Останкинские сезоны

– Как ты можешь курить, дышать же нечем, – поморщилась Лиза.

– Сам удивляюсь. В общем, дело такое. Приходил вчера мужик – ты его, может быть, видела, – который купил огромную квартиру в элитной новостройке в районе Хорошево-Мневники. Собственно, она еще недостроена, но активно рекламируется – «Альфа-Омега», слышала? Вот, значит, купил этот толстосум квартиру, а тут слухи стали ходить, что Хорошево – место для строительства гиблое, что ни год, то почва проваливается. И вроде как она должна провалиться под этим самым домом, где он собрался жить, потому что строительная компания не соблюдает технологию. Мужик не на шутку огорчился, что выбрал жилье в таком опасном месте. Домишки-то – 25-ти этажные, не ровен час рухнут. А это знаешь, что означает?

– Нет, – безрадостно сказала Лиза. – Зачем ты мне все это рассказываешь? Хочешь, чтобы я помогла дяденьке квартиру спасти?

– Лизка, это тянет на журналистское расследование. Потому что если стройка идет на таком сомнительном грунте, это означает, что пол-округи может провалиться в тар-тарары!

– Ну и что? – все так же скучно отреагировала Лиза. Ей было совершенно очевидно, что Храмов намерен повесить на нее дело, требующее много времени и усилий, которые неизвестно чем увенчаются. – Разве грунты перед строительством не проверяют, разве никто ничего не контролирует?

– Ха! – воскликнул Храмов и нарисовал сигаретой в воздухе загогулину, напоминающую знак доллара. – Очнись, лунатик! Деньги строят! Тем, кто в Москве возводит элитки, закон не писан. Кстати, знаешь, как называется компания, которая создала такой чудесный дворец для нашего дяденьки? «Олимп и Ко»!

– Да ну? – слегка заинтересовалась Лиза. Не далее как полторы недели назад она имела душераздирающую телефонную беседу с жильцами нескольких старых домов, которые находились в непосредственной близости со строящейся высоткой той же компании. Высотка называлась «Красная башня», и работы по ее возведению шли в такой тесноте со старыми зданиями, сваи под новостройку забивались так ожесточенно, что в прилегающих «сталинках» потрескались стены.

– Во! Я же говорю, у этих сволочей «олимпов» нарушений хренова туча. Помимо двух известных нам элитных комплексов, они строят еще два, причем один из них – в прекрасном сквере, соответственно, с вырубкой деревьев. По-моему, надо на них наехать. Собрать в кучу все эти факты – и наехать.

– Все это, конечно, замечательно, но придется заодно наехать и на правительство Москвы за то, что оно закрывает глаза на такие вещи, а?

– И прекрасно! – воодушевился Храмов. – У нас есть на это партийный заказ. Я говорил с руководством, они не прочь насолить мэру и замочить «Олимп и Ко», тем более что те с нашим каналом никак финансово не завязаны.

– Бить будут.

– А ты осторожно. Мы же не собираемся их с землей сравнять – так, ущипнем немного, рейтинги свои поднимем. Даю тебе целых полтора месяца.

– Легко сказать – осторожно… Ну да ладно, посмотрим, – сказав это, Лиза попятилась от Храмова в сумрачную часть коридора, где ей делала отчаянные знаки Регина, ассистент из службы новостей. – Между прочим, а из-за чего эти провалы появляются?

– Вот заодно и узнаешь, – промолвил Храмов, и остался один на фоне застекольной Останкинской телебашни. Профиль у него был мефистофелевский – строгий, с синей тенью на выбритой щеке и темным непрозрачным глазом, созерцающим рубиновый кончик второй по счету сигареты.

За несколько секунд Регина успела раствориться в коридорном полумраке, и Лиза спустилась этажом ниже – в службу новостей, в простонародье именуемую «информацией». В одной из комнат, уставленной компьютерами, со стен вещали сразу три телевизора и одновременно несколько человек вопили в телефонные трубки.

– Алло, Южно-Сахалинск, ответьте! Южно-Сахалинск… Ничего не понимаю, белиберда какая-то… Алло, ребята, вы на каком языке говорите? Черт, Леша, японцы что – Сахалин захватили?

