Генератор участи. Фантастический роман

Ливнев нехотя сдался и побрел к лифту, неспешно передвигая ноги – как видно, и вправду чувствовал себя неважно. Обер-координатор оглянулся на дверь кабинета. Он испытывал сильнейшее желание захлопнуть и заблокировать ее, но для этого пришлось бы сначала войти внутрь, чтобы забрать ключ. Ливнев не отличался деликатностью и вполне мог завалиться следом или заглянуть в проем и обнаружить бесчувственную Вильму.

Шеннон пережил короткий миг колебаний, после чего решился – и быстро зашагал к лифту, едва ли не подталкивая медлительного коллегу перед собой.

– Тебе, друг, должно быть, и вправду плохо, – вяло прокомментировал доктор медицины.

В кабинете Ливнева Шеннон забрал то, что хотел, прервал беседу и заторопился обратно, с легким удивлением замечая, как нарастает в душе иррациональная тревога. Лифт оказался занят. Элегантная женщина в пурпурном, ожидая кабину, вертелась перед зеркальной панелью. Она норовила рассмотреть в зеркале свой акцентированный костюмом зад, а потому выгибала шею так, что живо напомнила Шеннону фламинго.

Он едва сдержался, чтобы не наградить незнакомку грубой репликой. Лифта все не было. Постепенно паника охватила координатора.

Он прикинул количество этажей, который отделали его от Вильмы и незапертого кабинета – нечего было и думать, чтобы воспользоваться лестницей. «Похоже, я тут застрял на полчаса», – понял взбешенный Шеннон и не сдержался:

– Вы прекрасны, словно видение человека в абстинентном синдроме[6 - В похмелье].

Красавица перевела непонимающий взгляд в сторону Шеннона, но он уже мчался по лестнице, перешагивая через две ступени…

Координатор влетел в свой кабинет через десять минут и вздохнул с облегчением. Вильма заторможенная, но вполне живая, устроилась в его кресле и смотрела на телеэкран, задумчиво накручивая на палец завиток темных волос.

– Вы знаете, я был в отчаянии, я помчался за помощью – примирительно и жалобно сказал Шеннон. – У вас акклиматизация, так что оставим эксперименты – они вам не идут. Простите меня, ради бога, за неудачную попытку помочь. Мне кажется, ваши способности не нуждаются в улучшениях.

Вильма вздрогнула и отвернулась от телеэкрана. Шеннон проследил за ее реакцией и оторопел.

«Она включила экран – зачем? Конечно, чтобы посмотреть передачу и расслабиться после неприятных впечатлений. Девушка искала обычного развлечения».

То, что показывал экран внутренней связи, к развлечениям не относилось никак. Камеру, которая посылала изображение, воткнули где-то под потолком. Сейчас она искоса давала панораму знакомого координатору небольшого зала, выхватывая зеленоватые халаты, деловито ссутулившиеся спины двух медиков, стойку с оборудованием, толстый шнур, уходящий в розетку на стене, и длинный, прозрачный ящик-саркофаг.

Человек в саркофаге спал или находился в беспамятстве. Он не был мертв – обручи ребер медленно приподнимались в ритме дыхания. Лицо оставалось спокойным, бледные опущенные веки не дрожали.

Если бы Шеннон мог проникнуть в тайну событий недавнего прошлого, он понял бы переживания Вильмы безо всякого шара. Внучка координатора хорошо помнила залегшую под серой пеленой облаков топь, бункер, секретную комнату, и другой саркофаг, в котором точно так же теплился чужой, похищенный и запертый разум. Аналогия больно поразила ее. Не жалостью, нет, скорее страхом.

Но Шеннон, проницательность которого вовсе не была абсолютной, видел совсем другое – некстати включившийся экран и расстроенную девушку в кресле. Она была красива – яркой и теплой красотой активного существа, которую не портили странные глаза. Напротив, с точки зрения Шеннона они придавали Вильме сходство с бабочкой-нимфалидой и делали это сходство законченным и совершенным. Вульгарное сердечко на шнурке, заброшенное в дальний ящик, больше не мешало его восприятию.

