Генератор участи. Фантастический роман

В горной долине темнеет рано, там, в густом и живом полусумраке мерцали бесчисленные огни Элама. Толчок заставил вздрогнуть корпус лайнера, накатила минутная тошнота. Вильма подавила неприятные ощущения и вернула ноги в туфли – ступни отекли и это удалось не сразу. В ту же минуту снаружи заиграла музыка, в ласковой мелодии встречи преобладали звонкие колокольчики, а потом тонко и грустно запела синтезированная свирель.

– Вот мы и дома. Пойдемте на выход. Здесь очень ленивые рабочие киберы. Вам помочь с багажом?

Вильма придала своему лицу чувственное и туповатое выражение. Мягкая и полупустая, очень легкая, ее сумка валялась под креслом.

– Не надо, меня встречают.

Толстяк двинулся прочь с самым разочарованным видом. За трапом повеяло техногенной жарой, а за кромкой поля – теплой влагой и стриженной зеленью. Куртки пассажиров флюоресцировали, позади бордюра из стриженых кустов тоже едва заметно, но очень нехорошо мерцало.

«Это барьерное поле, которое окружает площадь. Его не видит никто, кроме меня».

Вильма подобралась. Людской ручеек тек в сторону арки. Неспешно работало устройство сканирования. Толстяк, тот самый, из лайнера, с чипом под мышкой, потел от волнения и жары в первых рядах. Сразу за ним в очередь пристроился худой, долговязый парень в пестром свитере. Свитер, весь в продуманно расположенных дырочках, обвис мешком. Небрежность, скорее всего, составляла неотъемлемую часть стиля и усиливала общее впечатление беззаботности.

Толстяк тем временем робко причитал: то ли в схемах арки что-то не заладилось, тот ли чип и вправду подкачал. Возня вокруг него просматривалась плохо, обзор скрывали пестрые спины. Вильма отступила немного в сторону, выбрала хороший ракурс, дала команду глазным датчикам и три раза сфотографировала арку прохода – сначала общий вид толпы, потом доброе лицо толстяка и, наконец, сама не зная, зачем – долговязого парня в свитере.

Толстяка оттеснили. Он хватался за карманы, скорее всего искал там сердечное. Толпа беззлобно посмеивалась, пережидая, пока освободится проход. Парень в свитере переступил с ноги на ногу и немного переставил свою сумку.

Тревога охватила Вильму. «Дева Мария, только бы не случилось ничего особенного. Только не в Эламе, не здесь и не сейчас, когда я в деле». Она еще не поняла, что происходит – а толстяк уже обмяк, провел пухлой рукой по груди и рухнул ничком, но не на бетон площадки, а на долговязого, который развел руки, чтобы поддержать чужое тело. Лысый с силой вцепился в плечи помощника и осел еще ниже – датчики Вильмы сами собой поймали это движение и приблизили картинку. Хватка явно выглядела чересчур крепкой для больного.

– Посторонитесь!

Все смешалось. Дикий крик перекрыл и тихую музыку, и шелест голосов. Датчики Вильмы отчетливо показали, как толстые пальцы плешивого поспешно раздавили что-то под грубой вязкой чужого свитера. Скорее всего, это был дублирующий чип, то ли вживленный под кожу парня, то ли просто приклеенный к его руке пластырем.

В ту же секунду сломанное устройство перестало подавать ложный сигнал, сработал настоящий чип, ограждение сомкнулось и парень отлетел в сторону в неожиданно умелом, отточенном прыжке. Отброшенный толстяк сгруппировался и мягко шмякнулся на бетон.

Толпа брызнула в стороны. Вильма, остолбенев, смотрела, как парень в свитере пробежал несколько шагов, потом ловко перепрыгнул через живую изгородь, собираясь удрать.

Упал он от столкновения с невидимым защитным полем. Судорожным движением перекатился на спину, выгнулся дугой.

Вильма отвернулась, чтобы не знать, но зрительные датчики, подчиняясь подсознательному желанию, успели сделать последнюю серию моментальных снимков, и эти снимки в ее сознании слились в один короткий ролик.

Длинное и худое, еще живое, но уже парализованное тело беглеца на бетоне.

Угловатый силуэт, словно бы возникший ниоткуда – темная униформа, лицо под затемненным щитком, видны только яркие губы.

