку студенчества. Однако, у них постепенно начало складываться мнение, что молодежь здесь не придает никакого значения учебе, а озабочена лишь тем, как веселей и разнообразней провести время. И, похоже, здесь все, включая преподавателей, считают это нормальным. Студенты много времени уделяли спорту, прогулкам, пикникам, самодеятельности, а аудитории во время лекций пустовали. Студенты посещали лекции по настроению, и большинство из посещающих были старше студенческого возраста. Этот вопрос очень занимал семинаристов, и как-то об этом они спросили у Профессора. В ответ услышали:

– Знания ценятся высоко во всех кастах Мира Абсолюта, но цели приобретения знаний в них различны. В касте Масс знания служат целям материальным и сводятся к овладению трудовыми навыками. В элитной касте знания – путь к творчеству, к удовлетворению внутренней потребности в нем, к успеху, к карьере. Совсем иные стимулы к приобретению знаний в Высшей касте. Здесь жизненный идеал – наслаждение, безмятежное и радостное состояние духа без тревог и лишних усилий, а знания, в первую очередь, ценятся как то, что делает наслаждение жизнью более утонченным, более многогранным. Но это человек начинает понимать и ценить с возрастом, поэтому большинство слушателей уже вышли из студенческого возраста. Впрочем, у нас студенческий возраст не ограничен, можно быть студентом и сорока и пятидесяти лет. Это, в большинстве, добросовестные студенты. Правда, многие из них посещают лекции из тщеславия или честолюбивых карьерных побуждений. Ну, и от безделья… У нас важно не быть, а слыть образованным. Молодежь же торопится наслаждаться жизнью и упускает лучшее для обучения время. В нашей касте студенчество – это образ жизни, а не время накопления знаний.

Участников семинара пригласили осмотреть местную школу. Здесь было не обычное преподавание, когда учитель объясняет урок, дает задание и проверяет его выполнение; детей здесь собирали в классы только для проверки знаний, а каждого ребенка дома обучал персональный высококвалифицированный робот-учитель-психолог. Обучение в виде игр начиналось с трех-пяти лет и строилось на основе природной детской любознательности и врожденных способностей. Во время каждого занятия учитывался душевный настрой ребенка на данный момент, не допускалось никакого принуждения, и в результате обучение воспринималось как развлечение, а не как труд.

Большое впечатление произвело посещение урока у восьмилеток. На вопросы, опережающие программу обучения этой же возрастной группы в касте Э, показывая глубокие знания, дети отвечали грамотно, толково; дружно тянули вверх руки, желая дополнить ответ товарищей, вызванных к доске. Но двенадцатилетние разочаровали: ответы их были слабыми. Достигшие подросткового возраста, с его новыми жизненными интересами, тягой к развлечениям и общению между собой, не приученные делать над собой усилие, они учебу воспринимали уже как тяжелую обузу и только наиболее способные и честолюбивые продолжали учиться хорошо. Подростков в школе обучали, в основном, только танцам, пению, рисованию, умению одеваться и этикету; они много занимались спортом, постоянно ходили на экскурсии по музеям и в дальние походы, и лишь один день в пятидневку их собирали в классах для ответов на заданные на дом темы.

* * *

За триумфальными арками начинался Город Музеев. Он тянулся на несколько километров и занимал большую площадь. Со всех континентов сюда были перенесены грандиозные сооружения, шедевры мирового зодчества. Дворцы и соборы, свезенные сюда со всего мира, стояли на открытых площадях и среди парковой зелени. Если сооружение перенести не представлялось возможным, его воссоздавали в копии, сняв с оригинала лепнину, росписи, скульптуры, витражи, стены же оригинала оставляли постепенно разрушаться. Или превращали в мёртвые города-музеи, обслуживаемые людьми элитной касты. Люди же массовой касты о существовании чего-то подобного даже не подозревали.

Улицами, один за другим, там тянулись прекрасные здания музеев собраний шедевров мирового искусства: белые, желтовато-коричневые, зеленовато-серые, розово-палевые – неяркая тонкая цветовая гамма мраморной облицовки. Чтобы осмотреть в них все экспонаты, не хватило бы и жизни, но посетителей в них почти не было – один-два, а то и ни одного.

* * *

Темой семинара было: «Воспитание творческой личности». Немного волнуясь перед столь серьезной аудиторией, в своем докладе Доктор говорил о взаимосвязи между творчеством и нравственностью:

… – Ум ребенка в постоянном поиске ответов на множество вопросов среди душевного хаоса, стихийности эмоций. Ребенок стремится все постичь и упорядочить – с малых лет он живет как творческая личность. Творчество для него естественно, как дыхание. Задача учителей и воспитателей развить природные творческие задатки, ни в коем случае не убить их неумелыми действиями.