«Вот извращенец, – подумала догадливая Вильма. – Ему нравятся мои датчики».

– Поищите очки, ладно? – неуверенно попросила она.

– Да вот они… О, господи!

Искренне расстроенный, обер-координатор пошарил в кармане и вытащил то, что осталось: раздавленное левое стеклышко пошло трещинами, дужки перекосились.

– Не припомню, как это произошло, – с искренним раскаянием заявил он. – Должно быть, я слишком торопился и ударился о двери. На мой дилетантский взгляд, эта вещь не совсем в вашем стиле. Она вам очень дорога? Может быть, отдадим ее в ремонт?

– Не надо!

Вильма живо представила, чем чреваты попытки ремонта.

– Бросьте в мусор, – моментально нашлась она. – Этот фасон устарел еще в прошлом сезоне.

Шеннон покорно сунул сломанную безделушку в отверстие утилизатора.

Между тем Вильма втайне прикинула, насколько просветил эламита эксперимент с шаром. Получалось, что вообще не просветил – обер-координатор держался очень открыто, хотя и выглядел несколько обескураженным. «А нужно ли спрашивать про саркофаг? Если спрошу, он решит, что интерес спровоцирован обычным любопытством, а если промолчу, моя замкнутость будет выглядеть подозрительно».

– Что это было? – она кивнула в сторону мертвого, угасшего экрана.

– Ах, это…

Шеннон замялся.

– Съемки реанимационной установки, – ответил он после короткого колебания. – Замечательная вещь, можете мне поверить, но внешне выглядит просто ужасно – как хрустальный сказочный гроб.

– Понятно. А вы не подбросите меня в резиденцию Кантера?

– Конечно, да. Рабочий день кончился – с меня довольно.

Фраза «а что вы делаете сегодня вечером» вертелась у него на языке, но показалась самому Дину слишком банальной.

– Кстати, показать вам город? Это можно сделать по дороге.

– А разве его можно показывать?

– Почему бы нет?

– Элам слишком большой, и слишком погружен в себя. Этакая самодостаточная громадина. Мне кажется, настоящая жизнь идет внутри башен, а то, что снаружи, глядится до странности однообразно.

– Не знаю, наверное, все дело в том, что вы не видите город так, как вижу его я. Говорят, привлекательность в глазах смотрящего.

Она отметила, что обер-координатор произнес слово «глаза» мимоходом, нисколько не смутившись. По-видимому, он не имел в виду физического различия между нормальными людьми и Вильмой.

– Так вы собираетесь вместе со мной посмотреть кое-что интересное?

– Пожалуй, да.

– Тогда садитесь в гироплан.

За пределами Центра Шеннон вырулил повыше, похолодало, Вильме сделалось зябко. Она заметила пропажу кулона, но никак не могла вспомнить, видела ли вещицу на себе до момента возвращения Шеннона в кабинет. Лейтен наверняка пребывал в тревоге, но внучка Кантера ничего не могла поделать и с этим – она только слабо надеялась, что шнурок попросту перетерся, после чего сомнительное сердечко тихо затерялось среди мелкого канцелярского мусора.

«Если этот эламит подберет кулон и разберется в его устройстве, то наверняка разоблачит меня, и тогда Кантер узнает все, его непрочная приязнь растает как снег на солнечном склоне, а расплата будет такой, что подумать страшно».

– Куда мы, все-таки, летим?

– Сейчас узнаете.

Гироплан пошел вниз, от иллюзорного падения захватывало дух.

Шеннон вылез первым и протянул Вильме руку.

Местечко, где они оказались, должно быть, находилось за пределами застройки, неподалеку от барьерного поля. Горы, лиловеющие и громадные, терпеливо ждали за невидимой границей Элама. Впереди смеркалось, солнце садилось где-то за спиной. Багровый диск уже наполовину скрылся за силуэтами башен. В этот час разница между рукотворными громадами башен и камнем хребта незаметно стиралась. С гор принесло тревожный запах пустоты и льда.

– Пойдемте, – позвал Шеннон.