Останкинские сезоны

Останкинские сезоны
Елена Батмазова

«Останкинские сезоны» – это история о закулисье телевидения со всеми его курьезами, нелепостями, секретами. Это телевидение глазами рядовых сотрудников, их суматошные будни и бессонные ночи, благодаря которым рано или поздно кто-нибудь получает ТЭФИ. Крутись, крутись, безумное колесо, перекачивай фантазии в реальность, амбиции в достижения, меняй сезоны. Я буду наблюдать за мелькающими спицами со стороны.

Останкинские сезоны

Елена Батмазова

© Елена Батмазова, 2016

ISBN 978-5-4483-1381-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Десять лет спустя

(предисловие)

30 ноября 2005 года. Сумерки. Стеклянный центральный подъезд Телецентра «Останкино» светится в темноте, словно маяк, и, по мере того, как я удаляюсь от него, тускнеет с каждой минутой. Это мой последний вечер на телевидении (во всяком случае, так мне тогда казалось), с которым я решила порвать раз и навсегда – без ненависти, без сожаления, без осознания ошибки, с ощущением того, что впереди новые дороги и жизненные сюжеты. В тот момент я не знала, что скоро придет ностальгия и будет наведываться ко мне снова и снова. Нет, мне не хотелось войти в ту же воду дважды: это, пожалуй, было сродни первой любви, когда ты спустя годы видишь все ее недостатки, но не перестаешь очаровываться собственными воспоминаниями. И тогда я написала эту книгу, которая надолго залегла в недрах стола.

…Десять лет спустя я сидела в голубом вагончике поезда, который тихо плыл по воздуху, по монорельсовой дороге вдоль Останкино над машинами и людьми. Когда-то такое и представить было сложно. Телебашня теперь была опоясана неоновой рекламой, вспыхивала и гасла, словно молния. Огромные кассеты betacam операторы заменили на невесомые цифровые флэшки. Для того, чтобы снять красивую панораму с верхней точки, они больше не лезли на крыши домов, а отправляли в небо жужжащие пчелы-квадрокоптеры. И еще у телевидения появился мощный конкурент – Интернет. Неужели знакомый мне мир столь сильно изменился? И тогда я вспомнила о рукописи…

«Останкинские сезоны» – это история о закулисье телевидения со всеми его курьезами, нелепостями, секретами, написанная простыми словами от души. Это телевидение глазами рядовых сотрудников, их суматошные будни и бессонные ночи, благодаря которым рано или поздно кто-нибудь получает ТЭФИ. И в этом смысле телевизионный мир ни капли не изменился.

Крутись, крутись безумное колесо, перекачивай фантазии в реальность, амбиции в достижения, меняй сезоны. Я буду наблюдать за мелькающими спицами со стороны.

Часть 1

Глава 1

Острие Останкинской телебашни и прежде терялось в облаках, в небесных туманах, словом, в запредельных высотах, постичь которые по силам разве что телезвездам. Однако сегодня дымная атмосфера поглотила не только шпиль, но и всю вышку до основания. Белая удушливая пелена опутала деревья возле Останкино, и даже огромная розовая свинья – принадлежность ресторана у подножья башни – растворилась в смоге, как будто ее никогда и не было. Да что там Останкино! В это июльское утро вся Москва, плотно укутанная молочной мглой, стала огромным городом-призраком.

Водитель вишневой «четверки» телекомпании ТВ-Прайм включил дальний свет. Медленно и расплывчато возникла из тумана навсегда взмывшая в небо ракета, а за нею – вогнутое здание гостиницы «Космос». Радио изливало потоки информации об автомобильных пробках: стояли Алтуфьевское шоссе, Ярославка, Сухаревка, Беговая, третье кольцо и еще полгорода. Столица страдала запорами, которым в немалой степени способствовала гарь с подмосковных торфяных болот. Видимость была отвратительная. Водитель «четверки» совершив несколько хитрых маневров, ушел в переулки, и вскоре вплелся в их причудливую паутину так, что Лиза Дубкова, корреспондент программы «Авоська», перестала ориентироваться в пространстве. Все окна в машине были закрыты, однако спастись от едкого дыма не удавалось. Лиза смотрела прямо в лобовое стекло, что помогало ей бороться с приступами тошноты. На заднем сидении дремали оператор и звукооператор. Окружающий мир чем-то напоминал туманные лондонские пейзажи в период сильного смога.

– А-а, чтоб тебя!.. Засада, – высказался водитель, внезапно уткнувшись в пробку.

Повертев головой, он развернулся и рванул дворами, совершив маленький водительский подвиг. Сотрудников телевидения на заднем сидении изрядно встряхнуло, однако никто не проснулся, только оператор Витя Мальцев крепче вцепился в камеру. Лиза, чтобы совсем не заскучать, играла сама с собой в игру «спортивное ориентирование» – пыталась угадать, какой дорогой они едут. Не будучи коренной москвичкой, она не всегда могла соединить части города в единое целое. Маленькая «четверка» в ее сознании, словно игла, сшивала разрозненные лоскуты улиц и переулков в одно пестрое полотно; Москва раскрывалась и лежала, как на ладони: Проспект Мира впадал в Садовое кольцо, а дальше возникали Земляной Вал, Таганка, и вот уже – Рязанский проспект… Словом, ехали снимать черт знает как далеко.

Несмотря на ухищрения водителя, на место прибыли только часа через полтора. Смог слегка рассеялся, забрезжило солнышко, нагрело щеку оператору Вите, тем самым пробудив его к жизни. Витя потянулся, и, увидев новостройки на краю поля, произнес:

– А чего это? Южное Бутово?

– Не совсем. Да и какая разница, – вяло отозвалась Лиза.

