Пути неисповедимые

Обняв Катю за плечи, подвёл её к красивой модно одетой женщине, с ревнивым интересом присматривающейся к ним.

– Познакомьтесь, мои дорогие.

Катя с любопытством глянула на женщину и перевела внимательный, чуть ироничный взгляд на Доктора. Женщина заметила этот взгляд, и в душе её шевельнулся холодок ревнивой неприязни.

По лестнице поднялись до главной аллеи. Доктор с Катей отправились в гостиницу, находящуюся в небольшом двухэтажном корпусе на берегу реки; женщина же с ними не пошла, сказала, что подождёт их на скамейке в аллее.

– Тебе, конечно, интересно узнать, кто это? – спросил Доктор, когда свернули на дорожку, ведущую к гостинице.

Катя пожала плечами:

– Отец, я рада, что у вас есть подруга, и жизнь ваша наполнилась новым содержанием. Всё правильно…

– Ничего ты не понимаешь…, – проговорил с лёгкой обидой. – Эта женщина была дорога мне всю жизнь…

Остановилась и изумлённо глядела на него:

– И вы встретились здесь?!

– Откуда тебе было знать, девочка…

– Я постараюсь подружиться с ней.

Предвкушая встречу с Доктором, Катя думала, что нужно не забыть, рассказать ему и о том, и об этом; она с малых лет привыкла рассказывать ему обо всем, а он, как никто, умел слушать её, переживая как происходящее с ним самим, чтобы с ней не случилось. Но все несколько дней, которые она прогостила, неотлучно с ними находилась эта Женщина, держащаяся ласково и приветливо, но несколько натянуто. Если они все вместе отправлялись в лес на прогулку, Женщина заботливо поправляла Доктору шарф, а Кате, почему-то, от этого делалось неловко, словно та демонстрировала свои права на него, а когда они в маленькой лоджии Доктора усаживались пить чай, Женщина распоряжалась, как хозяйка, и Катю почему-то и это задевало. У неё накопилось много впечатлений, и, чтобы заглушить возникающую неловкость, она неумолчно рассказывала об успехе выступлений, о том, что довелось увидеть, с кем познакомиться. Удивляясь раскованности всегда застенчивой Кати, Доктор слушал с живым интересом, переспрашивал, вникал в детали. Женщина же, делая вид, что слушает, про себя думала: «Эгоистичная, избалованная девчонка. Всё только о себе и о себе…» Ни одна из них не хотела делиться любовью Доктора. Женщине хотелось уйти, оставить их одних, но она знала, что этим огорчит Доктора, желающего чтобы они полюбили друг друга.

Когда пришло время Кате уезжать, Женщина осторожно предложила:

– Может быть, лучше тебе одному проводить Катю!

– Ну что ты! Она обидится!

Проводив Катю и возвращаясь с причал, Доктор, не чувствуя прежнего одиночества после расставания, оживлённо говорил, что уже завтра Катя будет дома и надо будет вечером не отлучаться, ждать её сообщения, как доехала. Весь вечер он говорил только о ней и поделился, что никак не может решиться рассказать ей о родителях.

Женщину потрясла открытая ей тайна происхождения Кати; и она уже не казалась избалованной эгоисткой, а стало жаль её.

– Сегодня ночью мне не спалось, я много думала о том, что ты мне рассказал, и пришла к выводу, что ты правильно поступил. Это знание только усложнит ей жизнь, внесёт в душу смятение. Подумай ещё…, – задумчиво произнесла Женщина, когда они на следующее утро прогуливались по лесу.

– Ты так считаешь? Мы подумаем об этом вместе.

Он рад был разделить эту тайну с ней. И теперь уже она задумывалась: рассказывать? Не рассказывать? Эта история показалась бы неправдоподобной, в неё трудно было бы поверить, если бы её рассказал кто-то другой. Появилось желание приласкать Катю, и теперь, когда та выходила на видеосвязь, она первой бросалась к экрану.

– Катя, доченька, здравствуй! Всё ли у тебя благополучно?

И, прежде чем уступить связь Доктору, они принимались болтать о пустяках: о городских и домстаровских новостях, о выступлениях, о последней моде, о причёсках.

Глава пятая

Из-за необходимости получать разрешение на въезд и выезд и дороговизны проезда, жители элитной касты редко отлучались из своих городов, не говоря уж о перемене местожительства, для чего требовалось специальное разрешение, поэтому связи между городами, даже в пределах одного сектора, были слабы.