– Секретариат? Да-да, это Леша, вам прислали информацию, когда лошади в Москву прилетают? Пегасы – вы сами, а я про Кубок президента по выездке! Так, пишу… Домодедово, рейс…

Лизу чуть не сбил с ног усатый корреспондент со стопкой кассет в руках, напролом рванувший к выходу, и она поспешила от греха подальше выскочить из этой сумасшедшей комнаты. Тут же она увидела взмыленную Регину, которая на грани истерики цеплялась к окружающим с диким вопросом. Она схватила Лизу за руку и крикнула ей в ухо:

– Ты знаешь, как выглядит король Иордании?

– Что?.. Зачем? – опешила Лиза.

– О-о-о… – простонала Регина. – Затем, что я сейчас по шее получу от ведущего, затем что никто не знает, как этот проклятый король выглядит!

Ситуация у Регины действительно сложилась патовая: ей нужно было срочно смонтировать сюжет о событиях в семье иорданского монарха, используя для этого видеосъемку международного информагентства, и на слова «король Иордании» непременно воткнуть картинку с королем. Но, к несчастью, все мужчины на кассете выглядели по-европейски, королевской мантии ни на ком не было, и, поскольку описания правителя Иордании к видеоматериалу не прилагалось, Регина решительно не могла опознать августейшую особу. До выпуска оставалось каких-то пять минут.

С Региной Лиза смогла спокойно пообщаться только за обедом в кафе. Кругленькая, с копной вьющихся смоляных волос, с полными покатыми плечами и множеством ярких браслетов на руках, Регина умиротворено уплетала кусок шоколадного торта. Ей удалось-таки найти «знакомых» злополучного монарха, которым оказался невзрачный человек в клетчатой рубахе.

– В информацию еще не надумала идти? – поинтересовалась Регина. – Ваш Панцов у нас регулярно трется и вроде как уже на хорошем счету.

Лиза отрицательно покачала головой.

– В информацию – как в омут с головой. Нужно все забыть, отказаться от личной жизни… и к тому же быть мужиком.

– Это точно, женщин у нас не очень любят – согласилась Регина, понизив голос. – Совершенно точно могу сказать, что существует негласная дискриминация. Особенно почему-то страдают слишком толковые и слишком красивые одновременно.

– Елецкая? – Лиза усмехнулась. Речь шла о звезде канала и руководителе службы информации Софии Елецкой.

– Понятное дело – годы поджимают. Хотя вот таких пустышек никто не боится: мозги куриные, внешность – смазливая, но стандартная, – Регина кивнула на соседний столик. Там, в облаке духов и дыма, с тонкой дамской сигаретой в пальцах, сидела девушка Белла – редактор из программы «Стиль». Кожа цвета топленого молока, точеный носик, томные взмахи подкрученных ресниц – Белла была типичной телевизионной барышней, холеной и самоуверенной.

Регина раздраженно звякнула браслетами и скривилась, точно шоколад в торте чересчур горчил.

– У меня, между прочим, новости, – продолжила она через минуту. – Повышение светит.

– Серьезно?

– Ага. Из ассистентов – в редакторы. Не поздравляй, это не раньше, чем через месяц. И еще кое-что… Помнишь того парня из банка, я тебя с ним знакомила, кажется?

– Довольно смутно.

– Ну, неважно. Короче, он меня замуж зовет.

– И?

– Думаю. Знаешь, сразу появилось такое ощущение, что чего-то недогуляла.

– В двадцать восемь-то лет? – засомневалась Лиза. – Чем же ты все это время занималась?

– Да черт его знает, – Регина закурила сигарету. – Карьеру пыталась делать на этом треклятом телевидении. А сейчас думаю – черт с ним, с этим голубым экраном. Звезд с неба хватать уже не хочется.

– А мне хочется, – призналась Лиза.

– Просто ты еще не дошла до ручки.