К половому воспитанию следует подходить с осторожностью и тактом. Преждевременная сексуальность способна выкачать из ребенка все силы, убить творческие задатки, затормозить личностное и физическое развитие. Такие дети вялы, апатичны, не любопытны, зачастую малокровны. Каждый из нас знает такие примеры. Не половое воспитание, а воспитание целомудрия, сдерживающего сексуальность, делающего её возвышенной, и воспитание интереса к многогранности жизни – вот что способствует развитию у детей творческих интересов.

…. Истинно творческая личность не расчетлива, ведь творчество для неё – естественное побуждение и важнее карьеры и тщеславия.

Во время выступления Доктор постоянно глазами встречался с серьезным, внимательным взглядом Профессора, сидящего в первом ряду.

* * *

От переизбытка информации внимание притупилось, но профессиональные добросовестность и любознательность не позволяли расслабиться, и они с неугасающим интересом всматривались в окружающее, ничего не пропуская.

Ежедневно они усаживались в экскурсионный аэролет с полностью прозрачными стенами, и под ними проплывали улицы, где, сидя в надувных креслах, на движущихся дорожках ехали люди. По обе стороны дорожек – красивые клумбы и куртины, в которых среди натуральных цветов и кустов вмонтированы искусственные из материалов, аккумулирующих дневной свет. Если днем свет лился с неба, то ночью улицы красочно освещались аккумулированным светом снизу. Запоминающееся зрелище: внизу светящиеся цветы, а в небе, затмевающая звезды, рукотворная шестиконечная Звезда. Примыкая друг к другу, стоят двух-трех этажные дворцы, с фасадами украшенными колоннами, пилястрами, кариатидами, балконами, арками, легкими аркадами, ажурными решетками; за парковыми фасадами дворцов – сады с фонтанами и скульптурами.

Ошеломленные красотой и роскошью, они вскоре стали ощущать что-то искусственное, чрезмерное. Удивляло обилие золота: золотые кариатиды, подоконники, золотые хитросплетения балконных решеток и ограждений цветочных клумб. Говорили, что в мягкие туманные дни, обычные для этих мест, золото мерцает матово и тускло, но дни стояли солнечные, и в блеске золота было что-то назойливое, как будто даже зловещее.

Озадачивала малолюдность улиц: до полудня по улицам снуют только неутомимые роботы-разносчики в виде запряженных в фургончики лошадок, и скользят при ходьбе человекоподобные роботы, а важные роботы-хозяйки в сопровождении роботов-кошек и роботов-собак выходят из дворцов, чтобы принять товары, заказанные людьми.

* * *

Работа семинара была свернута неожиданно и без каких-либо объяснений. В один день заслушали все непрочитанные доклады, а несколько дней, оставшихся до запланированного окончания семинара, его участникам предложили провести в семьях Высших. Это организовал Профессор, договорившийся с преподавателями, чтобы они приняли в свои семьи по одному участнику семинара. Доктора пригласил погостить сам Профессор.

В честь участников семинара в ресторане состоялся скромный банкет. Пришли немногие преподаватели, но те, кто пришел, говорили о пользе семинара и о необходимости продолжать такие встречи.

При прощании Профессор и Доктор договорились утром следующего дня встретиться в морском порту.

Глава вторая

Быстроходная яхта отошла от причала и, не удаляясь далеко от берега, взяла курс на юг. Нарядные пассажиры непринужденно прогуливались по палубам, в буфете пили коктейли, танцевали под негромкую музыку.

Спокойный океан катил невысокие волны, слепящими зайчиками отражал солнце. Устроившиеся на корме в шезлонгах Доктор и Мария, глядели на пенящийся след яхты, на летящих за яхтой крикливых чаек и покрытый лесами берег и негромко разговаривали. Их только что познакомили и, оставшись вдвоем, Доктор чувствовал себя не вполне уверенно.

Подходили знакомые, Мария представляла их Доктору, те приглашали развлекаться, но они отказывались, объясняя, что поджидают куда-то запропастившегося Профессора. Наконец, он появился. Волоча за собой столик-тележку, уставленный высокими стаканами с коктейлями и тарелочками с бутербродами и фруктами, веселый и общительный, он пробирался на корму, то и дело кем-либо останавливаемый. Подкатил столик, сияя глазами, спросил:

– Не изволят ли, господа, закусить?

Торопясь в порт, позавтракать они не успели.

Обогнув южный мыс острова, большая белая яхта вышла в открытый океан, через час повернула на восток и вошла в залив, в длинную узкую его часть, – место впадения реки. Берега залива постепенно сходились и вскоре оба стали видны в бинокль. Водную гладь справа обрубал крутой, почти вертикальный срез горы, а слева берег был не так крут и вдоль него на воде покачивались расчаленные яхты. Дальше их яхта плыла в окружении множества малых яхточек с разноцветными парусами. Предстояла парусная регата.

Прямо по курсу показались три одинаковые по размеру каменные глыбы.

– Вот уже и слоны, – произнесла Мария и передала Доктору бинокль. Далеко от берегов, посреди воды, на массивных ногах, свернув в кольца хоботы и упираясь бивнями в невысокие постаменты, стояли огромные каменные слоны. Волны бились о постаменты, пенились у ступней слоновьих ног.