Жить в постоянных разъездах понравилось: новые города, новые знакомства. Гастроли в Мире Абсолюта были редки, да в них и не было особой нужды: при высоком уровне голографической техники концерт из студии любого конца Мира Абсолюта, смотрелся так, словно зритель находится в концертном зале. Но живое присутствие на концерте всё же ничем не заменить, поэтому труппе везде были рады, и концертные залы были переполнены. Их тепло встречали, прекрасно размещали, окружали вниманием, в их честь устраивали приёмы, возили на экскурсии.

В тот сезон труппа гастролировала по западным секторам злитной касты.. Члены труппы шутили:

– Отсюда и до Острова Высших рукой подать. Вот возьмём и «ошибёмся», и перелетим через пролив…

Но когда новых знакомцев спрашивали, приходилось ли им там бывать, как там? Удивляясь вопросу, те неизменно отвечали:

– Нет, конечно. Не приходилось.

Когда аэролёт поднимался в воздух, они пристально вглядывались в сторону Острова, но, кроме пятна Звезды на небе, разглядеть нельзя было ничего.

Из гастролей труппа вернулась осенью в пору бабьего лета. Стояли чудесные дни, прохладные утром и жаркие к полудню. По возвращении всему составу труппы предоставили краткосрочный отпуск. Пока не испортилась погода, Катя решила, не откладывая, съездить в домстар. В одном из западных секторов труппу с экскурсией свозили на старинный завод по производству шампанских вин. Вся продукция завода поставлялась на Остров Высших, но их угостили вином и даже разрешили приобрести по несколько бутылок. Катя накупила подарков и сладостей и рано утром, едва рассвело, первым рейсом вылетела в ближайший от домстара городок. Прилетела удачно: успела на первый рейс речного судёнышка, обслуживающего домстар. В начале второй половины дня уже была на месте.

Женщина первой увидела её, сходящую по трапу, и громко позвала:

– Катя! Катя!

Клонясь под тяжестью сумки на один бок, Катя выбралась из толпы и направилась к ним.

– Как мы рады видеть тебя!

Лица всех троих сияли радостью. Доктор забрал у Кати сумку:

– Ого! Что ты туда наложила?

– Пока секрет, – лукаво улыбнулась.

Подошли к гостинице.

– Номер я тебе заказал.

Чтобы не толпиться в вестибюле гостиницы, присели на скамейку перед входом.

– Осенью здесь так хорошо! – воскликнула Катя, оглядывая, обступающие со всех сторон, освещённые солнцем деревья в осеннем уборе и клумбы поздних хризантем.

– В нашей школе лучше… – грустно произнёс Доктор, остро чувствуя, как он стосковался по школе, по детскому гомону, по бесконечным школьным заботам. – Когда ты там была в последний раз?

– Давно. Но перед гастролями ко мне приезжала старшая мамочка, расспрашивала о вас, говорила, что вас все помнят, передают приветы и пожелания здоровья.

– Спасибо, Катя. Не забудь поблагодарить её и передать всем мои добрые пожелания.

Вечером пригласили друзей – Администратора и Преподавателя, и в комнате Доктора устроили пирушку. К кровати придвинули стол, принесли из холла стулья, в буфетной столовой взяли красивые бокалы и блюдо под привезённый Катей торт. Тесно уселись за столом. Преподаватель разлил шампанское, поздравил с праздником – посещением их Катей, воплощением молодости, красоты и свежести. Не спеша, дегустируя, выпили. Вино было превосходным, никто такого раньше не пил.

Администратор предложил сходить в поход к озеру в заповеднике, с ночёвкой в домике на его берегу. Предложение весёлой компанией было принято на «ура» и, чтобы не терять золотые деньки, решено было отправиться, не откладывая, завтра же.

Утро ушло на сборы, в поход выступили только после обеда. Когда дошли до места, солнце уже склонялось к верхушкам деревьев, в неподвижной глади озера отражались позолоченное закатными лучами небо длинные тени деревьев, обступивших берега.

Все проголодались, сразу принялись хлопотать об ужине, однако, обнаружилось, что солнечные батареи разрядились и плита не работает, а освещение тусклое, в полнакала. За дело взялся Администратор, и через полчаса на перекладине между двумя вбитыми в землю рогатинами над небольшим костерком закипел чайник. Доктор и Преподаватель таскали хворост, женщины под навесом накрывали на стол. Ужинали когда солнце уже село. От озера тянуло свежестью, в неподвижном воздухе ощутимо пахло прелой листвой. Лес погрузился в глубокую первозданную тишину.