Позже, на излете тяжелого, пропитанного гарью и суетой дня, Лиза задержалась у больших зеркал в холле. Вид у нее был утомленный. Глядя на свое отражение, она расправила плечи, убрала за ухо гладкую прядь каштановых волос и пришла к печальному выводу, что кожа ее за годы пребывания в столице приобрела тот же нездоровый сероватый оттенок, что и у большинства москвичек. Еще сохранился румянец на скулах, еще можно было обходиться без тонального крема и маскирующего псевдозагара в солярии, но Лиза огорчилась.

Показав охраннику пропуск, она вступила в суматошный московский вечер. На шестах тряпками повисли флаги телеканалов, гудели в пробках машины, оба здания Останкино как никогда отчетливо напоминали ящики из-под пива, и холодным свинцовым шаром подкатывало к горлу честолюбие.

Глава 4

Спустя неделю, после двух напоминаний Храмова, Лиза решила, наконец, заняться «Олимп и Ко». Для начала она изучила несколько журналов по недвижимости, в каждом из которых означенная фирма так или иначе фигурировала – главным образом, в виде рекламы и заказных статей. Из прочитанного следовало, что компания «Олимп и Ко» уже сдала в эксплуатацию широко известный жилой комплекс «Панорама» на Щукинской, и строит еще три элитных высотки, среди которых – «Красная башня» на Соколе и «Альфа-Омега» в районе Хорошево-Мневники. Деятельность компании отличалась невиданным напором и размахом: она отхватывала самые лакомые куски столичной земли, на которых со скоростью света вырастали чудовищных размеров дома – разве что здание МИДа могло бы соперничать с ними в монументальности. Начало строительства каждого из означенных объектов ознаменовалось протестами местных жителей, недовольных изменениями, которые внесла в их среду обитания фирма «Олимп и Ко». Однако на выступления аборигенов никто внимания не обратил, и освоение территорий продолжилось. Изучив все это и обзвонив нескольких сведущих людей, Лиза почувствовала нехороший, опасный интерес, характерный для увлекающихся журналистов. Что-то позволяло избежать «Олимп и Ко» излишнего контроля за своей деятельностью. Что-то позволило им втиснуться со своим проектом в плотно застроенный район Сокола и развернуть строительство в Хорошево, на улице Маршала Жукова, где совсем недавно были зафиксированы два карстовых провала… Поэтому Лиза, стараясь избавиться от своей заинтересованности, а также будучи девушкой здравой, пришла к Храмову с риторическим вопросом:

– А орден мне дадут посмертно?

Сергей Храмов, в последнее время не на шутку увлекшийся философией, молча закрыл томик Ницше и потянул из Лизиных рук тоненькую папку с материалами дела. Лиза инстинктивно дернула папку на себя, Храмов удвоил усилия по изъятию материалов, Лиза не поддалась – с сопением, не говоря ни слова, они некоторое время совершали поступательные движения, свойственные двум людям, распиливающим бревно. Двигаясь туда-сюда, папка рассекала воздух, пока, наконец, не выскользнула из рук Храмова. Лиза схватила ее подмышку, полностью отдавая себе отчет в том, что глупый азарт взял верх над здравым смыслом. И месяца не прошло с тех пор, как прекратились телефонные угрозы в адрес Паши Кошкина, разоблачившего администрацию одного из московских рынков, где были нарушены все мыслимые и немыслимые санитарные нормы.

– Ладно тебе, Лизка, расстраиваться, – жизнерадостно сказал Максим Панцов. – Я вот мечтаю пострадать как журналист. Представляешь, снял я гениальный сюжет про каких-нибудь гадов, тут же в подворотне налетают трое, бьют меня по почкам… или нет, лучше по лицу… Но я успеваю позвонить по мобильному, приезжает скорая, куча телекамер вокруг, и я мужественно улыбаюсь с носилок! Общественный резонанс, известность…

Максим Панцов был весьма честолюбив, и по этой причине в последнее время активно сотрудничал со службой новостей. В Москву он приехал из Екатеринбурга, отличался сообразительностью, ироничностью и здоровым жизненным эгоизмом.

– Кхм, – произнес Храмов, не отрываясь от Ницше. – Практика показывает, что все выглядит гораздо прозаичнее. Даже на почки не рассчитывай, контрольный в голову – и все дела.