– Что снимаем?

– Биогумус.

– Хм! Биогумус? Гумус, гу… Дерьмо, что ли?

– Это удобрение. Удобрение, понял? Между прочим, продукт жизнедеятельности красного калифорнийского червя.

– Я же говорю – дерьмо, – убежденно сказал Витя, расталкивая звукооператора. – Юрик, вставай, нас ждут райские сады. Чуешь аромат?

– Оранжерею снимаем? – сонно поинтересовался Юрик.

Витя захохотал.

– Калифорнийский червь, – уныло продолжила Лиза, которую изрядно укачало, – очень полезное животное. Он ест абсолютно все и способен перерабатывать огромное количество любых отходов…

– Червь?! – изумился техник.

– Ну да, червь! – разозлилась Лиза. – Что здесь, черт возьми, такого?

Машина тем временем остановилась у нескольких одноэтажных построек, стоявших в поле особняком. Перед ними высился рекламный щит с надписью: «Продажа биогумуса и червей».

– Н-да, – печально сказал техник, – а мы вчера президента снимали…

– Президента любой дурак снимет! – Лиза открыла дверцу и вышла из машины. – Информационные съемки вообще гораздо проще – что вижу, то пою. А ты вот попробуй в «Авоське» художественно снять!

– Знаешь что? – отозвался Витя Мальцев, вынимая из багажника штатив. – Достала всех эта «Авоська». После Вительса и Самчука, конечно, полегче стало, но чокнутых корреспондентов не убавилось.

– К тебе, Витя, у меня претензий нет, – вкрадчиво сказала Лиза. Витя был лучшим оператором из всех, кого она знала, и ссориться с ним по пустякам было глупо.

– Да что я! Я в любой съемке фишку ищу, а вот каково было Федору Ивакову весь день снимать полудохлых тараканов в аквариумах под руководством корреспондента Кошкина? Ты вообрази себе: мрачный бородатый Иваков – и тараканы? У вас что – спецрейд по насекомым?

– Почему тараканы в аквариумах? – вмешался техник.

– Эксперимент такой, – пояснил Витя. – Паша Кошкин додумался. В пять аквариумов поместил равное количество насекомых. В четыре из них он положил ловушки разных фирм-производителей, а в пятый аквариум запихнул огромного тропического таракана, который питается своими более мелкими сородичами. И, надо сказать, активно питается! Там, где таракашки быстрее подохнут или исчезнут – кому как нравится, находится наиболее эффективная ловушка, а значит, ее можно порекомендовать потребителю, страдающему от нашествия насекомых.

– Ни фига себе, – произнес звукооператор, подавленный мощью эксперимента. – Я бы сроду не додумался.

– Ты учти, Юрик, у этих людей из «Авоськи» мозги устроены не совсем так, как у нормаль…

– Работать! – сурово сказала Лиза и направилась к одноэтажным постройкам. У ворот она вляпалась в кучу грязи, отчего ее босоножки немедленно утратили свой изящный вид. Подоспевший Витя Мальцев не преминул отметить недостатки Лизиного внешнего вида.

– Ну, ты, мать, даешь! Нас не предупредила, что форма одежды – колхозная, и сама отличилась. Цвет нежно-желтый специально для юбки выбирала? Тут же горы удобрений!

Лиза молча стучала босоножкой о забор, стряхивая комки грязи. На шум вышла бравого вида женщина в деловом клетчатом костюме.

– Ребятки, вы с ТВ-Прайм? – спросила она ласковым басом. – Мы заждались. Ну, пойдемте, покажу наших зверушек.

– Зверушек! – тихо фыркнул Витя.

Лиза ответила ему очаровательной улыбкой и показала кулак.

Женщина в костюме – профессорша, доктор биологических наук – не год, и не два просидела в пыльном НИИ, прежде чем в поле ее зрения попал красный калифорнийский червь. Ученая дама без колебаний покинула институт, променяв его на тонны удобрений, матерящихся мужиков с лопатами и черные разводы под ногтями. Предприятие процветало, червь жрал все подряд – навоз, опилки, макулатуру, овощную гниль, биогумус шел нарасхват. В данный момент мадам готовила экспериментальную экологическую программу по запуску червя на городские свалки для переработки отходов. По случаю съемок она сменила потертые джинсы и ковбойскую рубаху на деловой костюм, который вступал в явное противоречие с окружающей обстановкой, сплошь состоящей из грязных лужиц и земляных куч. Все это она без колебаний изложила съемочной группе, и Витя несколько раз подозрительно присвистывал, из чего Лиза поняла, что профессоршу по ее психическому состоянию он причислил к сотрудникам «Авоськи». Для Лизы же мадам была очередным экземпляром в ее коллекции странных личностей, которая пополнялась ежечасно благодаря специфике корреспондентской работы. Личности эти часто преследовали Лизино воображение, калейдоскопическим образом мелькая перед нею изо дня в день, пока она не насаживала их на острие своей шариковой ручки и не припечатывала к белоснежным страницам блокнота. Никто, кроме Бориса, об этом не знал – это была тайна. К Витиным фырканьям и похохатываниям Лиза относилась снисходительно, поскольку он тоже был занесен в блокнот в качестве гениального и, как следствие, слегка сдвинутого оператора. Худой, взъерошенный, остроносый, он походил на нервную, зоркую птицу, от которой не ускользнет ни одна букашка в высокой траве. А уж что произойдет с этой букашкой, когда она попадет в объектив телекамеры – одному Вите известно, во всяком случае – нечто совершенно неожиданное.

Профессорша отвела их в темный длинный сарай с низким потолком, затканным паутиной. Пахло свежевскопанной могилой, длинными рядами тянулись контейнеры с землей, прикрытые пленкой.