Яхта причалила к берегу. До начала регаты времени оставалось немного. Чтобы занять места на смотровых площадках, пассажиры двумя нарядными цепочками устремились к каменным мостикам, ведущим к двум высоким башням с огибающими их легкими ажурными балконами – отсюда хорошо было наблюдать соревнование. Башни возвышались над дельфинарием и со смотровых балконов хорошо были видны резвящиеся дельфины. Профессор же, Доктор, Мария и некоторые пассажиры по гранитной лестнице поднялись к нависающему над заливом массивному замку. Фасад замка и аркаду со стороны моря, украшали каменной резьбы элементы в виде слоновьих голов, хоботов, ушей.

Прошли в ресторанный зал, заняли столик возле открытой арки. Ресторан славился изобильным разнообразием вин и фруктов. Следили за регатой, из тончайших бокалов пили старинное вино и ели фрукты, только что сорванные и на скоростном аэролете доставленные из южного уголка Мира Абсолюта.

По окончании регаты её участники шумной толпой ввалились в ресторан. Профессор был знаком почти со всеми яхтсменами – он сам был заядлым гонщиком, и принялся обсуждать с ними особенности прошедшей гонки. Оживленно споря, они хлопали друг друга по спинам, а, наблюдавшие за кипением Профессора Доктор и Мария, переглядывались и заговорщически улыбались друг другу.

Посреди реки, в месте впадения её в залив, торцом к заливу возвышалось, напоминающее корабль, массивное, высотой в два этажа, с окнами в виде иллюминаторов, здание из такого же, как и замок, красного камня – это был пивной бар. Замок и пивной бар соединяла высокая галерея. Под галереей, по выложенному гранитными плитами дну, текла река, было видно как ее желтоватая вода смешивается с голубой водой залива.

Разулись и вместе с другими по гранитным плитам по щиколотку в воде, босые прошли под галерею, и по опущенной в воду широкой гранитной лестнице поднялись в вестибюль пивного бара. Поставили обувь в специальную нишу, шлепая мокрыми ногами по ступеням лестницы с перилами, стилизованными под пивные бочонки, поднялись на второй этаж.

В середине огромного – во все здание – зала по кругу стояли пивные бочки, бочонки, бочата и бочоночки с золотыми краниками в виде слоновьих хоботков. Кружки – высокие узкие, низкие пузатые, с носиком для потягивания, с зауженным верхом и все с ручкой в виде хобота, тут же стояли перевернутыми над фонтанчиками. По залу передвигался робот: на поднос собирал освободившиеся кружки и расставлял их над фонтанчиками. Кроме пары роботов, из обслуживающего персонала больше никого не было.

Вдоль стен зала стояли мраморные столики с сиденьями-бочонками, а по всему залу – стойки, стилизованные под бочки. На стенах – пилястры в виде ячменных снопов, между пилястрами – круглые окна. Потолок – открытый овальный фонарь, через который поступал свежий воздух залива и днем светило солнце. Ночью бар освещали светильники в виде нанесенных на стены замысловатых разноцветных орнаментов, листьев, цветов, плодов, пучков тычинок из материала, аккумулирующего дневной свет, и отдающего его тем интенсивнее, чем слабее становилось солнечное освещение. В ненастье фонарь затягивался сверхпрочной прозрачной пленкой.

Их встретили приветственными возгласами. Приглашали к столикам, советовали какое пиво сегодня особенно вкусно, не сильно охлаждено – переохлаждённое скрывает отсутствие аромата, которым отличается правильно сваренное пиво. Становилось многолюдно, шумные босые люди все прибывали, рассаживались за столиками, занимали места у стоек, прогуливались с кружками по залу, собирались группами, покачивая удовлетворенно головой и причмокивая, обсуждали достоинства пива. Обстановка царила самая непринужденная. Главной темой разговоров и споров была прошедшая регата.

Мария, вскоре, заскучала в преимущественно мужской компании и покинула их. Через галерею ушла в нижний зал замка, где на подиуме публике демонстрировали новые модели одежды. В мужской же компании организовалась команда желающих состязаться на скорость плавания. Выход в реку был тут же – со стороны, противоположной галерее, по лестнице, ведущей на глубину. Выросший среди быстрых горных рек Доктор хорошо плавал и тоже вызвался участвовать в соревновании. Нужно было от ступеней, ведущих в воду, доплыть до слонов и вернуться обратно. Выбрали судей, часть их на лодке отправились к слонам, другие остались на старте.

Плыть к слонам было легко – туда несло само течение реки, но обратно пришлось побороться с ним. Первым, с небольшим опережением, приплыл Профессор. Крики поздравлений и бросание победителя в реку закончились вручением ему бочонка пива. Доктор же, рассматривая слонов, замешкался и приплыл в числе последних.

На подиуме показ моделей давно закончился. Доносилась музыка.

– Сегодня бал не намечался, но разве дамы могут удержаться! – усмехнулся Профессор.