Второй похожий силуэт, развернутый в полупрофиль, безликий и грозный.

Чтобы обменяться короткими фразами, оба ловца сдвинули головы. Слов Вильма слышать не могла, но легко читала их по губам.

«Ты вызвал ему санитарную машину?»

«Да, но парень все равно испекся. С гарантией инвалид»

«Я не понял, чего ради было ломиться сквозь барьерное поле»

«Может быть, он не думал ни о чем, а, может быть, просто захотел сдохнуть»

«Лайнер только что сел»

«Да, поэтому барьерное поле города не удержало бы человека. На подобный случай тут и стоит внутренняя защита»

«Смешно до колик»

«Мне тоже, особенно если помнить, что за пределами внешнего барьера лед».

Она заплакала от жалости. К счастью, очки прикрывали эти слезы. Толпа рассосалась очень быстро. Силуэты ловцов ушли, толстяк-провокатор тоже.

Музыка еще позвенела и постепенно притихла вдалеке – стереоэффект чистого успокоения получился потрясающе правдоподобным. Сеялся мелкий теплый дождик, этот подарок городской климатической установки. Чей-то кибер метнулся в сторону из-под ног, Вильма вытерла с лица воду и слезы, закинула сумку за плечо и зашаркала туфлями по направлению к арке, к двум сутуловатым технократам, судя по петлицам – служащим двенадцатого ранга[3 - Всего пятнадцать рангов. Пятнадцатый – самый низкий.].

– Да вы опаздываете, девушка.

Таможенники посмотрели на ее двусмысленный кулон и перебросились парой непонятных фраз на смешанном языке.

– Ваш индекс-чип в порядке?

– Думаю, да.

– А не будет наглостью спросить, куда вы его прицепили?

Вильма молча коснулась пальцем головы, потом сдвинула очки и, свирепо прищурившись, показала зрительные датчики. Тот из технократов, который выглядел помоложе, сдавленно ругнулся. Лучик фонаря уперся Вильме в лоб. Лицо мужчины в неверном свете казалось белесым и жирным блином.

– Проходите.

Мерцая поддельным сердцем, она без спешки миновала арку детектора и чуть спустя со злорадством услышала чужой неуверенный голос. На этот раз Вильма хорошо разобрала диалект. Говорили на сильно изуродованном непали в смеси с английским.

– Вильма Кантер. Ты как следует ее прочитал?

– Фью! А ведь все чисто. Виза не неограниченный срок. Пожизненные привилегии.

– Откуда эта птичка? – тихо спросил второй.

– Из гнезда одного технократа. Сама, кстати, индексом не блещет. Но на повседневных делах это не сказывается. Семейный клан – великая сила для таких вот выскочек, потому что умники из Совета не дают подросших внучек в обиду.

– А я, пока не увидел стеклянные зенки, подумывал приударить за ней.

– Пока не лезь. Когда станешь хорошим мальчиком, она возьмет тебя в маникюрщики.

Оба развязно засмеялись, а Вильма уже уходила сквозь теплый мелкий дождик и капли отскакивали от непроницаемых стекол очков…

* * *

Несмотря на потрясение после инцидента в аэропорту, Элам в который раз заворожил Вильму. Цепь озер, почти не различимая в сумерках, тянулась по дну долины. Погруженные в амортизирующую жидкость фундаменты башен, темнели как панцири гигантских черепах. Километровые конструкции жилых ярусов, испещренные точками огней, уходили вверх. Вильма непроизвольно дотронулась до собственной шеи возле кулона – и тут же отдернула пальцы. В разных культурах жесты толкуют по-разному. То, что уместно среди своих, чужаку покажется намеком на совсем иные намерения. Вильма родилась в Эламе, но этот город вобрал в себя слишком много разнообразия, чтобы по-настоящему сделаться домом.

– Хорошая погода для вечеринки, – пробормотала она тихо, но разборчиво.

Кулон опять призывно мигнул. Прохожий, худой подросток, засмеялся и задел ее плечом.

Внутри украшения скрывался миниатюрный передатчик. Что, собственно, не запрещено. Ретранслятор прибыл грузовым багажом и, вероятно, уже действовал. Где-то по ту сторону эфира и очень далеко от ночного города, настороженный Тони Лейтен принял условный сигнал и ответил почти мгновенно – тихий звук его голоса шел из дужки темных очков, прямо в ухо Вильмы.